Кирха, находившийся в состоянии, близком к полному трансу, ждал, чтобы землянин Хантер сделал хоть что-нибудь. Что угодно! Либо принял клятву Кирхи, либо вырвал ему горло своими когтями. Ну, может, не совсем так… Может, застрелил бы его или сделал что-нибудь в этом роде. Что именно, уже больше не имело значения. Кирха был слишком измотан, слишком сбит с толку этой стремительной сменой хозяина и слишком растерян, чтобы задумываться о своей судьбе. Просто он хотел, чтобы чтото произошло, что-то, не требующее от него принятия каких-либо решений.

Когда они достигли рубки, Ралгха с помощью Кирхи, выполнявшего роль переводчика, наконец сумел растолковать землянину значение слов и действий, составляющих акт формального произнесения и принятия присяги верности. Хантер выполнил диковинную церемонию и приказал Кирхе сесть в сторонке. Кирха позволил себе плюхнуться в одно из амортизирующих кресел, находящихся в рубке. Он с полным безразличием наблюдал за тем, как лорд Ралгха объяснял землянам устройство систем навигации и управления кораблем, переводя объяснения капитана, когда его просили об этом. Это уже не корабль килратхов. Странно… Он должен был бы как-то измениться, стать другим, чужим. Но ничего не изменилось, кроме персонала у пультов управления. Тощие, безволосые и совершенно бесхвостые существа…

Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что он, видимо, пребывает в состоянии шока. Слишком много перемен. Слишком стремительных. Вообще-то килратхи не очень любили перемены, но жизнь Кирхи представляла собой целую цепочку перемен, только его присяга и его верность Ралгхе оставались неизменными. А теперь изменилось даже это…

В какой-то момент поток этих сумбурных мыслей был прерван. Должно быть, они состыковались с флагманским кораблем землян. В рубке стало заметно больше людей, несколько человек подошли к нему. Они были вооружены ручным оружием и еще какими-то предметами, такими же длинными, как их руки. Их позы говорили о том, что они относятся к нему настороженно. Он продолжал сидеть, гадая, чего они хотят от него; а они продолжали пристально разглядывать его. Наконец один из них сказал на очень плохом, почти неразборчивом килратхском языке:

- Вы, пошли. Для вопросов.

Что бы это могло означать? Они что, собираются допрашивать его? Но почему?

Он отыскал глазами Хантера в группе землян в противоположном углу рубки и позвал его. Хантер поднял голову и вздрогнул, увидев, как окружившие Кирху люди отскочили на шаг назад. Хантер прервал разговор, который он вел с другим землянином, и поспешил к Кирхе. Кирха отметил, что для землянина двигался он достаточно свободно. Но его походка была бы, конечно, более грациозной, если бы у него имелся хвост. Кирха продолжал сидеть в кресле, поскольку именно это ему приказал Хантер.

- В чем дело? Что случилось? - спросил он, подойдя к Кирхе.

Кирха отвечал медленно, тщательно подбирая слова, чтобы исключить возможность неправильного понимания.

- Эти ваши… соплеменники… кажется, хотят, чтобы я пошел с ними для допроса, - сказал он, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, насколько это позволяла его усталость. - Но разве в этом есть необходимость? Я не знаю никаких секретов, я не имею доступа к секретам. Я принес вам присягу, разве этого недостаточно?

Кожа на лице Хантера задвигалась и сморщилась, он потер голову.

- Послушай, пушистик, я не могу этого толком объяснить, но тебе придется пойти с ними и ответить на их вопросы. Так будет лучше для всех нас.

- Но моя верность, я же принес вам присягу! - запротестовал Кирха.

- Я не сомневаюсь в тебе, но мои… э-э… сородичи пока не очень понимают, в чем состоит смысл и значение присяги. Мы оба должны объяснить им это. Они… э-э… мы еще многого не знаем о ваших обычаях.

- Так расскажите им, - логично предложил Кирха.

Кожа на лице Хантера сморщилась еще сильнее.

- Вот ты и сделай это, хорошо? Они должны сами поговорить с тобой.

Кирха прижал уши к голове и с явной неохотой начал подниматься. Когда он встал во весь свой рост, стоявшие рядом люди отступили назад еще на шаг-другой, кожа на их лицах натянулась, их напряженные позы свидетельствовали о настороженности.

