вырисовываться силуэты скользящих по воздуху гаруд.

Вдруг дорогу им преградил толстяк, почти такого же крупного телосложения, как и Айзек.

— Эй вы, придурки! — заорал он.

Глаза его быстро бегали. Айзек, толкнув Лин локтем, попросил ее остановиться.

— Чего тебе надо? — в нетерпении произнес Айзек.

Человек затараторил:

— Ну, у нас в Расплевах гости в диковинку, так вот я и подумал: может, типа, вам нужен провожатый?

— Не валяй дурака, парень, — проворчал Айзек. Никакой я тебе не гость. В прошлый раз, когда я здесь был, меня приглашал сам Дикий Питер, — похвастался он и сделал паузу, слушая перешептывания в толпе, вызванные упоминанием этого имени. — Так вот, а теперь я приехал перетереть кой о чем вот с ними.

Вскинув палец, он указал на гаруд. Толстяк отпрянул:

— Ты что, собираешься вести базары с этими пташками? И о чем же, интересно?

— Не твое собачье дело! Вопрос в том, хочешь ли ты проводить меня в их жилище?

Человек поднял обе руки в знак примирения:

— Меня не надо упрашивать, сударь, я не стану лезть в ваши дела. Рад буду проводить вас в птичьи клетки, за маленькое вознаграждение, разумеется.

— Об этом можешь не беспокоиться, сговоримся. Не надо, — крикнул Айзек всем остальным зевакам, — лелеять идиотские планы напасть на меня и ограбить. У меня денег хватит только на то, чтобы достойно заплатить провожатому, и ни стивера больше, к тому же мне хорошо известно, что Дикий будет рвать и метать, если что-нибудь случится с его старым приятелем на подконтрольной ему территории.

— Умоляю, папаша, ты оскорбляешь здешний народ. Ни слова больше, просто следуй за мной и не отходи ни на шаг, понял?

— Веди, приятель, — сказал Айзек.

Когда они плутали между грязными бетонными стенами и ржавыми железными крышами, Лин обернулась к Айзеку:

«Что, черт возьми, все это значит? Кто такой Дикий Питер?»

Айзек на ходу стал объяснять жестами:

«Бочка с яйцами. Я был здесь как-то вместе с Лемюэлем по одному… сомнительному делу. Встретил Дикого. Я даже не был сейчас уверен, что он еще жив! Он бы меня не вспомнил».

Лин рассердилась. Она не могла поверить, что расплевцы купились на нелепую выдумку Айзека. Тем не менее пришельцев определенно вели в сторону башни гаруд. Может, то, чему она стала свидетелем, было скорее ритуалом, нежели реальным столкновением?

Может, Айзек всего лишь пошутил и совсем никого не напугал? Может, ему помогают из жалости?

Импровизированные лачуги мелкой рябью набегали на подножия многоэтажных зданий. Провожатый энергично замахал, показывая на стоящие каре четыре многоэтажки. На тенистом пространстве между ними был разбит садик с корявыми деревьями, безуспешно пытающимися пробиться к дневному свету. Крепкие мясистые сорняки торчали из чахлого дерна. Под покровом облаков кружили гаруды.

— Вот они, сударь! — с гордостью сказал человек.

Айзек остановился в нерешительности:

— А как мне… я не хочу являться к ним вот так, не представленным… — Он осекся. — Э-э-э… как мне привлечь их внимание?

Провожатый протянул руку. Айзек с минуту смотрел на него непонимающим взглядом, а потом, порывшись в карманах, достал шекель. Человек расплылся в улыбке и положил монету в карман. Потом повернулся и, отступив немного от стены здания, сунул в рот пальцы и свистнул.

— Эй! — крикнул он. — Птичий босс! Тут один господин хочет поговорить с тобой!

Толпа, которая по-прежнему окружала Айзека и Лин, с радостью подхватила крик. Эти хриплые крики сообщили летавшим наверху гарудам, что к ним пришли посетители. Несколько пернатых закружили в воздухе над головами расплевцев. Затем, совершив неуловимое движение крыльев, трое из них эффектно спикировали.

Толпа ахнула и одобрительно засвистела. Гаруды камнем падали на замершую в ожидании толпу. В двадцати футах от земли они развернули крылья и оборвали свое головокружительное падение. Крылья тяжело молотили воздух, обдавая лица стоявших внизу людей потоками ветра и пыли, которая попадала зевакам в глаза. Птицы то слегка поднимались, то опускались, едва не касаясь голов.

— Чего вы орете? — проскрипел гаруда слева.

— Потрясающе, — шепнул Айзек Лин. — Голос у него птичий, но речь совсем не такая неразборчивая, как у Ягарека… Рагамоль, должно быть, его родной язык. Наверное, он никогда не говорил на других языках.

Лин и Айзек во все глаза смотрели на величественных созданий. Гаруды были в коричневых облегающих штанах, выше пояса — обнажены. У одного черные кожа и перья; двое других просто смуглые. Лин зачарованно рассматривала огромные крылья. Они мощно вздымались и опускались и в размахе были по меньшей мере футов двадцать.

— Вот этот господин… — начал было провожатый, но Айзек перебил.

— Рад познакомиться, — крикнул он вверх. — У меня к вам предложение. Мы не могли бы переговорить?

Трое гаруд переглянулись.

— Чего ты хочешь? — крикнул черноперый.

Айзек обвел рукой толпу:

— Я совсем не так представлял себе нашу беседу. Нет ли здесь более укромного места?

— Конечно есть! — сказал первый. — Увидимся наверху!

Три пары крыльев шумно захлопали, и гаруды исчезли в небе.

— Постойте! — кричал Айзек вслед.

Но было уже поздно. Айзек огляделся в поисках провожатого.

— Я так полагаю, — сказал он, — что лифт здесь вряд ли работает?

— И никогда не работал, сударь. — Провожатый злорадно ухмыльнулся. — Лучше подниматься по лестнице.