– Полинушка, ради бога, – не говори загадками. Я ж в этих Интернетах ни фига не волоку…
– Мобильной связи у него нет. Счета за междугородные переговоры в последнее время к нему тоже не приходили. Но в день гибели Антона он встречал Ташкента в Выборге, значит, точно знал, когда и во сколько Ташкент пересечет границу. Так?
– Так – и что сие значит?
– А сие значит, что он мог связываться с ним по электронной почте. Через Интернет… Раз ваш знакомый утверждает, что Ташкент в этих вопросах человек продвинутый, то почему бы и нет?
– Я понял твою мысль, вот только не очень понимаю, что нам это дает и как этим можно воспользоваться… Кстати, – Нестеров обернулся к продолжавшему все это время дуться Лямину, – а что нам обо всем этом скажет наш эксперт по компьютерным тарелочкам?
Ваня, гордый тем, что он единственный в составе смены является специалистом в области высоких технологий, тут же успокоился, надул щеки и, обведя взглядом присутствующих «чайников», поучающе изрек:
– Если человек использует электронный почтовый ящик, предоставляемый оператором сотовой связи (что в нашем случае наиболее вероятно), то все входящие/исходящие сообщения в процессе передачи временно хранятся на почтовом сервере оператора. Также на этом сервере постоянно формируется отчет (лог) о проходящих почтовых сообщениях, информация в котором содержится за определенный период времени (допустим, десять дней) и постепенно обновляется…
– Ни хера не понял. Короче, Склифосовский…
– Если ваш знакомый утверждает, что Ташкент всегда питал страсть к навороченным мобильным телефонам, то, скорее всего, в повседневной практике он посылал электронную почту со своей трубки. Конечно, после убийства Антона он мог поменять сим-карту, однако адрес электронной почты для удобства мог оставить (и скорее всего оставил) прежним…
– Предположим, что мы через этого самого знакомого узнаем электронный адрес Ташкента. Что тогда?
– Тогда все очень просто. По требованию компетентных органов или за деньги Ладонина владелец сервера электронной почты может обеспечить сохранение всех проходящих через сервер писем интересующего пользователя. То есть теоретически мы сможем читать письма, которые Ташкент будет получать и отправлять. Ну и, само собой, узнать номер мобильного телефона Ташкента, на который, в принципе, также можно организовать мероприятие ПТП.[74] Я закончил, господа. Аплодисменты не обязательны, но желательны…
Козырев и Полина восторженно зааплодировали, а Нестеров на какое-то время глубоко задумался, после чего отошел в сторонку и набрал номер телефона Ладонина. Минуты три они о чем-то оживленно переговаривались, после чего бригадир удовлетворенно убрал трубку в карман и вернулся к ребятам.
– Значит, так. Завтра с утра мы с Ляминым едем к Ладонину. Он обещал пригласить какого-то спеца из своей службы информационной безопасности, и ты, Иван, подробненько перескажешь ему все, о чем вещал нам пять минут назад. Сам я все это даже под пытками воспроизвести не смогу… Теперь по работе на завтра: мы заступаем вечером с четырех, поэтому сейчас все скоренько разбредаемся по домам и отдыхаем.
– Александр Сергеевич, вы помните, что у нас остались еще два неисполненных по установкам адреса?
– Помню, Полина. Костромская и Подвойского. Но давайте не будем сегодня гнать коней. Адреса обязательно доделаем, но пока, как мне кажется, версия Лямки представляется наиболее перспективной…
Иван просто светился от счастья. И то сказать: за слова благодарности от бригадира он был готов не то что в феврале, вообще в отпуск не ходить. Смена двинулась в сторону метро, при этом Полина чуть попридержала Нестерова, подождав пока Лямин с Пашей уйдут вперед.
– Александр Сергеевич, скажите, а Женя… Камыш вам не звонил? По поводу Ташкента?
– Нет, Полина, не звонил. Но он и не обещал, что сделает это в ближайшие дни. Мне кажется, ему сейчас нужно немного времени, чтобы прийти в себя и хорошенько подумать… Так что будем ждать. Тем более что ничего другого в данном случае не остается, верно?
– Верно, – вздохнула Полина.
