азартный, отчаянный Ильяс называл Семена лицом еврейской национальности. Они шутили беззлобно… Кому как не менту знать, что у преступника национальности нет?

— Быстро разбежались, чурки, — зло сказал Сашка. Наверно, это было неправильно и сознательно обострять ситуацию не стоило. Но, тем не менее, слово было сказано. Вот теперь к нему обернулись. Черные глаза недобро блеснули. Оборзевшего гопника следовало проучить… Зверева взяли в круг. Под мышкой у Сашки висел заряженный ПМ с патроном в патроннике. Рядом находился вооруженный напарник. А в нагрудном кармане рубахи лежало удостоверение — в определенных ситуациях оружие гораздо более действенное, чем пистолет.

…Его взяли в круг. Молчали, скалились… Но тут резко взвизгнули тормоза. Из внезапно остановившейся на Невском восьмерки выпрыгнули Лысый и второй — плотный, мускулистый и тоже постриженный наголо. Милицейские дубинки в руках. Один из кавказцев что-то выкрикнул. Лысый с разбегу, наотмашь, ударил ближайшего дубинкой. Зверев даже растерялся. Кавказец с выпученными глазами упал на капот. Почти одновременно с ним упал другой. Третий заверещал, сунул в карман руку. Сашка резко перехватил ее, крутанул. И тут же на голову кавказца опустилась дубинка. Четвертый бросился бежать. Догонять его не стали.

Ошеломленные прохожие смотрели на распростертые тела, темную лужицу крови на горячем асфальте. На Зверева и двух откровенно бандитского вида братков. От метро к ним шел милиционер. Было видно, что он делает это неохотно. Криво улыбался за лобовым стеклом «Москвича» Игорь Кудряшов.

— Вы что это? — спросил Зверев у Виталика.

— Ничего… едем мимо, смотрю, тебя зверьки мочить вроде собираются, — сказал Лысый. Он слегка улыбнулся, а его напарник смотрел напряженно. Он, видимо, уже догадался, что Зверев — мент. Помогать менту было совсем не по понятиям. Помогать менту было западло. Братаны такого хода определенно не поймут. И уж тем более не одобрят.

— Навряд ли бы это у них получилось, — сказал Зверев. Он проследил за взглядом Виталикова бойца. Там, за спиной, Игорь Кудряшов что-то объяснял милиционеру. Тот облегченно кивал. Стонал кавказец на асфальте.

Вот такая вышла встреча. Двум вооруженным оперативникам (да и безоружным тоже) не требовалась помощь со стороны. И тем не менее вмешательство Виталия было весьма показательным: он, нисколько не дорожа своей репутацией, хотел помочь. Он решил, что Сашка в затруднительном положении, и принял решение не раздумывая.

Именно о нем вспомнил Зверев после разговора с Настей.

— Але, — сказал довольно грубый мужской голос. В трубке слышались еще чьи-то голоса, звучала музыка.

— Виталия Сергеевича могу услышать? — спросил Зверев.

— А кто спрашивает?

— Инспектор отдела по возврату недекларированной валюты, — ответил, усмехаясь, Зверев. Называть свою фамилию он не хотел.

— Виталий, — сказал человек на том конце провода, — тут тебя какой-то чувак хочет. Говорит, из отдела недекларированной валюты.

Через несколько секунд раздался голос Мальцева:

— Слушаю внимательно.

— Здравствуй, Виталий, — сказал Зверев. — Не забыл?

— Трудно вас, гражданин инспектор, забыть… Хорошо, что ты позвонил.

— Может — хорошо, а может — нет, — ответил Сашка. Лысый крикнул кому-то: Тихо вы! — и в трубке стало тихо. Смолкла музыка.

— У тебя что-то случилось? — спросил Мальцев.

— Нужно встретиться, — отозвался Зверев.

— Приезжай в любое время.

— Нет… давай на нейтральной территории.

— Понял, — сказал авторитет. Было ясно, что он ничего не понял и озабочен. — Где и когда?

— Сможешь подъехать через час на угол Большого и Девятой линии?

— Без вопроса. Я буду на черной девятке. Запоминай номер.

