Обнорский Повзло доверял, но все же и сам просмотрел материалы Горделадзе в «УВ». Полностью согласился с выводами Николая: похищать, а тем более Убивать журналиста не было никакого смысла.

— Да, я знаком со статьями Георгия, — ответил Обнорский украинскому «чекисту».

— Тогда вам все должно быть понятно относительно возможности политического преследования… Ну что еще вас интересует, Андрей Викторович?

— Ваша личная точка зрения на «дело Горделадзе», Олег Маркович?

— Я реалист, Андрей Викторович, в системе работаю пятнадцать лет. Каждое событие имеет причины и следствия. Извините за банальность. Попробуйте задать себе вопрос: а кому приносит дивиденды исчезновение Горделадзе и связанная с ним шумиха? Определенно ни Бунчуку, ни МВД, ни СБУ…

— Вы хотите сказать, что…

— Я ничего не хочу сказать. Я просто предлагаю вам подумать… А вообще-то, если бы я мог, я бы поработал с Затулой. Это дама знает много больше, чем говорит.

— Что же вам мешает поработать с Затулой?

— Э-э, Андрей… вы не понимаете. Алена теперь вошла в разряд священных коров. Ее пальцем нельзя тронуть — сожрут. Мигом ярлыков навесят, обвинят в политическом преследовании.

— Я вас понял. Позвольте в связи с этим еще один вопрос…

— Извините, Андрей Викторович, все что я мог вам сказать, я сказал… — ответил Костенко. Он посмотрел на часы. — Сейчас подойдет хозяин этого славного автомобиля, и мы отвезем вас в гостиницу.

— Понял. Но в перспективе, мы сможем с вами пообщаться?

Костенко задумался. Потом сказал:

— Наше с вами общение не всегда желательно. Если вас устроит, вы сможете связаться со мной через Сергея. Я имею в виду хозяина этой тачки. — Костенко похлопал по рулю.

— Ваш сотрудник? — осторожно спросил Андрей.

— Нет, — ответил с улыбкой эсбэушник, — друг… Устроит вас такой контакт?

— Вполне.

— Тогда запомните или запишите его трубу. — Костенко продиктовал номер мобильного телефона.

Обнорский повторил его дважды и запомнил навсегда. Костенко мигнул дальним светом, и спустя минуту к машине подошел Сергей. Он молча занял пассажирское место. Костенко пустил двигатель, сказал:

— Сейчас, Андрей Викторович, мы доставим вас в гостиницу. Или у вас есть какие-то другие планы?

— Да я, пожалуй, прогуляюсь, — сказал Обнорский. Он попрощался с Костенко и Сергеем, вышел.

«Шестерка» отъехала от тротуара, и ее огни быстро растворились вдали.

Снег быстро таял, оборачивался слякотью, и следы на снегу мгновенно наполнялись талой водой. Ноябрь в Киеве, лежащем на широте Лондона, капризен и непредсказуем… Катились, расплескивая грязь, автомобили, торопились пешеходы.

Андрей стоял на тротуаре, глядел вслед уехавшей «шестерке» с сотрудником СБУ в роли таксиста.

…Ну и что эсбэушник? А ничего… потрепался, отделался общими фразами и ничего толком не сказал. А впрочем, сказал. Мягко, ненавязчиво, обозначил фигуру для разработки — Затула. Затула знает больше, чем говорит. А сотрудники СБУ взять ее в разработку не могут. Бред, конечно, но не больший, чем включение Алены в состав оперативно-следственной группы. Обнорский еще раз прокрутил в голове разговор с Костенко и решил, что Алену эсбэушник упомянул неслучайно.

Ребята из конторы — те, настоящие, а не нынешние СКОРОСПЕЛКИ, вроде орлов, которые вручили шестнадцатилетней Мирославе пистолет, а потом сами жиденько обделались… Так вот, те, настоящие ребята из конторы, просто так, случайно, постороннему ничего не скажут. Костенко подтолкнул Обнорского, намекнул: присмотритесь к Затуле. Мы сами не можем, нам нельзя… А вы — варяги, вам можно.

Обнорский подумал: «А ведь и Зверев склонялся к тому, что роль Затулы в исчезновении любовника может оказаться не так уж и безобидна». Опыту и интуиции Зверева Андрей доверял. Другой объект для разработки — депутат Верховной Рады с криминальным душком. Тоже ничего себе объектик.