спавшую мисс Уотсон при дневном свете. Синяки на лице выглядели еще хуже, чем ночью, несмотря на все искусство Акаша. Волосы ее напоминали крысиное гнездо. Рука судорожно сжимала пальто, скрывавшее стройную фигуру. Вторая рука свободно свисала с перевязи.

— Разбудить ее? — тихо спросил Акаш.

Гидеон кивнул. Акаш осторожно дотронулся до ее руки, сжимавшей пальто. Не в первый раз Гидеон позавидовал своему другу, для которого физический контакт не был проблемой.

Гидеон сидел неподвижно, наблюдая затем, как девушка просыпается. Глаза ее — дымчато-карие в ярком свете дня, отражавшие снежный пейзаж за окном, — открылись и медленно сфокусировались на нем.

— Вы опоили меня.

Она говорила невнятно. Из-за сонливости или опухшего лица. Или из-за опия.

— Вы нуждались в отдыхе. Там была лишь капля опийной настойки.

Больше, чем капля. Но он не знал, как заставить ее поспать.

— Не смейте делать это снова, — резко ответила она.

С каждой секундой она становилась все более настороженной. Ее примечательные глаза прояснились, и в них появились зеленоватые и золотистые искорки, словно переломленный листвой солнечный свет. Глаза — единственное, что сохраняло красоту на ее разбитом лице. Гидеон кивнул.

— Не буду.

Помолчав, он спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Так, словно меня хорошенько попинал мул. Большой сердитый мул, — ответила Чариз с иронией.

Она принимала свою судьбу с высоко поднятой головой. Никаких признаков трусости. Присутствие духа в ней восхищало Гидеона. Ему хотелось знать о ней всю правду.

Она правильно заметила, что они всего лишь случайные попутчики. Бесполезно гневаться на судьбу. Она не для него. Ни одна женщина теперь не для него.

Несколько месяцев назад он посмотрел в лицо этой жестокой правде.

Он надеялся, что она не услышит предательской хрипоты в его голосе, когда выдавил из себя ответ:

— Значит, вы чувствуете себя намного лучше?

Она сдавленно засмеялась над его попыткой пошутить и прикоснулась ладонью к опухшей щеке.

— Мне больно смеяться.

— Не сомневаюсь.

Только очень храбрая женщина могла смеяться при таких обстоятельствах.

— Где живет ваша тетя, мисс Уотсон? — спросил Акаш.

Гидеон бросил на Акаша вопросительный взгляд и перевел глаза на девушку. Гидеона бросило в жар, когда он понял, что Акаш заметил его восхищение мисс Уотсон. Заметил и почувствовал к нему жалость. Гордость Гидеона была уязвлена.

Веселье разом исчезло из ее голоса. Она заговорила отрывисто, как делала всегда, когда лгала.

— Недалеко. Если вы высадите меня в центре города, я сама найду дорогу. Я и так вас затруднила.

Гидеон мрачно усмехнулся, когда она поспешила отвести от него глаза.

— Мы не можем не проводить леди до двери.

Она посмотрела на лежащую на коленях здоровую руку и сжала ее в кулак. Ее дискомфорт был физически ощутим.

— Моя… моя тетя — старая дева и ведет очень уединенную жизнь. Она испугается, если я появлюсь на пороге ее дома в сопровождении трех незнакомых джентльменов.

— А как она отнесется к тому, что вы явитесь к ней одна, в разорванном платье и избитая?

Чариз зло посмотрела на него из-под густых с рыжеватыми кончиками ресниц.

— Когда я ей все объясню, она поймет.

Карета остановилась, как было решено еще ночью, возле лучшей в Портсмуте гостиницы. Рука девушки сжалась так, что побелели костяшки.

— Где мы?

— Мы поменяем лошадей и остановимся, чтобы позавтракать. После этого мы с Акашем проводим вас к вашей тете.

— Нет.

— «Нет» относится к завтраку или нашей компании?

Она выглядела немного пристыженной, когда ответила:

— От завтрака я бы не отказалась.

Он догадывался, что она не может не воспользоваться возможностью поесть последний раз перед тем, как сбежать. Он бы сам поступил так на ее месте.

— Завтрак так завтрак, — спокойно сказал он.

Карета стояла. Акаш повернулся к Чариз:

— Я вас понесу.

Глаза девушки метнулись в сторону Гидеона. У него возникло очень странное чувство, будто она хочет, чтобы он вызвался ее донести. Но он был ни на что не годен. Даже на то, чтобы оказать ей такую незначительную услугу. Сжав кулаки, он сказал себе, что давно уже смирился со своей судьбой. Но сегодня, предоставляя другому право держать эту чудную девушку в объятиях, он отчетливо осознал, что до смирения ему еще далеко.

— Благодарю, но я сама могу идти.

— Ваши травмы привлекут меньше внимания, если я вас понесу, — сказал Акаш.

— Лучше поступить так, как предлагает Акаш, мисс Уотсон, — сказал Гидеон.

На лице ее промелькнуло разочарование.

— Как вам будет угодно, — тихо ответила Чариз.

Акаш понес Чариз наверх. Он сумел сделать это так, что Чариз не испытывала ни смущения, ни стыда. Вряд ли объятия сэра Гидеона оставили бы ее такой же безучастной. При мысли о том, что она могла бы чувствовать, если бы сэр Гидеон прижал ее к своей широкой груди, она покраснела и опустила глаза.

Чариз влекло к Гидеону. Когда он был рядом, все внимание Чариз было сосредоточено на нем.

Поразительно, если учесть, что она должна думать лишь о том, как найти способ выжить в течение трех ближайших недель.

Акаш опустил Чариз на пол посреди довольно большого заказанного ими номера. Но стоило Гидеону войти в комнату следом за ними, как пульс ее вновь участился. Она тщетно боролась с нежелательной реакцией организма.

Как только Талливера отправили вниз заказать плотный завтрак, Акаш обратился к Чариз:

— Позвольте осмотреть ваши травмы? В темноте я мог что-то пропустить.

— Спасибо. Вы очень добры.

По правде говоря, Чариз действительно чувствовала себя гораздо лучше, если не считать противного привкуса, который остался во рту от опия. Сэр Гидеон сел на резную деревянную кушетку возле растопленного камина. Его темные глаза, казалось, впились в нее, когда она поднялась со стула. Чариз прошла на середину комнаты, где ее ждал Акаш.

Девушка развязала платок и сняла пальто. И то и другое она уронила на пол. Немыслимо, но она чувствовала себя так, словно раздевается для того, чтобы доставить удовольствие сэру Гидеону. Как она могла даже подумать об этом? Но прогнать прочь эту мысль из головы не могла.

Акаш отнял руки от ее лица.

.— Я сделал вам больно? — спросил он, нахмурившись.

— Нет, — пробормотала Чариз.

Должно быть, медицинские навыки Акаша и побудили его принять на себя заботу о ней. Снадобье, которым он смазал ее синяки прошлой ночью, явно помогло.