Отношение Отцов Церкви к произведениям античных авторов было неоднозначным. С одной стороны, эти произведения являлись бесценным кладезем мудрости; с другой — их не озарял свет христианской веры. По примеру Оригена и св. Иеронима были прочтены в аллегорическом ключе некоторые места из книг «Исход» и «Второзаконие» — например, тот эпизод, когда евреи, уходя вместе с Моисеем на поиски Земли Обетованной, уносят с собой сокровища египтян, — или положение о «прекрасной пленнице». Был сделан вывод о том, что овладеть богатствами древних — то есть истиной, скрытой в их произведениях — вполне допустимо и даже справедливо.

Но если произведения античных язычников могли содержать истину, то почему не могли содержать ее произведения сарацин? И если могли, было ли так же правильно и допустимо завладеть этой истиной? Существовали священные книги самих мусульман, давно знакомые восточным христианам и мосарабам в Испании, и книги античных авторов, которые мусульмане изучали и переводили, в то время как христиане уже давно их утратили. С середины XII века стало крепнуть убеждение, что эти сокровища должны принадлежать христианам. В конце века один переводчик с арабского языка, англичанин Дэниел Морли, даже выдвигал теорию о том, что Господь завещал Новому Израилю — то есть христианскому миру — отобрать у египтян их сокровища, чтобы обогатиться, как ранее Моисей: «Давайте же отберем у языческих философов по завету Господа и с Его помощью их мудрость и их красноречие, отберем у этих неверных их сокровища, чтобы нам обогатиться в вере». «Философы» — так теперь латинские ученые называли арабских, которые для невежд были только «язычниками» и «неверными». Даже Абеляр, преследуемый Бернардом Клервоским, угрожал, что сбежит к «философам», чтобы сохранить свою свободу и достоинство.

И хотя многочисленные песни и легенды изображали сарацин идолопоклонниками, а Мухаммеда — еретиком, всегда находились те, кто располагал более достоверными сведениями на этот счет. Произведение псевдо-Турпина «История жизни Карла Великого и его племянника Роланда» («Historia de vita Caroli magni et Rolandi eius nepotis»), во всех других отношениях фантастическое и содержащее невероятные подробности о сарацинском «идолопоклонничестве», порой противоречит само себе: в эпизоде противоборства между Роландом и Феррагутом, положившего начало еще одному эпическому топосу, мы видим довольно точные с теологической точки зрения сведения. Уже в 1120 году Вильгельм Малмсберийский уверенно уточнял: «Ибо сарацины и турки почитают Богом Творца, считая Магомета не Богом, а Его пророком» («Nam saraceni et Turchi Deum creatorem colunt, Mahomet поп Deum sed Eius prophetam aestimantes»)[17]. Примерно в те же годы в Англии получили хождение «Диалоги» Петра Альфонси, испанского еврея из Уэски, принявшего христианство в 1106 году и ставшего придворным врачом Альфонса I Арагонского и Генриха I Английского. При таких налаженных отношениях между Пиренейским полуостровом и Британией информация приходила из первых рук: Петр Альфонси, например, был необычайно сведущ во всем, что касалось авраамитских религий.

В то время как от Пиренейского полуострова до Сирии развевались знамена крестоносцев, один из самых известных деятелей Церкви того времени — Петр Достопочтенный, клюнийский аббат — предложил осуществить немыслимое ранее предприятие. Центром этой деятельности стал Толедо, почти полвека назад возвращенный христианам, а гарантом — сам архиепископ города, Раймунд де Совета. «Император» Альфонс VII Кастильский оказал содействие эксперименту клюнийского аббата, который, с одной стороны, говорил о необходимости более глубоких знаний об исламе, с другой — всеми силами поддерживал Реконкисту.

Так была образована группа, которая, прибегая к консультациям мусульман и евреев, осуществила один из первых переводов Корана. Этот перевод традиция приписывает Роберту Кеттонскому из Ратлендшира; судя по всему, он выполнялся в несколько этапов — сначала с арабского на еврейский и кастильский, затем на латинский. Хотя этот перевод был довольно сумбурным и изобиловал пропусками, его значение было так велико, что он оставался самым авторитетным в течение четырех последующих веков. Разумеется, речь не шла о какой-то слаженной «команде» переводчиков с четким распределением функций между ними: это была группа людей, почти не связанных между собой.

