Ольга ухмыльнулась. Вот ты-то, голубчик, нам и нужен. Как знать, может, ты знаешь больше, чем Элла и этот ряженый 'полковник'… Переглянулась с Аней, глаза которой полыхали гневом, и тихо шепнула.
— Этого не трогай. Он мой. А остальные…
— А остальные нам не нужны. Но пока устрою им сюрприз!
Неожиданно собаки выскочили из каюты и набросились на стоявших возле двери бойцов.
Это было настолько неожиданно, что первые мгновения все, даже проводники, растерялись. А ротвейлеры вцепились в четверых и начали рвать зубами. Проводники опомнились и попытались оттащить своих питомцев, но все было бесполезно. Собаки словно обезумели и не слушались команд. Наконец, загремели выстрелы, и четыре бездыханных собачьих тела замерли на палубе. Четверо искусанных бойцов выдавали такие непарламентские выражения в адрес проводников, что Ольга удивилась. Оказывается, есть что-то, чего она еще не слышала! От искусанных не отставал командир группы, который, перемешивая специфические термины о вступлении в половую связь проводников с их собаками в особо извращенной форме, с конкретными вопросами, пытался выяснить, что же все-таки случилось? Почему натасканные служебные псы повели себя так странно и полностью вышли из-под контроля? Ни о какой внезапности операции по захвату уже и речи не было. Они устроили такой тарарам, что скрыть это невозможно, и вдобавок сами лишили себя единственного 'детектора', с которым у них был хоть какой-то шанс обнаружить беглянок. Ничего вразумительного проводники ответить не могли и сами недоуменно разводили руками. Командир еще раз высказал все, что он думает о собаках вообще и о кинологичекой службе в частности, и вышел с кем-то на связь.
— Топаз, я Берилл. Внезапность не удалась. Собаки взяли неверный след. С ними что-то случилось, и они напали на нас. Пришлось их пристрелить… Никаких следов бегства, все их вещи на месте. Думаю, они скрываются где-то поблизости, так как с этой палубы они не выходили, система визуального контроля их бы обнаружила… А надо сразу говорить подобные вещи, а не давать дозированную информацию!!! И что прикажете теперь делать?! Где их искать, если они могут превращаться в невидимок, если это не сказки?!..
Ясно, понял. Конец связи.
Командир прекратил доклад, и Ольга поняла, что дальше тянуть нельзя. Пока противник собран компактно в одном месте, можно одним махом покончить со всеми. А то расползутся, как тараканы по щелям, лови их потом. И она кивнула Ане…
Бойцы начали неожиданно валиться, как подкошенные. Никто ничего не понимал. Те, которые еще стояли, упали и приготовились к отражению атаки, выискивая противника, но противника не было! Но, тем не менее, то один, то другой выпускал из рук оружие и замирал, уткнувшись забралом шлема в палубу. Через несколько секунд остался на ногах один командир, которого Ольга парализовала 'взглядом змеи', предоставив дочери выкашивать ряды противника 'ударом молнии'. Они уже понимали друг друга без слов, и слаженно работали одной командой. Вскоре все было кончено, и Ольга молча оглядела палубу, усеянную фигурами в камуфлированной штурмовой броне. Простите, ребята, но мы вас не трогали. Это вы собирались 'не церемониться' с нами… Упокой господь ваши души…
Больше поблизости никого нет. Ольга и Аня, одновременно 'материализовавшись' в воздухе, направились к одиноко стоящему среди своих павших подчиненных командиру группы захвата. Переступая через тела в камуфляже, подошли вплотную, и Ольга сняла с него шлем. На нее смотрели застывшие от ужаса глаза на искаженном гримасой лице. Молча изъяв у него все оружие, Ольга дала Ане знак отойти в сторону и вернула противника в нормальное состояние. В ту же секунду он попытался провести боевой прием, но человек не может соревноваться с хищным зверем. Ни по силе, ни по ловкости, ни по быстроте реакции. Ольга спокойно перехватила летящую в ее сторону руку и сжала пальцы. Хрустнули переломанные кости, и лицо командира перекосило от боли и неожиданности. Потому, что человек просто н е м о ж е т так сделать. Но верный вбитым в его голову стереотипам, он нанес удар ногой с близкого расстояния. Вернее, ему показалось, что нанес. Нога в тяжелом ботинке пролетела мимо хрупкой женщины в коротком платье, которая почему-то мгновенно оказалась в стороне от линии удара. Нога была тут же поймана каким-то неуловимо быстрым приемом, поднята вверх, и сломана чудовищной силой рук этой странной красивой женщины, с виду такой хрупкой и безобидной. Командир упал на палубу, скрипя зубами от боли. Ольга смотрела со злобным удовлетворением. Если бы речь шла только о ней, она бы не опустилась до такого…
— Так что, гнида? Значит, с моей дочерью можно 'не церемониться'? Ты зря это сказал. Кто же вы такие и что мы вам сделали?