Он в последний раз повернулся к Хантеру, но землянин только махнул ему рукой, предлагая идти. Расстроенный, Кирха снова опустил уши и пошел выполнять приказание.

Прежде всего ему обработали его раны, что оказалось весьма кстати, потому что хоть они и не были такими серьезными, как у лорда Ралгхи, но сильно болели. Он предполагал, что ему будут вводить наркотики. И он боялся, что его будут пытать. Люди не стали делать ни того ни другого, но тем не менее они продемонстрировали дотошность, не уступая в искусстве ведения допроса любому самому опытному килратхскому следователю. Когда они долго расспрашивали его о религии и обычаях кланов, он предположил, что они производят настройку своих приборов, с целью определения уровня правды. Такое предположение было вполне логичным; даже низкие существа, относящиеся к классу дичи, знали о том, что ложь сопровождается определенными физиологическими изменениями в организме.

В конце концов он высказал вслух все свои предположения со смутной надеждой, что после этого заставит их перейти прямо к делу.

В допросе участвовали трое землян, не считая тех шестерых, которые его охраняли. Они сидели за столом или пультом, поверхность которого ему была не видна. Один из них рассмеялся, то есть стал издавать те странные, напоминающие лай звуки, которыми земляне выражают чувство удовольствия. Кожа на лицах двух остальных сморщилась и собралась в складки. Кирха в достаточной степени овладел языком землян, чтобы понять то, что сказал первый из них.

- Я же говорил вам, что нам не удастся долго дурачить этого кота. По званию он соответствует, как минимум, младшему лейтенанту, а дураки в их флоте не задерживаются.

Он повернулся к Кирхе и продолжил на почти приемлемом килратхском:

- Ты можешь сэкономить нам много времени, воин Кирха, если пожелаешь. Расскажи нам какую- нибудь сказку, из тех, что рассказывают детенышам, чтобы мы могли определить базовый уровень, затем мы зададим тебе несколько вопросов, и после этого ты сможешь пойти в свое новое жилище.

'В новую тюрьму', - мрачно подумал он. Тем не менее он рассказал им одну из своих любимых с детства сказок, историю о том, как у членов клана Исхта появились их полосы.

Странно, но пересказ этой милой его сердцу сказки, даже этим безволосым существам, принес ему успокоение. Поэтому, когда первый землянин сказал: 'Мы благодарим тебя, воин, это великолепная история, и рассказывал ты ее очень хорошо', - он оказался в состоянии ответить ему грациозным поклоном головы и, уже почти успокоившись, стал ждать начала настоящего допроса.

Скоро они выяснили, что он действительно не владел никакими военными секретами, по крайней мере не знал ничего такого, чего нельзя было бы выяснить, изучая килратхский корабль. Как он уже объяснил Хантеру, младшим офицерам разрешено знать только то, что им абсолютно необходимо для выполнения их служебных обязанностей. И еще они узнали, что теперь он полностью предан и верен Хантеру.

Суть этого последнего обстоятельства они постигали с большим трудом, снова и снова переспрашивали его, задавали одни и те же вопросы по-разному, словно пытались поймать его в ловушку. Или, наверное, они хотели убедиться в том, что не существует какой-либо лингвистической 'лазейки', которая позволила бы ему освободиться от своей присяги. Это было неприятно, но он предполагал, что произойдет нечто подобное. Даже килратхские следователи выискивали такие лингвистические ловушки, когда они допрашивали воинов по вопросам их верности своим офицерам и Императору.

Наконец они, видимо, решили, что его присяга действительно нерушима, и сообщили ему, что теперь его отведут в некое 'безопасное место'.

'Безопасное для кого?' - задал он себе вопрос, а вслух сказал им устало, что не имеет права что-либо делать без разрешения своего сеньора. Он полагал, что они уже поняли это, но, очевидно, не совсем. Ему пришлось повторить им несколько раз, причем такими словами, какими обычно разговаривают с маленькими детенышами, что без разрешения Хантера он не имеет права делать абсолютно ничего.

Наконец первый из землян издал.звук, выражающий удивление, означавший, видимо, что он вдруг что-то понял.

- До меня дошло, - сказал он двум остальным на своем языке. - Послушайте, он вовсе не упрямится,