Переводчики, трудившиеся под началом Петра Достопочтенного, не ограничились одним Кораном. Существовало по меньшей мере три центра интенсивной переводческой деятельности, — испанский, английский и южно-итальянский; однако важнейшим оставался первый. Мусульманские тексты, переведенные на латынь такими переводчиками, как Иоанн Севильский, Доминик Гундисальви, Герман Далматинский, Платон Тиволийский, Герард Кремонский, а также христианские сочинения, посвященные исламу, — созданные благодаря этим переводам, — долго оставались лучшей основой для более пристального знакомства с исламом во всей средневековой Европе. Нельзя сказать, что Петр воспользовался всеми возможностями, которые предоставлялись в результате этого. Однако, судя по двум его трактатам — сжатому «Сумма всех ересей сарацинских» («Summa totius heresis saracenorum») и более подробному «Книга против учения или ереси сарацинской» («Liber contra sectam sive heresim saracenorum»), — был достигнут немалый прогресс в изучении ислама: его трактаты созвучны таким работам, как «Беседа сарацина с христианином» («Dialexis sarakenou kai khristianou») Иоанна Дамаскина. Однако Петр в то время не мог знать трудов Дамаскина: они были переведены с греческого Бургундом Пизанским только в 1148–1150 годах.

В то время как Роберт Кеттонский переводил Коран, Герман из Каринтии занимался генеалогией Мухаммеда, а христианин-мосараб Марк Толедский с помощью Петра из Пуатье, секретаря Петра Достопочтенного, переводил на латынь один апологетический текст — «Рисала» ал-Кинди. Из всех этих переводов, собранных вместе, сложилась своеобразная коллекция трудов по исламу, которая многие столетия оставалась самой полной, точной и авторитетной на Западе: «Корпус Клюни», известный также как «Толедский сборник». Впоследствии Марк Толедский предложил еще один перевод Корана, который был лучше предыдущего. Интересно, что Марк, помимо Корана, переводил с арабского работы Галена, а также один полемический текст, принадлежащий, видимо, перу бывшего мусульманина, принявшего христианство, и мистическое сочинение Ибн Тумарта, известного альмохадского ученого.

Личность Марка Толедского по многим причинам показательна. Конечной целью таких ученых, как он, было отнюдь не чистое познание. Напротив, они руководствовались весьма практическими соображениями, а зачастую и необходимостью вести полемику: нужно лучше знать исламскую доктрину, чтобы более аргументированно ее опровергать. Если такая позиция понятна на Западе, где уже получили известность логические выкладки Абеляра, большого друга Петра Достопочтенного, то не вполне ясно, как она могла принести плоды в миссионерской среде, учитывая строжайший запрет проповедовать на мусульманской земле какие-либо иные учения, кроме созданных на основе Корана.

Впрочем, немало мусульман проживало и за пределами дар ал-ислама: это были жители сирийско- палестинских или иберийских территорий, завоеванных христианами, а также купцы и пленники. Возможно, именно среди них предполагалось развернуть миссионерскую пропаганду: на землях, принадлежащих христианам, она была вполне осуществима. При этом подразумевалось, что неверного не принуждают, а убеждают принять христианство. Мы увидим, как Франциск Ассизский продемонстрирует в этом смысле новый пример, укажет новый путь, и как в собственном ордене Франциска его учение часто будет сталкиваться с иными теориями. Со своей стороны Фома Аквинский, посвятивший исламу часть своего труда «Сумма против язычников» («Summa contra gentiles»), поддерживал намерение Петра Достопочтенного так или иначе содействовать обращению мусульман и в кратком трактате «Об обосновании веры против сарацин, греков и армян» («De rationibus fidei contra Saracenos, Graecos et Armenos») вывел четыре полемических тезиса, которые надолго сделались общепринятыми: ислам есть искажение истины; ислам — религия насилия и войны; ислам — религия, основанная на сексуальной вседозволенности; Мухаммед —