Они шакалы. Самые настоящие, поедающие объедки с барского стола — я даже бровью не повел на такую вот наглость. — Хорошо, что хоть автоматик я у Аршина оставил — тешил я себя. — Увидев мой ПП, они б его точно реквизировали — за пистолет я не беспокоился. Такого добра у них навалом. Я был уверен, что при выходе получу его в целостности и сохранности. — Это ежели я вообще выйду — закралась нехорошая мыслишка. Пролезла, будто ржавчина в металл и стала потихоньку подминать под себя все пространство.

— Свободен — бандит наконец-то успокоился и кивнул остальным. Те расступились и я покорно, ссутулив плечи, пошел в указанном направлении. Мои ноги, видать «ржавчина» добралась и до них, отказывались двигаться, и каждый шаг давался мне с трудом. Во рту пересохло, а язык прочно приклеился к небу. Спроси меня кто хоть что-нибудь, и я б наверняка только замычал в ответ. Глаза застила непонятная пелена, существенно искажая все вокруг.

Хотя посмотреть то как раз было на что. Напомню, что меня впустили на небольшую, уменьшенную до размеров всего лишь одного особняка, но все же Рублевку. Вся станция, полностью, была превращена в один единственный жилой дом.

Со стороны тоннелей станцию отделяли прочные стальные листы. Они то и служили стенами дома. Внутри помещение было разделено на несколько комнат, отделанных по последнему писку моды. Действительно самому, что ни на есть последнему. В той жизни.

Сразу бросалось в глаза, что денег хозяин не жалеет. Сталкеры тарабанили сюда все, что только можно. Причем это касалось не припасов или чего-то важного для жизни, а предметов мебели, картин и прочей мишуры. И хотя я себя никогда знатоком подобного не считал, но даже мне было понятно, что сюда перекочевала очень большая часть экспозиции Третьяковки.

Комнатка, в которую я попал, судя по всему, служила Потапу кабинетом. Огромный стол встал надежным барьером между хозяином и такими как я, то есть в его разумении никем. Впрочем даже слово «огромный», слишком мало для того чтобы правильно охарактеризовать ЭТО. Между нами возвышался целый остров.

— Да на таком столе половина Савельевцев могла бы выспаться — в мою душу прокралась злость, вперемежку с завистью. Я поспешно, вилами и граблями, отогнал от себя сие препротивнейшее чувство.

Потап, казалось, не заметил моего прихода. Он, держа в правой руке лупу, сосредоточенно изучал что-то, что лежало на столе. А я продолжал переминаться с ноги на ногу, выжидающе замерев у входа.

— Не столбыч — даже не поднял головы. Я тут же присел на краешек старинного стула. Обивочка на нем была ветхая, и я боялся повредить этот антиквариат. И так уже проштрафился, дальше некуда.

— Сейчас остальные подгребут и начнем — его голос лился безмятежно, отвлеченно, но мне от этого легче не стало.

— Какие такие остальные? — я и так уже был перепуган без меры, а тут такое. — А если это что-то типа суда — я судорожно вспоминал, как там, у бандитов все происходит. В моей голове замелькали кадры из фильмов, зашуршали страницы из книг, а вдогонку еще и зазвучали обрывки блатных песен.

Еще чуток и я б совсем с катушек слетел, но позади меня раздались шаги. Я решил не оборачиваться, мало ли. Зато, «максимально подкрутив звук», подключил свои уши. — Трое? — я попробовал вычислить количество визитеров. — Нет, пожалуй, четверо.

Я ошибся. Их было пятеро. С двумя, Кузьмой и Вареным, я был знаком лично. Не то, чтобы я с ними частенько общался, но все же пару раз было. Остальную троицу я, пожалуй, видел впервые.

— Хотя …. — я пригляделся к субъекту кавказкой национальности. Худющий. Это только братки накачанные сверх меры, их хозяева в большинстве своем совсем другой комплектации. С черными бровями- зарослями вокруг темных глаз. Его ноздри, выдавая профессионального кокаиниста, все время подрагивали, настырно требуя очередную дозу белой «радости». От этого и чрезмерная резкость движений, и блуждающий, с поволокой, взгляд. — Ну, точно он — я вспомнил. Его величали Гиви. Под ним ходила часть Китай-города, принадлежавшая кавказцам.

Кстати, Кузьма руководил второй половиной той самой станции. Славянской. Повернутый чуть в сторону нос и плотно прижатые уши наглядно демонстрировали бывшего боксера.

Представлять нас один другому Потап, конечно же, не собирался. Но я и так уже догадался, что передо мной собрался весь цвет преступного мира. Короли блин. А во главе стола восседал некто еще покруче. Тот, который бьет все карты в колоде. Нет, не туз. Джокер.

