звонок, который заставил забыть и о встрече с Большаковым и о Мукусееве…

Москву чистили от «лиц кавказской национальности». У смуглых, горбоносых, усатых, брюнетистых аусвайс проверяли на каждом шагу. Худо приходилось тому, у кого не было московской прописки — меньше, чем полтахой баксов, от ментов не отделаешься. А то и вообще все отбирали вместе с бумажником и, перетянувши напоследок «демократизатором» по спине, напутствовали: ты, черножопый, больше нам не попадайся… Замочим на хер! Понаехавши тут всякие… Наша, бля, служба и опасна и трудна!

На этом фоне поездка Джинна в Москву была сопряжена с известным риском. Но он все равно поехал. Не мог не поехать. Ему позарез нужна была встреча с Мукусеевым. После просмотра кассеты Джинн понял, что только Мукусеев может ему помочь выбраться из той ямы, в которую он попал… Если, конечно, захочет помогать беглому убийце.

Утром тринадцатого октября Джинн аккуратно снял бегунок из трамблера Ирининой «пятерки». Потом долго ее «заводил» и, разумеется, не завел… Ирина уехала на службу на электричке. Джинн поставил бегунок на место, с помощью строителей-молдаван завел тачку с толчка, так как подсадил аккумулятор, и рванул в столицу. Дважды его останавливали гаишники, но он козырял «корками» ГРУ и все вопросы отпадали. Джинн подумал, что если бы при столкновении с омоновцами он показал удостоверение, то одной головной болью сейчас было бы меньше. Но переделать «взад» ничего нельзя — что выросло, то выросло, и вооруженное нападение на патруль висит на шее пудовой гирей. Уголовщина, дорогой товарищ, в чистом виде. Как не оправдывайся, а кругом виноват… Пожалуйте на нары.

У метро он купил жетон и позвонил Мукусееву. Но дома у Мукусеева никто трубку не снимал. Весь день Джинн отсиживался в видеосалонах, расплодившихся как грибы после дождя. Его уже тошнило от «Эммануэлей», «Рембо» и «Каннибалов», а дозвониться до Мукусеева все не получалось… Зато в «салонах» никто не приставал с проверкой документов. Рембо сбивал советские вертолеты, озабоченная Эммануэль мастурбировала, людоеды жарили белых. Джинн менял «салоны» и каждый час звонил Мукусееву… Телефон отзывался длинными гудками. И снова Рэмбо размахивал большим ножиком, Эммануэль достигала оргазма, каннибалы играли в расчлененку.

Список Ирин, проживающих в городе Реутов и подходящих по возрасту в любовницы Джинна, занял три страницы. Всех их нужно было отрабатывать… Чудовищный труд. Без какой-либо гарантии успеха.

Сотрудники СВР повторно опросили бывшую жену Фролова, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Джиннова супружница разговаривать не хотела — выпендривалась. Но из нее все-таки вытянули, что у Ирины, кажется, есть автомобиль красного цвета, а муж — еврей эмигрировал в Израиль. Один из офицеров СВР направился в ГАИ, а другой связался с коллегой из ФСК, курирующим Реутов, и тот довольно быстро выдал три фамилии евреев из Реутова, эмигрировавших из страны. Один из них убыл в Штаты, двое — в Израиль. Среди «израильтян» был Михаил Семенович Кольцман. Его жена Ирина с мужем не поехала, проживает в Реутове. Проверка в ГАИ подтвердила, что на Ирину Кольцман зарегистрирован автомобиль «жигули» пятой модели. Спустя три часа возле дома Ирины остановилась серая «волга» с оперативниками СВР.

Корреспондент питерской «Вечерки» был исключительно точен и в дверь квартиры Мукусеева позвонил ровно в восемь. У Синцова было даже редакционное удостоверение, но оно не пригодилось. Минут тридцать потрепались под диктофон про работу Мукусеева на телевидении, политику и увлечения… Потом Синцов аккуратно перевел разговор на Югославию. И в этот момент зазвонил телефон. Мукусеев извинился и снял трубку.

