эти генералы армию и страну немцам сдадут, так и не поняв, что произошло?

В результате 10 июля Верховный Совет Ставку Главного Командования реорганизовал в Ставку Верховного Командования (чтобы Тимошенко было не так обидно) и председателем ее назначил Сталина. Но поскольку Ставка была коллегиальным органом, которому в полном составе почти никогда не приходилось собираться, то 8 августа 1941 г. должность Сталина была изменена в названии и он стал называться не Председателем Ставки, а Верховным Главнокомандующим.

Таким образом, не предполагая, не собираясь и не готовясь, Сталин неожиданно для себя вынужден был стать еще и военным вождем СССР. И, кстати, как после его смерти ни клеветали на Сталина, но никому и в голову не приходило, что в то время из всех имевшихся деятелей СССР кто-либо, кроме Сталина, смог бы занимать эту должность. (Хочется, глядя на судьбу Сталина, сказать: не надо искать в государстве должностей для себя, а надо служить Родине не жалея себя и работать не покладая рук, и тогда вы от этих должностей не будете успевать отказываться.)

Но теперь перед Сталиным стояла проблема — нужно было с ходу осваивать профессии стратега, армиеводца и полководца. Начинать их осваивать, разумеется, приходилось сверху вниз, поскольку война шла и ждать, пока Сталин подготовится, никто не мог.

Как я понимаю, около года Сталин все еще пытался опереться на «профессионализм» своих генералов и маршалов, а не на свое собственное понимание обстановки, и этот «профессионализм» стране «выходил боком».

Давайте рассмотрим высказанную мысль на нескольких примерах.

Сначала об окружении немцами наших войск под Киевом в сентябре 1941 г. Из-за измены командующего Западным фронтом генерала Павлова немцы добились осуществления своего плана «Барбаросса» только в центре советско-германского фронта. Здесь они двумя последовавшими друг за другом операциями окружили войска Западного фронта сначала под Минском, а затем под Смоленском. Путь на Москву был ими фактически открыт, и все немецкие генералы упрекают Гитлера за то, что он повел наступление не на Москву, а в тыл советского Юго-Западного фронта. Но тут надо понять следующее. По плану «Барбаросса» немцы должны были окружить наши войска не только в центре, но и на флангах: на севере они должны были окружить войска Северо-Западного фронта, прижав их к Балтийскому морю в Эстонии; а на юге окружить войска Юго-Западного фронта в районе Львова. Но ни на севере, где Северо- Западным направлением командовал маршал Ворошилов, ни на юге, где Юго-Западным направлением командовал маршал Буденный, у немцев никаких окружений не получилось. Маршалы отвели свои войска с боями и не очень далеко от границ. В результате группа немецких армий «Центр» глубоко вклинилась по направлению к Москве, и ее положение стало опасным: неразгромленные войска Ворошилова и Буденного могли ударить с севера и с юга по основанию немецкого клина и окружить войска, идущие на Москву. Гитлер этой опасностью пренебречь не смог, тем более поняв, что его армия сражается не с французами или поляками, а с солдатами совсем иного качества.

Чуть позже начальник полиции безопасности и СД суммировал это новое впечатление немцев о русских так: «В Советском Союзе, возможно, многие люди, главным образом молодое поколение, придерживаются мнения, что Сталин является великим политиком. По меньшей мере, большевизм, безразлично какими средствами, вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство. Именно нашими солдатами установлено, что такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну. Вполне вероятно, что люди на востоке сильно отличаются от нас по расово-националъным признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как своеобразная любовь к Отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни, которые у японцев тоже проявляются необычно, но должны быть признаны». (Подробнее об этом поговорим позже.)

Гитлер не смог не учесть изменения обстоятельств и вынужден был импровизировать. Он поставил крест на «Барбароссе» и изменил задачу группе «Центр». Он остановил ее движение к Москве и повернул входящую в ее состав 2-ю танковую группу Гудериана и 2-ю армию на юг — в тыл советского Юго- Западного фронта с целью окружить и уничтожить его войска. То есть перед наступлением на Москву Гитлер снимал угрозу своим войскам с юга. (А 3-я танковая группа, входившая в группу армий «Центр», была направлена на север для снятия угрозы удара оттуда.)

Особенно велика была опасность от этого маневра Гитлера для Юго-Западного фронта. Его войска держали оборону далеко на западе, причем крайним западным участком был укрепленный район (УР) на правом берегу Днепра у Киева. Здесь, кстати, находилась самая крупная и сильная группировка советских войск Юго-Западного фронта.

Сталин видел эту опасность и принял меры: был создан Брянский фронт в составе двух армий под командованием генерал-лейтенанта Еременко восточнее того места, откуда немцы могли нанести удар в тыл Юго-Западного фронта. Предполагалось, что ударом с запада войск Юго-Западного фронта и с востока — войск Брянского фронта прорыв немцев на юг будет смят и ликвидирован. Но Из-за отсутствия радиосвязи наша многочисленная и не управляемая в воздухе авиация в то время не представляла существенной угрозы немецкой авиации, и люфтваффе Геринга практически выбомбило Брянский фронт еще на станциях выгрузки. Еременко остановить Гудериана не смог, и тот, пусть и с трудом, прорвался (что впоследствии закончилось окружением и гибелью части войск Юго-Западного фронта).

Г.К. Жуков в своих мемуарах «Воспоминания и размышления», которые для точности следовало бы назвать «Сказки дедушки Жоры, потерявшего совесть», привычно врет, что, дескать, 29 июля 1941 г. он предложил отвести войска Юго-Западного фронта на восток и оставить Киев, а Сталин, дескать, его за это гениальное предложение выгнал с должности начальника Генштаба. Жуков, по обыкновению, украл эту историю у другого военачальника, поскольку произошла похожая история спустя полтора месяца после заявленной Жуковым даты.

Началось это трагическое событие в ночь на 11 сентября. Маршал Баграмян, на тот момент генерал-майор и начальник оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта, восстановил его по копиям телеграмм и собственным воспоминаниям. Штаб Юго-Западного фронта и его командующий генерал- полковник М.П. Кирпонос к этому моменту поняли, что ни Юго-Западный фронт на тех позициях, на которых он находился, ни Брянский фронт не остановят немцев от выхода в тыл Юго-Западного фронта.

Кирпонос обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову с предложением оставить Киевский УР и Киев и отвести все войска за 250 км на восток от Киева на рубеж реки Псел. Но маршал Шапошников от имени Ставки категорически запретил это делать: «Ставка Верховного Главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, как это предусмотрено нашими уставами», — ответил он.

Тогда Кирпонос обратился к командующему Юго-Западным направлением, включавшим Южный и Юго-Западный фронты, маршалу Буденному. И тот дал телеграмму Сталину: «Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж…» (Далее идет оценка обстановки Буденным и такие выводы: «Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь к потере войск и огромного количества материальной части. В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства, безусловно, помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению».)

Сталин был в очень трудном положении. Как глава страны, он должен был согласовать оставление врагу столицы уже шестой союзной республики и огромного количества населения. Генштаб против отвода войск. Что делать? Сталин принимает собственное решение, и это решение военного вождя — он ставит Юго-Западному фронту задачу на спасение войск, на спасение не бегством, а боем. Вечером 11 сентября он связывается по телеграфу с Кирпоносом и, оценив обстановку, заканчивает анализ своим решением:

«Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счет Киевского укрепрайона и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника [На прорывающиеся