— А еще нас интересует Тараща и Таращанский район. Все события с трупом так или иначе замыкаются на Таращу. Есть резон проверить звоночки из Киева в Таращу и наоборот?
— Это тысячи звонков, Андрей, — сказал Повзло.
— Да, — сказал Родион, — тысячи. Но существуют компьютерные «фильтры».
— Что это такое? — спросил Андрей.
— Это когда в компьютер вводят данные на интересующие нас телефоны. Например, номер мобильного телефона Обнорского. А компьютер сам «фильтрует» весь массив звонков — тысячи, десятки тысяч — и выявляет только те разговоры, которые велись с заданным абонентом.
— Что для этого необходимо? — спросил Андрей.
— Запросы. Запросы во все телефонные компании, которые обслуживают нужных нам людей. Обслуживают и их мобильники, и их домашние, и их рабочие. Такой запрос может дать либо владелец телефона, либо представители правоохранительных органов. В Питере мы со Зверевым такие проблемы решаем через знакомых ментов. А здесь, конечно, все по-другому, все неизмеримо сложнее.
— Ладно, — сказал Андрей. — Попробуем решить. Мы все-таки не в Англии какой-то, а в славянском государстве, у братьев.
— С семидесятилетней советской закваской, — сказал Повзло.
Родион сразу Колю поддержал:
— Это дорогого стоит. Все нельзя, но все, если очень захотеть, можно. Иной раз самый крутой государственный секрет можно купить у прапорщика за литр водки. Пять иностранных резидентов три года могут целого полковника разрабатывать, агентурные подходы искать… а наш человек с прапором литруху выкушает и за один день все узнает. Только ему это на х… не нужно. Логично, Андрей?
— Логично, — вздохнул Обнорский, — логично. Он встал, подошел к окну, распахнул створку. В комнату ворвались звук улицы и свежий воздух.
— Ну а ты в Крыму что-то интересное накопал Андрей? — спросил Повзло.
Обнорский обернулся к коллегам:
— И да, и нет, — сказал он. — Моя поездка в Крым была вызвана тем, что и Алена, и Матецкий из Крыма. К Алене у меня самого есть вопросы, а относительно господина депутата подсказал один… э-э… информированный человек. Намекнул, что господин Матецкий может быть причастен.
— А не может быть так, что твой «информированный человек» подбрасывает нам ложный след? — спросил Родион.
— Может, — согласился Обнорский. — Но поинтересоваться господином депутатом я счел важным. Проверяем же мы всякую ерунду типа заявления Генпрокуратуры о том, что Горделадзе уже после исчезновения приобретал билеты в Москве для поездки в Смоленск?… Проверяем.
— А что показала проверка? — спросил Родя. Андрей молча положил перед ним бледный факс:
Родион хмыкнул, протянул факс обратно.
— А что, — спросил, — Генпрокуратура Украины не могла сама дать такой запрос?
— А они его дали. Но в тот момент для прокурорских было важнее заявить, что Горделадзе жив. Вот они и прогнали дуру: покупал, мол, билеты какой-то Горделадзе в Москве… Уж не тот ли? Ну ладно, друзья мои, давайте вернемся к нашим баранам. В Крыму я пытался выяснить, кто такой Отец и кто такая Затула?
— Выяснил? — спросил Коля.
— Пожалуй, да… Леонид Семенович Матецкий действительно бандит. В случае с Леней наблюдается трогательное единство формы и содержания.
— Да уж, — поддержал Коля. — Наши депутаты Думы давно уже научились фасон держать. Даже если он по уши в криминале, все равно с виду порядочный человек… Интеллектуал. На концерты Петросяна ходит! А Ленечка — ну чисто конкретный пацан, пальцы веером… Шаланды, полные кефали, и «бабочка» поверх парадно-выходной тельняшки… Так чего он там?
— Все как положено. В конце восьмидесятых — банальный рэкет, период первичного накопления, «семерка» с тонированными стеклами, кабаки, шлюхи, обрез, дружба с ментами, кооперативные ларьки, «стюардесса по имени Жанна…» В девяносто третьем, когда стрельба приняла совсем уже фронтовой характер, Ленечка слинял в Израиль. Отсиделся.
— Мудро, — заметил Родион.
— Еще бы. Из тех, кто остался здесь, больше половины в живых уже нет.
Потом Леня вернулся, подружился с Киселем, подружился с политиками. Вел себя паинькой, поводов ментам не давал.
— Бабки давал, — сказал Родион.
— Бабки давал, — согласился Обнорский. — Но если было нужно, действовал решительно. Неподалеку от Симферополя есть совхоз «Дубки». В войну немцы расстреливали там евреев. Ленечка традицию продолжил — врагов он вывозил в Дубки… Но немцы там людей только расстреливали… Только расстреливали, а не пытали. Отец пытал. Говорят, что одному менту, который у Отца с ладошки клевал, а потом подвел, Леонид Семенович перед тем, как застрелить, лично отрезал нос.
— М-да, — сказал Повзло. — Теперь я понимаю, почему господин Матецкий входит в комиссию по борьбе с преступностью и коррупцией… Блядство какое!
— Воздержитесь от эмоций, господин Повзло. Леонид Матецкий — депутат Верховной Рады. Он избран украинским народом.
— Ты меня народом не тыкай. Я сам хохол, — свирепо произнес Коля. — Навыбирали хер знает кого на свою жопу… Что хохлы, что москали! Противно! И ведь ничего же поделать нельзя!
— Коля, — сказал Обнорский. — Уймись, Коля… Ты что, первый раз бандита во власти видишь?
— То-то, что не первый… А все равно — противно!
Обнорский посмотрел на Повзло поверх очков. С иронией. С понимающей иронией… И с усталой грустью. Противно? Конечно, противно. Иногда безумно противно. Так что хочется напиться, послать всех к такой-то матери, уехать в деревню и сидеть с удочкой на берегу Медведы… Слушать ветер в ивах, топить по вечерам печку, читать Гоголя.
А вместо этой лубочной идиллии — Тараща, Матецкий, ложь, ложь, ложь, протоколы допросов, морги, «Китикэт» за 6,24 гривны, «шаланды, полные кефали», чужая жизнь, шорох за дверью, аэропорты, аэропорты, «источник сообщает», стакан с водкой, телефонный звонок… еще один звонок… повестка в суд, похожая на растяжку с РГД… ненависть, запах гостиничного номера, НН, накладная, счет-фактура, «рейс задерживается». Длинный коридор в Смольном и длинный коридор в «Крестах»…
ТЕБЕ это нужно?
У тебя всего одна жизнь. Тебе это нужно? Нужно тебе возиться с уродами, ждать выстрела в спину, таскаться по гостиницам? Раскланиваться с депутатами, пить кофе с ворами, встречаться в проходных дворах с сотрудниками «гестапо»?…
…Обнорский посмотрел на Колю поверх очков.
— Мы, Николай Степаныч, зачем здесь собрались? — спросил Андрей.
— Да ладно… Что там дальше?
— Дальше-то? Дальше скучно, серо и неинтересно. Ни одного факта, свидетельствующего, что Леонид
