далёкого космоса, не то героях, не то монстрах минувшей эры внеземных завоеваний.
Если кто-нибудь и вспоминал про них, то лишь какой-нибудь эксцентрик, крайне асоциальный маньяк, который неистово роется, как сумашедший, в архивных записях хранилищ памяти.
В эру Всеобщего благоденствия основной заботой людей было как уберечь ГОРОД от прямого попадания космического тела вроде заблудшего астероида или шальной кометы да выбрать себе ХОББИ, которое бы придало смысл ежедневному существованию. В их действительности на настоящую работу могли устроиться единицы, оставалось только развлекаться. Но и развлечения, особенно постоянное сидение в кресле гипнопередач, могли обернуться деградацией умственных способностей и атрофией мускулов. Таких пустых индивидов Общество безжалостно уничтожало, как ВРЕДНЫЙ элемент, а их место занимали новые члены Общества, которым предлагалось то же самое, что их предшественникам, — имплант-образование, сытое существование, доступ в спортзалы и выбор хобби. Это считалось вполне достаточным для сохранения всеобщего статус-кво, неизменное и статичное, стабильное и благополучное проживание всей социальной системы. Лишь не пренебрегая спортом и упражняясь в своём хобби, человек мог без проблем прожить свой век, не рискуя отправиться в рециклятор до срока, дабы не дестабилизировать Общество. Выбор хобби, занятия для бескрайнего досуга, считалось очень ответственным делом и светлым лучом в жизни, возможностью творческого проявления себя. Сообщества по хобби устраивали голофорумы, где часто кипели страсти и проводились бурные дебаты. И каждое достижение отдельного человека оценивалось по заслугам в соответствующих любительских кругах.
Но выбор подходящего житейского увлечения был далеко не простой задачей.
Скали ВМС-201, высокий молодой мужчина с точёным телом, столкнулся с трудностями как раз этого важного выбора. В спортзале на двести первом этаже его жилблока он имел множество знакомых, большинство приходились ему соседями. Он попытался найти содействие у них, но никто не отозвался на просьбу помочь. Наверное, они сами нуждались в совете. Или просто ревниво оберегали свои идеи для самих себя. Намедни его сосед по клети справа едва не рехнулся от счастья. Он коллекционировал изображения спичек — устройств для добычи огня в первобытную эпоху до Благоденствия. И вот, совершенно случайно, вздумав самостоятельно почистить клеть вместо кибержуков, сосед наткнулся на забитый в щель под панелью инфор-матория КОРОБОК от спичек. Радости его не было предела.
Другой сосед, обитающий этажом ниже, давно собирал голографические картинки каких-то вещиц, имевших огромное значение в минувшие эпохи, — их называли деньгами. Только эти двое предложили Скали заняться коллекционированием, пригласили в свой клуб… но Скали счёл их занятие довольно скучным.
Синтра АНТ-302, женщина из жилклети напротив, получила в наследство от прежнего съёмщика жилья кусок прозрачного жёлтого вещества, именуемого янтарём. В толще куска было замуровано крохотное существо, ранее известное как муха. Синтра не поленилась разрезать красивую безделушку, добыть ДНК дивного многоногого крылатого создания, вслед за чем умудрилась произвести на свет пять живых особей. Они весело жужжали в тесном помещении клети и кормились из крошечного блюдечка, которое Синтра оставляла им на откидной плоскости столика. Успех соседки был действительно впечатляющим, Скали не отказывался ни от одного её приглашения посидеть гостем, наблюдая за полётом мух. Эти посещения вызывали совершенно иные чувства, чем голографические контакты и собрания. Он чувствовал радость, любил созерцать насекомых, не упуская из внимания и тяжёлые, густые волосы воскресительницы мух, её приятно округлое тело, матово-шёлковую кожу… от всего этого иногда тянуло запеть!
Но соседка никогда не позволяла ему оставаться дольше получаса. Она указывала на дверь, и при этом её гладкие щёки под тёмно-синими глазами неизвестно почему меняли свой цвет.