– Кстати, я все хотел тебя спросить… Ты уж извини, если я, старый баран, лезу не в свое дело… Короче, тебе не кажется, что Пашка в тебя немного… как бы это сказать?
– Влюбился?
– Да.
– Кажется.
– А тебе самой, еще раз извини за нескромный вопрос, он как?… Я ведь к чему спрашиваю: влюбленный человек за рулем – опаснее пистолета…
– Он… Он хороший, – тихо ответила Полина и быстрым шагом пошла догонять ребят.
«Детский сад» – в который раз дал оценку своей команде Нестеров, закурил и отправился вслед за остальными.
…Третью ночь кряду Лямину спалось отвратительно. Пусть и в чуть разных вариациях, но все равно ему снился по сути один и тот же сон про то, как он, Ваня, ведет объекта – неизвестного человека в черном. На улице – ни души, вокруг только глубокая ночь да пронизывающий ветер. Человек заходит в неосвещенный подъезд, и Лямин слышит по станции приказ бригадира: «Грузчик, делаешь адрес!» Иван заходит в подъезд, а человек, оказывается, уже поджидает его там с тяжелой арматуриной в руках. Это не кто иной, как Шамовка – заводила ватажной молодежи из соседнего микрорайона. Он набрасывается на Ивана и начинает методично наносить удары: по рукам, по телу, наконец, по голове… Лямин падает на ступеньки, в страхе пытается прикрыть голову и… просыпается.
Впервые Шамовка объявился в снах Ивана ночью, которой предшествовала злополучная встреча с Камышом. И не страх перед объектом, не риск расшифровки с вытекающими отсюда последствиями, а именно сам удар, пусть и не сильный, но приведший к потере сознания, послужил катализатором появления этих ночных кошмаров. Нечто подобное в своей жизни Ваня однажды уже испытывал. Тогда ему тоже долгое время снились сны, в которых его преследовали неизвестные пацаны, а догнав – жестоко избивали. Это было давно, семь лет назад, в Костроме, после того, как похожим ударом Лямина вырубили в подростковой драке, в которую он и попал-то совершенно случайно.
В Костроме Лямин жил с родителями в отдельной трехкомнатной квартире в самом центре, рядом с площадью Сусанина (она же Сковородка). Но каким бы элитным и навороченным ни был дом, он все равно стоит среди прочих домов. А между домами пролегают улицы. А на этих улицах живут подростки, не каждому из которых родители могут ежедневно выдавать запрашиваемые их чадами суммы на завтраки и развлечения. Поэтому приходится добывать средства для существования самостоятельно. Экспроприировать их у своих земляков вроде как западло – приходится тащиться к соседям, на другую улицу. Так рождались местечковые подростковые войны: в Казани – пострашнее, в Костроме – потише. Но суть была одна: люди бились за металл. Ну и от скуки, конечно. Куда от нее, горемычной, денешься?
Лямин не был маменькиным сыночком, но и не ошивался на улицах, предпочитая большую часть свободного времени проводить дома, за компьютером. Благо его родители были достаточно обеспечены и могли удовлетворять любые запросы стремящегося не отстать от информационного прогресса Ивана. Однако местную шпану со Сковородки Лямин в лицо знал, порою даже покуривал с ней из подражания, но деньги с чужаков не тряс, в набегах и погромах не участвовал и вообще очень слабо разбирался в городских территориях, негласно поделенных по принципу «можно (или нельзя) захаживать одному». С такими известными местными пацанами, как Шило, Клава, Бей-беги, он по жизни не сталкивался, хотя слышал о них постоянно и за глаза обалдевал, слушая байки про их подвиги. Так, например, одноклассники шепотком передавали про то, как Шило поцапался с Шамовкой из-за того, кто лучше мечет нож. И тогда оба удумали на берегу Волги дуэль: встают спинами по очереди и метров с десяти кидают перочинный нож. Так накидали, что у обоих спины в синяках и царапинах. Смешно? А окружающим тогда было очень круто.
Как-то раз Шило созвал всех дворовых и объявил, что вечером готовится набег на соседей. Причина была серьезная: те продолжали отбирать рубли перед школой, которая находилась на территории Шила.
