Но это были всего лишь тезисы, в их изначальном смысле «предложений» – пунктов для обсуждения. Лютер всегда мог принять позицию верного слуги, скромно доносящего провокационные идеи – которые могли иметь ценность, а могли и не иметь, – чтобы избавить Церковь от неверных.

То, что произошло далее, стало предметом множества дискуссий. Согласно преданию, в канун Дня всех святых, 31 октября 1517 года, Лютер прикрепил свои 95 «тезисов» на дверь церкви Виттенбергского замка так, чтобы их могли увидеть все, кто придет утром, чтобы посмотреть на священные реликвии, выставлявшиеся в честь праздника. Это была впечатляющая картина: человек, стучащий молотком в дверь церкви, забивает гвоздь в гроб католической развращенности. Считается, что таким образом Мартин призывал к научной дискуссии. Затем ситуация внезапно вышла из-под его контроля. Кто-то скопировал тезисы, напечатал и распространил их по всей Германии, чему сам Лютер был удивлен больше всех. Это событие вошло в книги по истории, и сегодня о нем напоминает надпись на двери Виттенбергской церкви – но не на старой деревянной двери, которая была повреждена при пожаре в XIX веке, а на заменившей ее бронзовой двери, на которой написаны тезисы в шесть столбцов.

Тем не менее, как утверждал в 1961 году покойный историк католицизма Эрвин Изерло, оказывается, в то время никто о поступке Лютера не упоминал. И в собственных объемных эгоцентричных работах Лютера тоже ничего об этом нет. Источник этой истории, очевидно, – краткая биографическая статья, написанная после смерти Лютера в 1547 году его другом Филиппом Меланхтоном, педагогом и будущим героем Реформации. Но это произошло через 30 лет после события. И когда Лютер написал свои тезисы, Меланхтона в Виттенберге не было; он прибыл туда лишь в августе 1518 года, почти год спустя. Современный биограф Лютера Ричард Мариус утверждает, что Лютер не стал бы рисковать и ставить князя-избирателя в неудобное положение, публикуя свои тезисы до того, как они были официально подтверждены для дискуссии, поэтому кажется странным, что он прикрепил их там, где их мог увидеть Фридрих, придя на утреннюю мессу.

Таким образом, скорее всего, эта история – всего лишь легенда. Предположение Изерло вызвало негодование среди протестантов, не желавших быть свидетелями крушения своей главной иконы, поэтому данный случай все еще рассказывается ими как непогрешимая истина.

Есть один факт, который, как кажется, не привлек внимания экспертов. В то время Альбрехт был не в Майнце, а в 60 километрах от него, в своей официальной резиденции в Ашаффенбурге, и он не мог получить письмо Лютера раньше конца ноября. Публикация последовала только после этой даты. Поэтому в Виттенберге тезисы никто не копировал, иначе они были бы доступны общественности еще до того, как их получил Альбрехт. Местный книгопечатник Иоганн Рау Грюненберг, работавший здесь с 1508 года, приглашенный сюда новым университетом, открытым Фридрихом, был готов напечатать их, но, вероятно, даже не предчувствовал приближавшихся событий.

Альбрехт не совсем понимал, что происходит, поэтому обратился за советом к экспертам из Майнца. 17 декабря они сообщили, что ему следует действовать, причем быстро. Несколькими днями ранее он уже отправил тезисы папе, «в надежде на то, что Ваше Святейшество примет должные меры, чтобы этой запутанной ситуации можно было противостоять, если возникнет такая потребность и возможность».

В этот момент события вышли из-под контроля. Тезисы, как это часто бывает с секретными документами, каким-то образом стали известны общественности. Возможно, это произошло по вине одного из майнцских экспертов, однако кажется маловероятным, чтобы кто-либо из местных книгопечатников (например, Иоганн Шёффер, старший сын Петера) рискнул вызвать гнев Альбрехта, опубликовав их без его разрешения. Есть и другие возможные версии. Лютер, к примеру, мог разослать копии нескольким своим надежным друзьям, среди которых был его непосредственный руководитель Иероним Скультет (Хиеронимус Шульц), архиепископ Бранденбурга. Как бы то ни было, к середине декабря о них знало слишком много людей, чтобы они могли оставаться в секрете. Кто-то распространил тезисы, и события начали стремительно разворачиваться.

Позже Лютер утверждал, что тезисы разошлись по всей Германии за две недели. Это было не совсем так, однако перед Рождеством – практически в тот же день, когда Альбрехт получил совет от своих майнцских экспертов, – издания тезисов, переведенных на немецкий язык, появились в Лейпциге, Базеле, Нюрнберге и (вполне вероятно) самом Виттенберге. Как внезапно в наши дни слава приходит к поп-певцам и футбольным звездам, так и имя Лютера стало известно в каждом доме. Все говорили только о нем и его сокрушительных тезисах. Рынок индульгенций лопнул, как мыльный пузырь.

Звуками, сопровождавшими роковое послание Лютера, скорее всего, были не удары молотка, а скрип и стук работа ющих печатных прессов.

Лютер невольно стал революционером. Неоднократно он испытывал шок от того, чему дал начало. Но волна публикаций – не только его тезисов, но и последующих объемных трудов, – перенесла его в самый центр бури противоречий, превратив трещину христианства в настоящий раскол.

В следующем году он недвусмысленно критиковал индульгенции как вещи для ленивых христиан, которые хотели уйти от добрых деяний. Доминиканцы Тецеля начали охоту на еретиков, называя их псами Господа. Но это лишь способствовало распространению славы Лютера. Его книги стали более откровенными. Для чего нужны священники, говорил он, если они лишь подтверждали отпущение грехов, которое Бог даровал тем, кто по-настоящему раскаялся? В Риме прелаты поговаривали о ереси, и в августе 1518 года Мартин был вызван для того, чтобы ответить на обвинения. Лютер был в ярости. Он всегда оставался верным сыном Церкви. Он требовал слушания в Германии, в присутствии его соратников. Рим приказал заковать его в цепи и заставить повиноваться. Фридрих Мудрый Саксонский, желавший защитить свои собственные права, выступил в поддержку Лютера: поездке в Рим не бывать.

В октябре Лютер поехал на имперский съезд в Аугсбурге, где итальянский кардинал, папский легат Томмазо де Гаэта, хотел собрать огромную сумму в 800 тысяч гульденов – таким образом Германия должна была поддержать крестовый поход против турок. Неудивительно, что сделать ему это не удалось. Когда Томмазо (более известный по имени Каэтан, которое происходит от латинизированной формы названия его родного города) наконец встретился с Лютером, то был в отвратительном настроении и стал кричать, что тот должен публично отречься от веры. Лютер отказался, сказал, что будет обращаться напрямую к папе, и уехал домой чрезвычайно возбужденным. Каэтан потребовал немедленно арестовать Лютера. В Виттенберг прибыло еще 70 приказов схватить Лютера и доставить его в Рим. Фридрих некоторое время колебался. Лютер приготовился к побегу. Затем Фридрих проявил решимость и сказал, чтобы Лютер оставался под его протекцией. Если для решения вызванных Лютером проблем должен быть созван собор, то проходить он должен был в Германии, что являлось бы прямым политическим вызовом папе, означавшим возвращение к тем темным временам, когда папы подчинялись соборам.

В июне 1519 года, когда Лютер вступил в открытую дискуссию с известным сторонником папы Иоганном Экком в Лейпциге, обстановка накалилась еще больше. Собралась толпа, состоявшая из двух