Сосед слева, некто Корт ЕКМ-520, в общих чертах был довольно приятным малым, но его окружал таинственный ореол неудачника. Раскопав какую-то очень старинную инструкцию, он однажды решил создать биокомпьютер с автономым питанием. Разрабатывая проект, Корт долго рылся в записях о ДНК, аминокислотах, хромосомах и ещё много о чём. Он сконструировал молекулярный синтезатор, способный выработать всяческие субстанции, необходимые для инкубатора, который по замыслу должен был произвести на свет задуманный биокомп. Когда наконец произведение появилось на белый свет и стало самостоятельно питаться специально синтезированным кормом, Корт впал в экстаз и несколько раз пригласил Скали в свою жилк-леть — полюбоваться на пробную модель биокомпа. Везде, где Корт бывал, он не переставал хвастаться достижением. Однако достижение стало обрастать шерстью и загадило всю клеть испражнениями. Оно не умело даже сосчитать, сколько будет 1+1, только тупо трясло мордой и блеяло. Попытки программировать создание ни к чему не привели. Корт заподозрил неладное и попробовал выяснить, где ошибка. Штудируя архивы, он внезапно установил, что не изобрел ничего нового. Оказалось, что подобного рода биокомпьютеры имели массовое распространение в древности, кроме того, их называли не биокомпами, а овцами. Овцы не предназначались для вычислений даже арифметических задач, не говоря уж об алгебре и высшем анализе. Отчаявшись улучшить функции своего произведения, Корт был вынужден выбросить неудачу в шахту дезинтегратора, которая находилась радом с трубами гравитационного лифта. Сосед слева долгое время приходил в себя после огласившего провал истошного блеяния, но потом преодолел депрессию и занялся новым проектом. Со стороны было похоже, что Корт вполне счастлив и не спешит заканчивать очередное изобретение, что было очевидным проявлением благоразумия, хотя и немного портило его репутацию неудачника.
Несмотря на всё это, Скали почти завидовал Корту. Почти, потому что зависть считалась аморальным чувством и выказывать её считалось недопустимым. Ум Скали корчился беспомощно, импланты не выручали, решение не приходило. Выбор хобби превратился в житейский вызов — надо было как-то определяться не откладывая, ибо от полноценного досуга зависело дальнейшее существование Скали. И хотя существовали примеры различных форм хобби, он подсознательно чувствовал каким-то архаическим чутьём, вероятно вследствие немного дефектного гена, что надо не браться за то, что есть, а обязательно придумать себе уникальное занятие, чтобы ни у кого другого такого не было.
Но дабы выяснить, чем люди занимаются, чтобы отсеять употреблённые варианты, Скали навёл справки, чем занимаются все его остальные знакомые. Зара КМН-204 с верхнего яруса увлекалась выращиванием травы — элементарное растение, которое можно было увидеть в спортзалах на пятьдесят втором и шестидесятом ярусах. Портативная гидропонная аппаратура занимала почти всю площадь Зариной клети, а часть произведённой продукции приходилось периодически выбрасывать всё в тот же дезинтегратор. Скали однажды пошёл с ней на собрание травников, где поболтал с неким Бэди, индекса его не запомнил, тот рассказал, что до травы у него были две белые крысы, которые очень умилительно кусали его за пальцы и пятки.
Непонятной осталась мотивация этого Бэди разводить крыс, если на нижних ярусах их, правда серых, было полным-полно. Веками люди пытались извести этих тварей, но они всё время приспосабливались… а вот некоторые, оказывается, их РАЗВОДЯТ.
Причём разводят древних грызунов, вполне безобидные и жалкие формы — не чета нынешним, которые умели зубами перекусывать стальные прутья, имели сложную иерархию в своих стаях, лазили по потолку за счёт присосок на лапках, появляясь в самых неожиданных местах. А напоследок, говаривали, прижатая роботами-охотниками крыса, если не было возможности убежать… умудрялась телепортироваться в безопасное место. Вот то крысы! А не жалкие хлюпики чокнутого Бэди…
Скали вспомнил и Карделя СНО-610, несколько раз гостившего у него. Кардель собирал образцы древней поэзии, часто читал наизусть неких Гомера и Шелли, да и сам пытался сочинять. Сначала Скали не понимал вполне содержания слов «стих» и «рифма», но, получив разяснения, уловил суть, хотя и не цель занятия. Однажды гость прочитал свой креатив, в котором Скали при всём желании не нашёл смысла, даже поразился тому, что складными словами ничего не сказано. Он даже не заметил, как стал клевать носом, убаюканный равномерным речитативом. Не лучше обстояло дело с великими поэтами прошлого. Они все терзались, задавали себе вопросы, страдали, искали неизвестно что… От скуки, вероятно, маялись. И правда, чем они тогда развлекались, горемыки? Не имели ни голографиче-ского экрана, ни виртуального секса, ни даже инкубаторов для выращивания потомства. Вместо этого увлекались так называемой любовью — всего лишь прелюдия к воспроизводству вида.
Когда Кардель снова попытался напроситься в гости, Скали сослался на занятость. После ещё нескольких отказов встретиться коллекционер поэзии отправился искать себе других слушателей.