Не прощаясь, Сашка повесил трубку, вышел из автомата. Шел мокрый снег, тянул холодный ветер. Погода была дрянь, и на душе тоже дрянь… Еще не поздно передумать… Зверев стоял на пустой вечерней улице пятимиллионного города. Ветер трепал штанины брюк, мокрый снег ложился на плечи. В сознании зрело ощущение какой-то ошибки. Какой-то чудовищной, нелепой ошибки.

…Но заглядывали в душу серые Настины глаза. И звучал Настин голос:

— Я верю в тебя, капитан.

Зверев сунул в рот сигарету, прикурил, закрываясь от ветра, и пошел в сторону метро.

На месте встречи он появился минут за десять до оговоренного времени и успел здорово замерзнуть до появления Лысого. Авторитет приехал на изрядно заляпанной девятке. Стекла — по моде — круто тонированы. Черный автомобиль казался пустым и довольно зловещим, кроваво светились задние габариты. Зверев усмехнулся — больно уж показушно выглядел весь этот крутой бандитский шик. Еще более крутым в среде братков считалась езда без номерных знаков… У Лысого знаки были.

Девятка затормозила у тротуара, мигнула светом, обозначая себя, но Сашка уже был рядом. Он распахнул дверцу и заглянул внутрь. Виталий приехал один. В принципе, об этом не договаривались, сам догадался. Сашка быстро нырнул внутрь. Здорово… Здорово… Рукопожатие. В салоне было тепло, уютно, пахло хорошим табаком. Играла музыка, и зеленовато светилась шкала приборов. Дождь, ветер, холод остались за бортом. Лысый молчал, с интересом поглядывал на Сашку. Сашка тоже молчал, согреваясь, вживаясь в уютное тепло автомобиля, настраиваясь на разговор.

«Я несла свою Беду по весеннему по льду», — пела Марина Влади. Светофоры на Большом проспекте переключались в режим нерегулируемый перекресток. Виталий кашлянул и негромко произнес:

— У тебя что-то случилось?

— Нет. Хочу предложить тебе дело. Лысый повернул голову. Еще не поздно было остановиться. Но звучал Настин голос, и Наетины глаза заглядывали в душу… Обломился лед — душа оборвалася…

— Дело серьезное. Тысяч на двести, — сказал Сашка.

— Деревянных?

— Нет, Виталий, зеленых.

— Я слушаю.

И капитан уголовного розыска Александр Зверев изложил криминальному авторитету Виталию Мальцеву историю спиртового кидка. И предложил войти в долю. Лысый согласился сразу.

Светофоры мигали, таяли снежинки на лобовом стекле. И Беда с того вот дня ищет по свету меня.

Преступный сговор состоялся.

Преступный сговор состоялся, процесс пошел. Мальцев и Зверев распределили обязанности. Чтобы провести операцию красиво, требовалось собрать довольно много информации… А вот сколько отпущено на это времени, они не знали. Лысый и его люди взялись за разработку клиента: его образ жизни, распорядок дня, привычки, маршруты, круг общения, связи в криминальном мире и т.д. Зверев взял на себя отработку версии ареста груза. Как обычно, дело оказалось значительно сложнее, чем могло показаться при поверхностном взгляде.

Если бы Зверев поднимал тему официально, ему было бы значительно легче. Но ему приходилось скрывать свой интерес. Это сильно все осложняло. Кроме того, его никто не освобождал от основной работы. Тем не менее он сумел выяснить, что на станции Мга никакого спирта арестовано не было. Более того, там не проводилось в последнее время никаких спецмероприятий. Он проверил это по сводкам и не поленился лично съездить во Мгу, потолковать с местными операми под благовидным предлогом. Потом он прихватил Алика Седого, который контролировал весь водочный левак в районе Сенной, и выяснил, что перебоев с самопальной водкой не было. Он побывал на лакокрасочном, выяснил истинную причину ареста Кошмана. Он два дня пил с операми БХСС, курирующими лакокрасочный, и выяснил даже номера накладных, по которым поступил на завод спирт. Он наметил еще ряд мероприятий, но тут произошло то, что должно было произойти. Позвонила Настя и сказала, что в воскресенье Тихорецкий планирует начать атаку на