государства;

— осуществляет захват и негласную доставку в СССР лиц, являющихся носителями важных государственных и иных секретов противника, образцов оружия, техники, секретной документации;

— создает предпосылки для использования в интересах СССР отдельных очагов антиимпериалистического движения и партизанской борьбы на территории зарубежных стран;

— обеспечивает по специальным заданиям связь и оказывает помощь оружием, инструкторскими кадрами и т. п. руководству братских коммунистических партий, прогрессивных групп и организаций, ведущих вооруженную борьбу в условиях изоляции от внешнего мира.

Исходя из возможности возникновения кризисной ситуации и развязывания агрессивными кругами ракетно-ядерной войны против Советского Союза, внешняя разведка КГБ заблаговременно и планомерно обеспечивает живучесть и действенность аппаратов разведки, их размещение в важнейших пунктах и странах, внедрение агентуры в главные объекты, бесперебойность получения информации о противнике. В этих целях она постоянно ведет соответствующую подготовку агентурной сети и других сил, поддерживает их боеспособность, а также обеспечивает подготовку всего личного состава разведки, и особенно ее нелегального аппарата».

Шлифовка документа затянулась из-за бесконечных колебаний Мортина. К тому же он сам недолго задержался в начальственном кресле. В конце декабря 1974 года Андропов пригласил руководящий состав разведки и представил нового шефа ПГУ — невзрачного Владимира Крючкова. О причинах скоротечной замены и обстоятельствах, ей сопутствовавших, будет рассказано далее, по ходу повествования. Здесь же уместно изложить оценки деятельности разведки, высказанные Председателем без стеснения и обиняков.

«В последние годы, — сказал Андропов, — информация, исходящая из ПГУ в инстанции, улучшилась. Строже стал отбор направляемых сообщений, меньше общих мест. Учитывая сведения, поступающие по линии дешифровального управления, наши сводки выглядят насыщенными фактами, воспринимаются как достаточно полновесные. Вместе с тем остается много «белых пятен». Так, по научно-технической линии очень хорошо освещается подготовка к производству бомбардировщиков Б-1, но по американским космическим исследованиям дельного ничего нет. По США — много неясностей. Например, с американо- советской торговлей. Как будут развиваться события, как относятся к ним деловые круги США? Что думают в конгрессе?

По ФРГ материалов побольше, хотя мы так и не знаем, кто будет у власти в стране в 1976 году. Надо искать контакты с перспективными политическими деятелями разных партий.

О Франции много разговоров, а знаний мало.

В отношении Японии большой разброс идей. Какая-то чересполосица. Может быть, японцы сами не знают, чего хотят?

По-прежнему большой загадкой остается Китай. Посол Толстиков прислал в Политбюро письмо с предложениями, но как будет реагировать Политбюро, если не ясна ситуация в Китае? Острый вопрос. Политбюро перегружено бумагами, и я часто слышу ворчание, горькие упреки. Арабский мир в кризисном состоянии. Садат по-прежнему хитрит. Визита Леонида Ильича туда не будет, но надо все равно прояснять обстановку. Возьмите Южный Йемен. Вроде бы ближе к нам, чем другие, а его почему-то тянет к Саудовской Аравии и КНР. Целый ворох загадок по Ближнему Востоку. Можно назвать еще сотню проблем, по которым идет мутный поток, но нет сути. Так что в информационной работе есть крупные недостатки, много вопросов без ответов. Надо озадачить резидентуры. От них много идет стихийной, нерегулируемой информации. Им следует больше работать с ценными источниками.

Процесс разрядки идет не гладко. Наша политика испытывает сильное сопротивление со стороны реакционных кругов США, ФРГ и Англии. Сначала противник растерялся, почувствовав привлекательность наших мирных инициатив, но сейчас оправился. Это надо было предвидеть. В нынешних условиях крайне важно свести к минимуму риск провалов. Поэтому необходимо реже встречаться с ценной агентурой, но вместе с тем не терять с ней контакта. Желание избежать осложнений может дать противоположный эффект.

