Далеко внизу светился танцпол. Как галлюцинация, мерцающая и невероятно изменчивая, как узор калейдоскопа, и на нем двигались тысячи возбужденных тел, каждое по-своему. По углам таились «плохие парни», лишь кивавшие головами в такт оглушительной музыке. На середине, полуобморочно извиваясь, размахивали руками хард-степеры; другие, на амфетаминах и коксе, нелепо тщась идти в ногу с новейшими достижениями фармакопеи, как безумные выписывали ногами сложные па; девчонки, широко разведя руки в стороны, медленно и ритмично двигали бедрами; ряды разноцветных тел, мелькание ярких одежд и обнаженной плоти. Танцпол был забит до отказа, переполнен телами, полными сил, вибрирующими, бесстыдными.

В помещение ворвался луч стробоскопа, превращая куски пространства один за другим в ряды застывших картинок. Сол мог рассмотреть почти каждого. Его ошеломили выражения лиц, донельзя разнообразные.

Казалось, драм-энд-бейс пытался сорвать крышу с танцпола и унести ее прямо в небо. Это была неумолимая, суровая атака настоящего хардкора.

Прямо под Солом по периметру зала шла железная галерея, совершенно пустынная. В одном углу вниз отходила лестница, обнесенная для страховки цепями. По ней можно было спуститься на такую же галерею. Эта нижняя галерея была заполнена народом, люди смотрели на танцующих с десятифутовой высоты.

Сол окинул зал взглядом. В противоположном углу он заметил легкое движение.

Вокруг черной фигуры, спускающейся с потолка, вихрем кружились красные и зеленые огни. Ананси мягко раскачивался на одной из своих веревок. Он с невероятным усилием сжимал ее руками и ногами. Сол заметил, как напряжены пальцы Ананси, ему показалось, что видны даже побелевшие суставы.

От акустических вибраций веревка раскачивалась из стороны в сторону. Сол знал, что Ананси привел свою армию, она была здесь, незримая, в боевой готовности.

Прямо под Ананси открывалась сцена, приподнятая над танцполом. Сол часто задышал: там, между двумя громадными колонками, располагались диджейские пульты.

Над сценой висел громадный щит с граффити: тот же гротескный диджей, который украшал уже виденную Солом афишу, и огромная надпись «Джангл-террор».

Диджей, едва различимый на фоне этой гигантской фигуры, мелькал между вертушками и своим чемоданчиком с пластинками в громоздких наушниках, надвинутых только на одно ухо. Он двигался энергично, но не резко. Сол не узнал его. Как раз когда Сол смотрел на диджея, тот отвернулся, ловко сводя два трека. Он был хорош.

Крысиный язык неуверенно лизнул его руку. Сол уже не был одинок.

– Хорошо, – прошептал он и, не оглядываясь, погладил маленькую головку. – Хорошо.

Сол открыл люк. Просунул в него голову, разрывая поверхностное натяжение музыки и погружаясь в нее. Осторожно спустился на металлическую решетку. Ритмы затопили все пространство, заползали в каждую щель. Солу почудилось, будто он движется под водой. Он даже боялся дышать. Краем глаза он увидел, что Ананси заметил его, и поднял руку.

В зале стояла невыносимая духота, воздух был тяжелым и влажным, как в тропическом лесу. Сола обдало густым жаром, исходящим от разгоряченных тел танцующих. Он скинул рубашку. Тело лоснилось от грязи. Он подумал, что уже несколько недель не видел собственного тела. Рубашка стала его второй кожей.

Потом он вспомнил о прикосновении крысы наверху и просунул один рукав рубашки под петли открытого люка. Взялся за другой рукав, туго натянул рубашку между ними и привязал второй к перилам галереи. Тут же две крысы торопливо спустились по этому засаленному тряпичному мосту и спрыгнули на железную решетку.

Наблюдая, как они бегут по галерее и дальше вниз, Сол подумал, что остальные тоже последуют за ними.

Пот струился по нему, оставляя глубокие бороздки в заскорузлой грязи. Он не чувствовал стыда. Его подход к жизни изменился.

Сол прижался к стене и стал продвигаться к пультам, не отрывая взгляда от сцены. С каждым шагом он наклонялся все ниже и ниже. Преодолев половину пути, он уже просто скользил, как змея, по холодному металлу. Он просовывал голову между прутьями решетки и упорно шарил взглядом по сторонам. Продвижение было медленным.

Даже сквозь дурманящие пары одеколона, пота, наркотиков и секса Сол слышал запах крыс. Они прибывали крупными партиями, ожидая его сигнала.

Он взглянул вверх. Ананси то появлялся, то исчезал в свете быстро мелькающих огней.

За сценой открылась дверь.

Сол оцепенел.

Из недр здания в это безумие и неистовство звуков вышла Наташа.

Сол затаил дыхание, до боли сжав металлическую решетку. Наташа была ослепительна. Но она казалась тонкой, почти прозрачной, и двигалась будто во сне.

Где Дудочник? Она что, пришла сюда по своей воле? Сол в ужасе смотрел на подругу. На ней были наушники, и это озадачило Сола – как можно слушать плеер в клубе? – но тут он понял. Он затаил дыхание, глядя, как Наташа кивает головой, двигаясь в своем собственном ритме, независимо от остальных. Он знал, что она слушает, знал, чья это музыка.

В одной руке она держала кейс с пластинками, в другой маленькую плоскую коробочку, какое-то электронное устройство со свисавшими проводами. Солу не удалось разглядеть, что это такое. Наташа легко хлопнула диджея по плечу. Тот обернулся и стукнулся с ней кулаками, что-то оживленно крича ей в ухо. Пока он говорил, Наташа вставляла свою коробочку в стереосистему, изредка кивая то ли в ответ на вопросы, то ли в такт своей музыке, – Сол не мог сказать с уверенностью.

Диджей снял огромные наушники и стал надевать на девушку, пытаясь стащить с нее раковины маленького плеера. Когда она запротестовала, он пожал плечами, надел большие наушники поверх ее маленьких и рассмеялся. Потом вышел в дверь, из которой появилась Наташа.