над 'Кассиопеей'. После атаки даем полную тягу и идем вверх, якобы атакуя 'Памир'…
— Аня, у тебя что, совсем пропало чувство реальности?! Какая атака 'Памира'?! На этой жестянке?!
— Мама, я же сказала – 'якобы'. Там нервы у всех на пределе. И что они сделают, когда увидят, что виновники всех их несчастий лезут на рожон? Раз они смогли захватить лайнер, уничтожить почти половину десанта вместе с десантными средствами, захватив одно из них, а вторую половину наглухо заблокировать в поврежденном лайнере, откуда те боятся и нос высунуть? А вдруг они умудрятся и крейсер уничтожить?! Что бы ты сделала на их месте?
— Открыла огонь на поражение.
— Вот именно! Они не станут ждать, когда мы подойдем близко, а постараются уничтожить нас на дальних подступах. Потому, как не знают, какими средствами мы располагаем, раз уж смогли натворить такое. И залп из двух-трех ракет по нам я тебе гарантирую.
— И что нам это дает? Мы будем гарантированно сбиты, только и всего.
— Не торопись. Высоко мы подниматься не будем, поэтому ракетам придется гнаться за нами довольно далеко. Поскольку 'Памир' будет примерно в зените, то и ракеты пойдут на нас практически вертикально. Мы же, обнаружив их, начинаем пикировать прямо на 'Кассиопею'. И что сделает система самонаведения ракет?
— Захватит наиболее крупную цель… Аня, ты гений!!!
— Спасибо, мамочка, я это знаю… Шучу, шучу! Но ближе к делу. Нам надо выйти из пикирования над 'Кассиопеей' на высоте не более тысячи метров. Тогда головки самонаведения ракет гарантированно перенацелятся на значительно более крупную цель. То есть на 'Кассиопею'. В зависимости от вида и калибра ракет ее либо разнесет на куски, либо наделает в ней еще больше дырок. И то и другое нас устраивает. Но до этого не дойдет.
Генерал и 'штатские' поднимут в эфире страшный визг, когда увидят, что ракеты идут прямо на них. Поэтому, 'Памир' будет вынужден уничтожить их самоликвидатором. Роботов-перехватчиков по нам вряд ли выпустят. Слишком много чести для нашего 'бронетранспортера'. Это будет им сюрприз на сегодня. А на завтра придумаем что-нибудь еще. И пусть они проклянут тот день, когда задумали напасть на нас.
— Гениально! Хоть и очень рискованно, но гениально. Анечка, адмирал Ямамото потерял в тебе гениального помощника.
— Ну, мамочка, до помощника Ямамото я тогда еще чином не вышла. А когда стала капитаном первого ранга, он уже погиб. Самолет, на котором он летел вместе со своим штабом, был сбит американскими истребителями.
— Да-а-а, доча… Что я могу сказать? У обеих у нас шило в заднице! Нет, чтобы спрятаться где-нибудь и отсидеться спокойно… А мы все на рожон лезем.
— Мама, так ведь ты сама говорила, что лучшая защита – это нападение. И я с тобой согласна.
— Ох, Анечка, как бы мне хотелось сейчас считать по-другому… Дура твоя мама… Была бы я одна, даже не раздумывала бы… А тут своего ребенка вынуждаю рисковать жизнью.
— Мама, но если мы будем отсиживаться, то они будут хозяевами положения и будут диктовать нам правила игры. А мы заставим их играть по нашим правилам. Что главной заботой у них станет не наша поимка, а сохранение в целости своей шкуры!
Ольга с Аней еще долго спорили и обсуждали детали предстоящей операции. Как ни пыталась Ольга на словах убедить саму себя не идти на такой риск, но в душе понимала, что Аня права. И она сама поступила бы также, а сейчас ее удерживает от этого шага только необходимость участия в этом дочери. Но Аня четко разложила все по полочкам, и Ольга вынуждена была признать, что кажущийся самоубийственным план на самом деле основан на точном расчете и имеет реальные шансы на успех. И если он удастся, то генерал и 'штатские' не будут думать ни о чем другом, как только бы удрать отсюда поскорее.
