пищу. В небе протянулся незримый след, психический ток, по которому липкими комками скользили фекалии в трещины этого измерения. Мерзость пронизывала эфир и заполняла город, забираясь в разумы жителей, портя им отдых, вызывая чудовищные видения. Спящему и бодрствующему казалось, будто у него вспенивается, взмучивается сознание.
Пятеро мотыльков охотились.
В самом центре этого кипящего котла городских кошмаров каждая из темных тварей без труда различала змеящийся след. Мотыльки были непривередливы, обычно они терпеливо ждали, пока не почуют сильное душевное волнение, пока не выдаст себя щедрый на питательные выделения разум. Тогда ночные летуны разворачивались и пикировали, устремлялись на добычу. Скользкими руками отпирали окна на верхних этажах, подползали по залитым луной мансардам к спящим и выпивали их, мятущихся, досуха. Или хватали многочисленными отростками одиноких прохожих у реки и уносили свои заходящиеся криком жертвы во мглу.
Но когда они оставляли телесную оболочку корчиться, кататься и пускать слюни на утопающей в тенях мостовой, когда исчезал острый голод и поглощать пищу можно было уже медленней, ради удовольствия, крылатые существа становились любопытны.
Вот один из них задел тонкую психическую ниточку, протянувшуюся от стражника, который стоял возле своей клетки в Костяном городе и мечтал затащить в постель жену приятеля. Его вкусные грезы поплыли вверх и налипли на пульсирующий язык. Учуявшая стражника тварь круто развернулась в небе по хаотической траектории, точно обыкновенная бабочка или мотылек, и понеслась вниз, к Эховой трясине, на запах добычи.
Другой грандиозный небесный силуэт вдруг описал восьмерку в поисках источника знакомого раздражения, вдруг пробежавшего по вкусовым бугоркам. Именно этот нервный аромат проникал сквозь кокон окуклившихся монстров. Излучение было крайне слабым, едва уловимый, но циклопический зверь обладал завидным чутьем. Он сорвался в пике, помчался вниз, в сторону Мафатона. Он летел на соблазнительный запах мысли той самой женщины, которая следила за ростом гусениц. Он летел к Маджесте Барбайл.
Сморщенный недокормленный карлик, освободивший своих товарищей, тоже обнаружил знакомый след. Мозг его был развит хуже, вкусовые пупырышки малочувствительны. Он не мог найти по этому запаху добычу сверху, но все-таки решил попытаться. Вкус разума был таким знакомым, он окружал хилое существо, пока оно росло и обретало сознание, пока оно окукливалось и развивалось в шелковом коконе… Недоросток потерял след — и снова нашел. Но тут же потерял вновь.
Самый маленький и слабый из ночных охотников был тем не менее гораздо сильнее любого человека. Голодный, хищный, он рыскал в небе, пытаясь выйти на след Айзека дер Гримнебулина.
Айзек, Дерхан и Лемюэль Пиджин топтались на перекрестке, в дымном сиянии газового фонаря.
— Мать-мать-мать!.. Ну и где же твой приятель? — прошипел Айзек.
— Опаздывает. Может, найти нас не смог. Я же сказал, глупый он, — спокойно ответил Лемюэль и, достав нож с выкидным лезвием, принялся чистить под ногтями.
— Зачем он нам нужен?
— Айзек, не прикидывайся наивным. Ты мастерски вовлек меня в дела, без которых я бы прекрасно обошелся, но есть же пределы! Я никогда не сунусь в авантюру, способную разозлить правительство, не прикрыв себе задницу. А господин Икс — это и есть прикрытие.
Айзек выругался про себя, но он понимал, что Лемюэль прав. Неприятно было услышать насчет авантюры, но ситуация сложилась очень уж быстро, не оставив Айзеку выбора. Дэвид явно не хотел помогать в поисках Маджесты Барбайл. Его как будто паралич разбил, он превратился в клубок беспомощных нервов. Айзек терпел, но терпение уже кончалось. Ему нужна поддержка, и он будет крайне обязан Дэвиду, если тот хотя бы пальцем шевельнет. Но сейчас не время для ссоры.
