В строке Гутенберга помещается в среднем около 5–7 слов. Почему же он выбрал короткие строки? Потому, что Библии были предназначены не для быстрого чтения про себя, а для внимательного чтения вслух. Поэтому он рискнул пойти на издержки узких столбцов, что, по мнению Джилла, спорно, поскольку «слова и фразы слишком разрезаны». Тем не менее верстка Гутенберга красивая, равномерная и нескученная. Он достиг этого, используя все те маленькие хитрости болеесжатого шрифта писарей, о которых мы говорили, и, кроме того, избежал несколько стерильного вида современной верстки, проявив немного гениальности: он не считал переносы и знаки препинания символами, поэтому они порой выходили за правый край, привнося приятный элемент отдыха для зрения, устраняя строгую четкость общего оформления путем добавления красивого разнообразия деталей. Такого оформления линотипные машины и текстовые редакторы на компьютере либо не могут сделать, либо не делают автоматически. В таком большом количестве аспектов Гутенберг и по сей день остается мастером. Эта маленькая деталь заслуживает более подробного рассмотрения, поскольку показывает, до какой степени он был одержим идеей качества; кажется, что подобная одержимость выходит за рамки здравого смысла. Действительно, технически невозможно добиться того, чтобы отдельные символы выходили за край текста. Однако порой это требовалось из-за знаков переноса. Верстка должна укладываться в шаблон, и необходимость внести в линию еще один знак может ее развалить. Поэтому, чтобы в конце строки мог всегда поместиться знак переноса, каждая строка должна иметь отступ, достаточный для этого. Таким образом, ширина столбца основного текста меньше ширины полосы набора на длину знака переноса. Подобная практика быстро попала в немилость, так как наборщики не хотели вникать в такие тонкости. И заставить заниматься этим своих людей (а соответственно, увеличить расходы) – сложное решение, ведь подобную мелочь заметят не все. Немногие и немногие, разве что им кто-то укажет на такой недостаток. Очень правдоподобное объяснение заключается в том, что Гутенберг стремился к совершенству не только потому, что это было кульминацией труда всей его жизни, но и потому, что только совершенство, выходящее за пределы возможностей любого смертного писаря, убедило бы князя или архиепископа совершить покупку. Я думаю, что знак переноса был значимой деталью, видимой лишь внимательному взгляду и доказывающей Его Величеству и Его Высокопреосвященству, что, хотя печатная Библия и похожа на работу лучших писарей, на самом деле она находится на порядок выше, являясь чем-то «сверхписарским», сверхчеловеческим, а следовательно, с оттенком Божественного. Какой правитель, когда ему предоставляют возможность внимательно присмотреться к новой технологии, останется равнодушным и откажется от приобретения книги!

Гутенберг также должен был придумать, как упорядочить страницы. Поскольку в готовой книге листы бумаги согнуты, разрезаны и собраны в тетрадки, страницы не печатаются в прямой последовательности. Нужно было разработать сложную последовательность: пять отпечатанных с двух сторон листов, каждый с четырьмя непоследовательными страницами, собирается в тетрадь из 20 страниц.

Важный аспект верстки – баланс между размером шрифта и межстрочным интервалом. Чем крупнее шрифт и шире интервал, тем больше бумаги необходимо. А чем шрифт мельче и плотнее, тем ниже читабельность, – это хорошо подходит для студенческих «Донатов», но не для Библии, которая должна благословенно лежать на кафедре в соборе. Интервал, размер страницы и шрифта были заданы рукописным образцом. Но никто и никогда не печатал Библию ранее, никто не имел дела с таким большим количеством пергамента и бумаги, не оценивал стоимость такой работы и не знал, какая будет нагрузка, сколько требуется напечатать и какой будет прибыль. Анализируя эти аспекты, Гутенберг столкнулся с вечной дилеммой «цена – качество». Как сбалансировать эти два аспекта на фоне столь многих неизвестных?