— Кто ты есть на самом деле?! Ты человек, или нет?!
— Для тебя это уже не имеет значения, но отвечу. Я – ведьма. И моя дочь – тоже. И мы хотели просто попасть домой. А вот кто вы такие и что вам от нас надо?
Пленный молчал. На его лице отображалась целая гамма чувств – удивление, злоба, боль, страх перед 'чертовщиной' и любопытство. То с чем он столкнулся, не укладывалось в его сознании. Такого, по его мнению, просто н е б ы в а е т!!! Но это, тем не менее, е с т ь!!! Ольга поняла, что ничего не добьется. Просто так он говорить не будет, а время играет против них. Поэтому уступила место дочери.
— Аня, он твой. А я покараулю. Вдруг, еще кого нелегкая принесет…
Аня молча шагнула вперед и опустилась на корточки возле пленника, которого тут же парализовала 'взглядом змеи', и положила ладони ему на голову. Ольга молча наблюдала. Лицо дочери непроницаемо, самурай не должен поддаваться пустым эмоциям и всегда обязан сохранять присутствие духа. Аня только что выиграла свой очередной бой с превосходящим по численности врагом. И сколько этих врагов еще будет у нее на пути…
Спустя минуту она встала и отошла в сторону, вернув пленника в нормальное состояние, который тут же застонал от головной боли. Ольга вопросительно глянула на дочь.
— Бесполезно, мама. Он практически ничего не знает. Это обыкновенные 'волкодавы' из спецназа внутренней контрразведки, как они сами себя называют, и которым лишнего знать не положено. Им ставят конкретную задачу – кого, где и когда задержать. На что способен объект задержания и какую степень вреда при выполнении задания ему можно нанести. Это не ликвидаторы. Их специализация – брать живьем, но не обязательно в неповрежденном виде. И более подробной информации им не дают, так как их задача – захватить и передать объект в руки следствия. Это подполковник спецназа контрразведки Ордынцев, командир группы захвата. Командует операцией полковник Меркулов, о котором говорила Элла, и он находится сейчас в рубке на связи. С ним еще один из этих 'волкодавов', на всякий случай. Вот он действительно может что-то знать. Эта группа, во главе с Меркуловым, прибыла в Спэйс-Сити на другом корабле, и те 'аналитики', что мозолили нам глаза, о ней ничего не знали. 'Волкодавы' же получили задание – если не сработает ни одна ловушка – ни с этим ряженым 'полковником', ни с попыткой заманить нас в шлюпку при покидании лайнера, любой ценой взять тебя живой. При этом разрешалось нанести вред любой тяжести, лишь бы ты только осталась жива. Меня же разрешалось просто ликвидировать, если я начну создавать проблемы. Наши ставки растут, мама. Скоро против нас военный флот с десантом двинут. При поддержке палубной авиации… И чем мы им насолили?
— Не знаю… Может, господин полковник знает? Вот и наведаемся сейчас к нему в гости. Больше тут никого из этих гоблинов нет?
— Вроде бы, нет. Во всяком случае, больше он ни о ком не знает. Это они заглушили реакторы и начали наш поиск, когда ты позволила им нас обнаружить. Вот они и ломанулись все сюда. Полковник с одним 'волкодавом' остался в рубке. Он из другого теста – работает головой, а не руками. Надо торопиться, мама. Неизвестно, что они еще придумают. А этот тебе еще нужен?
Ольга подошла к подполковнику и пристально посмотрела ему в лицо. Он был в сознании и с суеверным страхом смотрел на нее. Не было никаких сомнений, что он слышал весь разговор от начала до конца.
— Что же мы такого плохого сделали, господин подполковник? Что мне можно причинить любой вред при задержании, а мою дочь ликвидировать? Жаль, что вы этого не знаете.
Я лично против вас ничего не имею. Понимаю, это ваша работа. Поэтому не сердитесь и вы на меня, но я не беру пленных. Тем более, что вы стали с в и д е т е л е м того, что посторонним знать не надо. Хотите что-нибудь сказать на прощание?