Дерхан случайно узнала имя, которое очень смахивало на ключик к разгадке двух смыкающихся друг с дружкой тайн. А именно: появление тварей в небесах и допрос Бена Флекса милицией. Айзек отправил весточку Лемюэлю Пиджину, передал новую информацию: Мафатон, ученая, «Буйный бродяга». Присовокупил и деньги — несколько гиней (понимая при этом, что выданного Ягареком золота при таких тратах надолго не хватит). А еще добавил просьбу о содействии. Вот почему его сейчас злило опоздание господина Икса. Айзек демонстрировал недовольство — но ведь именно ради такой поддержки он обращался к Пиджину.
Лемюэля не пришлось особо уговаривать, чтобы он сопровождал Айзека с Дерхан в Мафатон. На все объяснения он реагировал подчеркнуто равнодушно — дескать, проблемы ваши мне по боку, но я на что угодно готов, лишь бы платили. Айзек ему не верил. Чувствовал: Лемюэль все глубже втягивается в интригу, его интерес растет.
Ягарек прийти отказался наотрез. Айзек недолго, но горячо его упрашивал, однако гаруда даже не ответил.
«Тогда какого черта ты тут маячишь?» — подмывало Айзека спросить, но он сдержался и разрешил Ягареку остаться в лаборатории. Может, ему нужно время, чтобы почувствовать себя членом коллектива? Айзек подождет.
Как раз перед появлением Дерхан ушла Лин. Не хотелось ей оставлять Айзека мрачным и озабоченным, но и она была как будто не в своей тарелке. Провела у Айзека лишь одну ночь, но при расставании пообещала вернуться, как только сможет. А на следующее утро он получил письмо с ее скорописью, дорогой курьерской доставкой.
Милое мое сердце!
Я боюсь, ты можешь разгневаться, можешь почувствовать себя обманутым. Но молю, будь снисходителен. Здесь меня ждало новое письмо от моего работодателя, от начальника, от покровителя, если угодно. Еще совсем недавно он утверждал, что в ближайшем будущем я ему не понадоблюсь. И вот требование прибыть на работу.
Понимаю, случилось это в самое неподходящее время. Но прошу поверить: я бы не подчинилась, если бы могла. Однако не могу. Не могу, Айзек. Постараюсь управиться как можно скорее, за неделю- другую, и сразу вернусь к тебе. Жди меня.
С любовью,
Так что теперь на углу переулка Эддли, замаскированные светом полной луны, льющимся сквозь облака, и тенями деревьев парка Билли-Грин, стояли только Айзек, Дерхан и Лемюэль.
Все трое нервно топтались, оглядываясь на темные силуэты прохожих, вздрагивая от воображаемых шумов. Впрочем, хватало и реальных, из окрестных домов время от времени доносились поистине жуткие звуки — обитателям снились кошмары. При каждом таком диком стоне или вопле трое пугливо переглядывались.
— Вот черт, — в страхе и злости прошипел Лемюэль. — Что тут творится?
— Это там, в небе, — пробормотал Айзек и невидяще посмотрел вверх.
Словно мало было напряжения, Дерхан и Лемюэль, познакомившиеся накануне, быстро решили, что друг друга они могут только презирать. И с тех пор ни словом не перекинулись.
— Как тебе удалось адрес получить? — спросил Айзек, и Лемюэль раздраженно пожал плечами.
— Связи, Айзек. Связи и коррупция. А ты как думал? Два дня назад доктор Барбайл покинула место своего постоянного проживания и после этого была замечена в гораздо менее респектабельном месте. Правда, оно всего-то в трех улицах от ее бывшего дома. Нет у этой дамочки воображения. О… — Лемюэль хлопнул Айзека по руке и показал на другую сторону темной улицы. — Вот наш приятель.
Напротив из теней выделился огромный силуэт и вразвалку двинулся к ожидающим. Подойдя, зыркнул на Айзека и Дерхан, а потом кивнул Лемюэлю с показной до абсурда лихостью.
— Ну чё, Пиджин, все в ажуре? — слишком громко спросил он. — Раз так, зачем я понадобился?
— Не ори, — коротко приказал ему Лемюэль. — Что принес?