Единственное, на чем Ольга настояла категорически, это то, что машиной будет управлять она, а не Аня. Поскольку бои в космосе и на больших высотах в атмосфере – это ее работа и здесь у нее опыта гораздо больше. Скрепя сердце, Ане пришлось с этим согласиться, хотя душа самурая рвалась в бой. Когда их военный совет был закончен, и надо было готовиться к вылету, маленький зеленоглазый чертенок все же подколол свою мамочку невинной детской репликой. Когда они встали и собрались одеваться, Аня выдала.
— Мама, а ты красивая женщина! Наверное, все мужики шеи сворачивают, смотря тебе вслед!
Ольга смутилась. Во второй раз в жизни она представала перед дочерью совершенно обнаженной. Первый раз – на 'Кассиопее' при выполнении 'разведоперации'. И совершенно ясно, что Аня смотрит сейчас на нее глазами самурая, а не семилетней девочки.
Раз не получилось по ее, то можно и подколоть мамочку. Совершенно невинное детское восхищение, не подкопаешься. А с мамочки не убудет! Та же хитрющая улыбающаяся физиономия, излучающая саму невинность. Ну, Сабуро-сан, погодите!!!
— Анечка, помнишь, ты говорила, что у вас в Японии матери с юных лет готовили дочерей к взрослой жизни?
— Да, помню.
— А если дочери плохо себя вели, что они делали?
— По разному. Маленьким детям, лет до пяти, обычно дозволялось все. А вот в более старшем возрасте запросто могли и высечь.
— Правильно! Анечка, а когда мы в последний раз получали?
— Ну, мамочка!!! Опять ты за старое! Я же ничего такого не сделала! Да и ремня у тебя сейчас подходящего нет! А этим, форменным 'волкодавским', им и убить можно!
— Можно. Поэтому, его трогать и не будем. Анечка, зато посмотри, сколько розог вокруг растет! Давай, попробуем? У тебя как раз и попка голая!
Аня мгновенно оценила реальность угрожающей опасности и сразу же отработала назад…
— Мамочка, ну что ты, в самом деле!!! Я же без всякой задней мысли сказала! Ты, правда, очень красивая женщина! Разве это плохо? Вот я за тебя и порадовалась, какая у меня мама!
— Ладно, доченька. Будем считать, что инцидент исчерпан. Но давай с тобой договоримся.
Если хочешь что-то такое сказать, говори прямо и открыто. Понимаю, что в душе ты уже взрослый человек и мы можем с тобой общаться на равных. Но не надо меня подкалывать вот такими с виду невинными детскими вопросами, да еще и при других, как ты это сделала при тете Насте. Ведь вопросик был явно с подтекстом и с задними мыслями. Думаешь, я не поняла? Поэтому, лучше говори прямо. А то за задние мысли рискуешь получить по голому заду! Потому, что ты еще маленькая девочка, и я обязана заниматься твоим воспитанием! А все твое предыдущее поведение подтверждало, что в отношении тебя процесс воспитания без порки невозможен. Договорились?
— Ладно, мама, договорились… Больше так не буду делать…
— Ну, вот и славно! А насчет мужиков ты права. Действительно, шеи сворачивают.
Закончив 'воспитательную беседу' и одевшись, Ольга вместе с дочерью направилась к 'Линксу'. Причем, Аня была страшно довольна таким благоприятным исходом. А что, с мамочки станется… Вырежет хворостину, да такое 'внушение' проведет! Память услужливо подсказывала и напоминала обо всех предыдущих случаях. Поэтому, лучше мамочку не злить и не заниматься подобными подколками. Тем более, мама разрешила говорить все прямо. Значит, будем говорить прямо!
'Линкс' стоял на месте, придавив своим тяжелым корпусом несколько деревьев. Ольга обошла его вокруг и внимательно рассмотрела. Да, эта машина действительно прочна, надежна и проста, как грабли. Она рассчитана на то, что ей будет управлять непрофессионал и будет совершать вот такие посадки, от которых профессиональный пилот пришел бы в ужас. Жалко будет терять такую рабочую лошадку. Аня думала о том же.
— Что, мама, жалеешь, если придется его подставить?
— Жалею, доча. Хорошая, надежная машинка. Здорово бы нам в работе пригодилась. Но… На войне – как на войне…
Заняв места в кабине, Ольга начала готовить машину к взлету. Аня сидела рядом в кресле второго