— Олег! — сказал он изумленно-растерянно через несколько секунд. — Олег, ты? Ты где, старый? Ты откуда?

Синцов индифферентно смотрел в окно, курил и внимательно фиксировал разговор.

— Конечно, нужно, — говорил Мукусеев, — обязательно нужно… Ты где находишься?… Так это же рядом со мной! Давай заходи — записывай адрес… Почему?… Ну, хорошо, давай по-твоему… Красная пятерка? Номер… Понял, понял… Отлично, через сорок минут напротив «Павелецкой».

Мукусеев положил трубку, черканул на листке бумаги цифры номера. Синцов, скосив глаза, прочитал номер.

— Ну, Саша, — сказал Мукусеев, — извини, но времени у тебя всего двадцать минут… Срочная встреча, которую отменить я не могу.

— Да я, собственно, выяснил все, что хотел, — ответил Синцов. Для приличия он задал еще пару вопросов и убыл. Из ближайшего автомата позвонил Большакову и сообщил, что через тридцать пять минут у «Павелецкой» состоится встреча Мукусеева с человеком по имени Олег. Олег приедет на красной «пятерке» с госномером…

Мукусеев тоже собирался ехать на встречу с Джинном. Он оделся и уже собрался выходить из квартиры, когда снова раздался звонок — звонил Зимин.

— О-о, Илья Дмитрич, — обрадовался Владимир, — как жив-здоров?

— Херово, — ответил Зимин.

— Что так?

— Помнишь Рашида? У которого пельмени ели?

— Конечно… А что такое?

— Проломили солову.

— …твою мать! — выругался Мукусеев.

— Ага… Те самые ублюдки, с которьми мы схлестнулись.

— Да это же беспредел… Это ж надо что-то делать.

— Ишь ты какие слова знаешь, — произнес Зимин. — С уродами разберемся — куда они денутся? Я тебе, собственно, по другому поводу звоню.

— Слушаю, Илья Дмитрич.

— Тебя, Володя, никто на Югославию не прокачивал? — спросил Зимин.

— В смысле?

— В смысле: никто не расспрашивал про поездку? Про меня? Про Джинна?

— Ну, ты же знаешь… Ваши, из прокуратуры…

— Наши меня не колышут, — сказал Зимин. — Супруга, брат-сват — тоже… А вот кто-нибудь из дальних знакомых… или вовсе не знакомых не проявлял интереса в последнее время?

— Нет, — ответил Мукусеев. — Так, на бытовом уровне спрашивают иногда люди: как, мол, съездил? А ты почему интересуешься?

— Да так, — сказал Зимин. — Ежели появится около тебя кто-нибудь особенно любознательный — звякни мне.

— Звякну, — ответил Мукусеев. На этом разговор и закончился.

К тому моменту, когда Мукусеев приехал на «Павелецкую», ее уже обложили детективы «Манхэттена». Шесть человек на четырех автомобилях ждали появления красной «пятерки» с человеком по имени Олег… Тот ли это Олег, которого они ищут, сотрудники «Манхэттена», разумеется, не знали.

В палатках у метро торговали бодяжной водкой, спиртом «ройял», пивом, сигаретами и прочей «жувачкой». Крутились алкаши, малолетняя шпана, бомжи… Москва — «Третий Рим»!… увенчанный кепкой Лужкова.

Мукусеев приехал на «волге», положенной ему как депутату. Формально он уже не имел права ею пользоваться, но и сдавать не спешил, рассудив здраво: пошли вы все на…!

Владимир приткнул «волгу» у тротуара, вышел и закурил. Красной «пятерки» нигде видно не было. Мукусеев посмотрел на часы — до назначенной встречи осталась минута… От предстоящей встречи с Джинном Владимир испытывал волнение.

Прошла минута, другая… К Мукусееву подошла нетрезвая девица и предложила «развлечься». Он сухо отказался.

— Контакт! — сказал в радиостанцию Синцов.

— Это всего лишь проститутка, Слава, — ответил Большаков.

— Но все равно хорошо бы проверить…

— Феликс, проверь девочку.