— Да пихай ты его!
— Он не лезет!
— Дави, дави!
— Скользкий!
— Это ты безрукая! Вот ведь связался с ведьмой-недоучкой. Ежели не запихнешь — сделаю девой и зарежу на месте!
У меня заклинило воображение. Но тут глиста все-таки оказалась в банке, маг тут же ее захлопнул, едва не оттяпав мне полпальца, и радостно прижал к груди, жмурясь и улыбаясь как идиот.
— Да! Моя… моя прелесть.
Лягушка орала не своим голосом, отбиваясь от червяка, который и сам метался как угорелый, пытаясь вылезти. По-моему, квакуша его испугала.
— А сейчас он съест ее сердце, и я… А чего он не ест?
Червь повис на крышке и слезать отказывался. Лягушка валялась в глубоком обмороке.
— Слазь, кому говорю!
Хмыкнув, стучу ногтем по банке.
— А ну убери руки. Разобьешь еще. Что делать тогда будем?
— Не знаю. — Пожав плечами, отхожу на шаг.
— Так. Ладно. Проголодается — съест. А пока…
Оглядевшись, маг посмотрел на выбитую дверь, на меня, снова на дверь.
— Чего заходила-то?
— Картошка. — Пытаюсь отвлечься от банки и вспомнить, зачем пришла. — Из чего ты сделал картошку? Из червей?
— Нет. Из картошки. — Маг вздохнул и пошел к столу. — Превращать что-то во что-то очень сложно и отнимает много сил. Ради тебя я бы так стараться не стал.
— Да? — немного успокаиваясь и приходя в себя. — А мясо чье?
— Не человечье, успокойся. Кабан какой-то во двор забежал, вот мои ребятки его и забили. Ну часть сожрали, а то, что осталось, я тебе и поджарил.
Мне плохо… Я доедала за зомби?! О, жуть-то какая!
— Ты чего? Эй.
Но я уже сбежала, держась одной рукой за стену, второй — за живот.
Поджарила яичницу. Яйца я долго и пристально рассматривала, проверяя на цвет, запах и консистенцию. Вроде ничего, есть можно. На запах яичницы зашел маг, грустно постоял над сковородкой и вышел. Меня на миг обуяла жалость, и я предложила половину яичницы. Некромант меня послал и, хромая, удалился в лабораторию. Странный он какой-то. Зомби вон вроде бы едят (кабанов, к примеру). А этот только ходит да страдает.
Убираю чердак. Уборка у меня несложная и интересная: все, что мне не понадобится, выбрасываю из окна. Внизу во дворе собрались зомбики, провожающие взглядом каждую вылетевшую вещь, явно ждут, когда вылечу я. Голодные они вечно, вот и стонут под окном. И накормить-то нечем. Яйца тоже были последние.
— Ты чего творишь?!
О. Нарисовался, стоит, красавчик, в дверях, трясущийся от возмущения и с банкой в руках. В банке сидит лягушка и умирает в объятиях черной пиявки. Дышит ровно, иногда поглаживает лапкой скользящего по ней червя. Я, конечно, не специалист, но, судя по всему, квакуша не очень-то и страдает.
— Убираюсь.
— Это… это бабушкин сундук!
Сундук как раз вылетел в окно, бодро маша крышкой.
— Он развалился еще в прошлом веке.
— Не ври! — Некромант нервно огляделся и возмущенно насупился. — Где бутылки? В углу стояли, точно помню!
— С червями? Я эту мерзость выбросила первой.
Он аж пошатнулся, потом прислонился к косяку, глядя на меня с таким непередаваемым ужасом, словно был Кощеем Бессмертным, у которого в ходе уборки выбросили яйцо, иглу и прочие ненужные атрибуты. Кощей понял, что найдет их теперь вряд ли. А еще, что ежели на все это наступят…
— Я неделю вылавливал их в болотах эльфийских лесов! Лазал по канавам! Ловил на… на себя ловил! Ты хоть представляешь, сколько я… Только не тумбочку, стой!!!
Мужик успел схватить тумбу в последний момент, уронив банку на пол. Заволок мебель обратно, схватил треснувшую банку, зарычал.
Стою рядом, не мешаю беситься.
— Слушай, я, конечно, понимаю, что у тебя тут собрана обширная коллекция всякой фигни, которая необходима и важна для будущих заклинаний. Но… не мог бы ты сам тогда все вынести, пока это не сделала я?
Вроде мягко сказала. Надеюсь.
— Ты чуть не выбросили бабушкины кости! Скотина!
— Ась?
С ужасом смотрю на тумбочку. Он сохранил скелет бабули?
— Кости ведьмы сотого поколения бесценны! А ты… Всё, мое терпение лопнуло!
На всякий случай отхожу, поднимая руки перед собой.
— Да ладно, ну с кем не бывает. Ну выбросила не то, ну сделала не так. Так ты ж сам…
Некромант, сверкнув глазами, выбросил руку вперед и что-то пролаял на непонятном языке. Зажмурившись, жду наказания, испугавшись до одури. Зря я с ним так. Но у меня тоже нервы, стресс. А когда у женщины стресс — она всех на уши поставит. Неужели он этого не понимает?
— Вот в таком виде и ходи, — с чувством глубокого удовлетворения изрек маг.
Кряхтя, мужик встал, звякнул банкой и вышел, хмыкнув напоследок.
Осторожно открываю глаза — смотреть на себя совершенно не хочется. А вдруг я стала жабой? Или пауком?.. Мамочка!
Не, не жаба. Но этот некромант — извращенец.
Стою перед зеркалом и разглядываю длинные изогнутые рога, украшающие ноги копытца и черный гибкий хвост, покрытый чешуей. Что примечательно — на конце сердечко. Прелесть какая. А еще я не могу говорить. Вообще! Все, что вылетает из горла, одно сплошное: «Бе-э-э…» Ну зараза. Ты у меня попляшешь. Я тебе такое устрою — на всю свою вечность запомнишь ведьму Сиггун. Где тут валялась книга заклинаний?
Спать хочется… Луна так умиротворяюще светит, волки воют где-то в лесу, ветер скрипит ставнями.
Сижу на полупустом чердаке и изучаю книгу заклинаний. Все, что не выбросила, — это кровать, стол у окна, покосившаяся табуретка, подсвечник и шкаф, который я хоть и с трудом, но поставила на ножки.
Вокруг меня разные колбочки, баночки, пять огарков свечей. Читать при свечах — занятие то еще, но эти горят ярко, и шрифт вполне себе различим.
Посмотрим…
Вот это, кажется, то, что мне нужно. Вожу когтистым пальцем по прыгающим строчкам. Кажется, их писали кровью. А может, и нет.
В окно залетел эльф, сгибаясь под тяжестью небольшого мешочка. Мешочек спрятал под кровать,