Важно совершенствовать взаимодействие внутри ПГУ и КГБ, а также с другими ведомствами. Нередко посольская информация по качеству лучше и приходит быстрее, чем наша. Резидентурам нельзя зевать. Пусть пишут коряво, но вовремя, содержательно. Идут переговоры — а от них ничего нет. Неужели каждый раз выбивать от них информацию?»

В связи с арестом в ФРГ Гюнтера Гийома, офицера МГБ ГДР, внедренного в близкое окружение канцлера В. Брандта, Андропов сказал: «В условиях разрядки разведке нужно приспосабливаться. Она не должна снижать активность. Этой же позиции придерживается и министр Мильке. Но видны и последствия провалов. Некоторые меня спрашивают: зачем нам неудачи, может быть, без них обойдемся? Ведь насмарку идет огромная работа наших партийных и политических деятелей! Вон даже Би-би-си говорит, что это провал КГБ.

Это провокация, но надо подумать, как нам работать, чтобы не мешать внешнеполитической деятельности Советского государства. Разведка всегда связана с риском, без него работы не будет, но свести его до минимума — это наша задача.

В резидентурах необходимо ограничить число людей, связанных с агентурой и особенно вербовочной работой. Сегодня слишком многие имеют доступ к этим делам. Вербовать лучше в третьих странах, где обстановка полегче. Кое-где, особенно в Нью-Йорке, надо сократить сотрудников. Ударив по ГДР, американцы могут ударить и по нас. Они заинтересованы в дальнейших скандалах, чтобы показать миру, что разговоры о разрядке не имеют под собой реальной почвы. Поэтому предлагаю:

— разобраться с людьми, имеющими на контакте агентуру;

— расширять институт доверительных связей;

— тяжесть вербовочных мероприятий перенести на территорию СССР и социалистических стран;

— больше внимания уделять молодежи, студентам, готовить их на перспективу;

— активизировать использование оперативных возможностей служб безопасности социалистических государств, в том числе их заделы по эмиграции;

— разнообразить прикрытия для разведчиков, не злоупотреблять «крышей» МИД. Есть много других ведомств: торговая палата, смешанные с иностранными компаниями общества, корреспондентский корпус. Дипломатический паспорт — это благо, но он не всегда помогает. Его обладатель рассчитывает на спокойную жизнь. Но не надо бояться работать и без диппаспорта;

— выращивать новую поросль резидентов. У нас есть десятки хороших, талантливых разведчиков. Надо создавать из них резерв выдвижения. Учить искусству строить отношения с послами. Провести с ними специальные беседы. Вовлекать в это дело офицеров безопасности, являющихся помощниками послов.

В общем, думайте. Нельзя ставить наше государство в такое положение, в котором оказалась ГДР».

Хотя в задачу Управления «К» номинально не входило получение информации по политическим вопросам, все сотрудники ориентировались на рачительное отношение ко всему, что полезно для разведки. Внешняя контрразведка вербовала и шифровальщиков, и дипломатов, и офицеров вооруженных сил, и таможенников, передавая их затем, нередко в порядке обмена, в линейные (географические) отделы. От одного агента из числа сотрудников госдепартамента США в течение двух лет мы получали многочисленные секретные ориентировки и депеши, которыми обменивался Вашингтон со своими посольствами.

Зная мой вкус к политическим проблемам, некоторые резиденты в личных посланиях держали меня в курсе дел в расчете на то, что их точки зрения могут быть доведены до руководства КГБ. Резидент в Вашингтоне писал, в частности: «На днях мы отметили семнадцатилетний срок пребывания совпосла на этом посту…

В беседах со мной посол откровенно говорил, что впервые за эти годы он встречается с таким представителем американской администрации, как Бжезинский, с которым у него полностью отсутствует хотя бы малейший человеческий контакт. Хотя у них имеют место личные встречи, они по существу превращаются в озлобленные стычки. Мне приходилось наблюдать посла после этих встреч, и всегда его настроение бывало самым отвратным.