— За что мне такая честь? — от такого собрания мое самочувствие упало ниже плинтуса.

Все молча расселись по обе стороны стола и воззрились в мою сторону. Представляете, каково это сидеть под их взглядами. Если нет, то попробуйте, полностью раздевшись, прогуляться, по одной из станций. Или нет. Пожалуй, даже этого будет недостаточно. Лучше выйдите без спецкостюма и противогаза, на поверхность. И там уж вы наверняка поймете, что чувствовал я в тот самый момент.

— Я слышал, за тобой косяк имеется — Потап нехотя оторвался от своего занятия и отложил лупу. Я беспокойно заерзал на стуле, совершенно позабыв о его сохранности. — Малый сказал, что ты к нему так и не заявился — он говорил совершенно спокойно, даже не думая проявлять хоть какие-то эмоции. И все равно каждое его слово хлестало меня, пожалуй, даже получше, чем, если б это были вопли. А он уже замолчал и я понял, что надо что-то сказать в ответ.

— Я … кхе — язык все еще отказывал мне в повиновении. Пришлось поднапрячься, чтобы выдавить из себя последующую фразу. — Я его потерял — сказал и тут же понял, как по дурацки это прозвучало. Детский сад, право слово. Поэтому спешно продолжил. — В смысле не просто потерял. Да и не потерял… — мысли путались. Я понимал, что долго они терпеть не станут, но это не прибавляло мне даже толики здравого рассудка. — На меня напали твари — я вспомнил о паукообразных, и решил ими прикрыть свой прокол. Я был уверен, что туда с проверкой все равно никто не сунется. — На Цветочном. Мерзкие такие. Еле ноги унес. А пакет там остался. Но я возмещу. Я обязательно возмещу. Даже не сомневайтесь — меня прорвало, как водосточную трубу. И хотя сантехника поблизости не было, Потап одним лишь взмахом правой руки сумел остановить «течь». Я моментально закрыл рот и попробовал отдышаться.

— Возместишь. Не сомневайся. С процентами — фактически три слова, а какой подтекст. Просто сказать, что мне стало не по себе, не сказать ничего. Все внутри оборвалось и разом ухнуло в такие глубины, что достать что либо оттуда мне на данный момент не предоставлялось возможным.

— Ну, так я мигом — единственным моим желанием было выскочить отсюда и броситься бежать. Куда угодно. Я уже сильно пожалел, что не плюнул тогда, на Киевской, и не поехал со всеми. — Скажите сколько, и я принесу.

— Ты что же думаешь, нам твои жалкие патроны нужны. Или у тебя нечто получше имеется? — к разговору подключился, сидевший по правую руку от Потапа, бандит. Весьма, кстати, интеллигентного вида и холеный не меньше чем хозяин кабинета. Да и взгляд его карих глаз был почти что ласковый, совершенно не злобный. Но в эту доброту верилось, пожалуй, даже меньше, чем в подобное проявление чувств со стороны Потапа. Тот, по крайней мере, не скрывал своего истинного я.

— Ничего окромя патронов — ага, вот прямо разбежался рассказывать тебе обо всех своих заначках. Тебе ж только пальчик покажи, ты всю руку, да что там руку, меня проглотишь, и не подавишься.

— Хватит тут бодягу разводить — внезапно рявкнул Потап и наступила полнейшая тишина. — Вот — я даже не заметил, откуда у него в руке нарисовался этот конверт. Он небрежно бросил его возле себя, как бы намекая, что мне надо поднять свой зад и быстро-быстро взять послание. Что я и сделал. Хапнул конверт и хотел было вернуться на свое место, но Потап оказался проворней, чем я думал. Его рука метнулась и цепко ухватила меня за ворот и подтянула к себе. Наши лица почти соприкоснулись.

— Если что, лучше сам себя закопай где-нибудь — прошипел он, брызгая слюной.

— Понял — просипел я, с трудом переводя дыхание. Пальцы тут же разжались и я поспешно, потирая шею, отошел подальше.

— Доставишь на Курскую. Начальнику лично в руки. И подождешь ответ — добавил и хищно оскалил зубы. Была ли это улыбка? Вряд ли. Скорее ухмылка пополам с издевкой. Да мне как-то без разницы. Я услышал главное. Меня отпускают. Пускай с поручением, но все же я свободен. Сердце бешено запрыгало, наигрывая ча-ча-ча, а страх потихоньку начал отползать в сторонку.

Едва лишь за мной закрылись двери станции, я поспешил максимально увеличить расстояние. И