бизнес, и он не имеет отношения к мафиози, преступлениям или насилию. Просто бизнес. Ты же не хочешь, чтобы я всю жизнь был придурком-полицейским?

– Мой отец... Сэм знает об этом?

Пат издал короткий невеселый смешок.

– Знает?! Ты смеешься? Он – босс, человек номер один. Чья, по-твоему, была вся эта чертова идея?

– О чем ты говоришь?

Глаза Конни открылись в первый раз за все утро.

– Бога ради, когда ты повзрослеешь? Ты не знаешь, что именно дон Антонио и твой отец втянули меня в эту Семью? Не знаешь, что они растили меня, как тепличный цветок? Ты думаешь, можно получить прекрасные цветы, не вымочив их корни в дерьме? Оно и дает всему рост. Не знаешь, что вся наша свадьба была спланирована твоим отцом, чтобы было кому продолжать семейное дело? Бога ради! Чему там тебя учили в этой обители Святой Агнес? Ты думаешь, твой дядя Раймундо не погряз во всем этом до самого крахмального воротничка?

Взяв полный стакан апельсинового сока, Конни запустила им Пату в голову.

– Ты – подонок! – крикнула она. – Чертов подонок! Убирайся отсюда! Ты – чудовище!

Конни бросила в Пата сахарницей и тостом. Он увернулся. Внезапно глаза Конни закатились, и она начала выть долго и придушенно, перемежая вой рыдающим смехом и воплями. Одновременно Констанца стала корчиться на кровати, бросая свой живот из стороны в сторону и сбивая ногами мешающие одеяла.

Пату удалось захватить покрывалом ее руки, сшибив на пол поднос, так что она могла только мотать головой, вопя и кусая губы. Теперь уже Пат испугался. Он дал ей две пощечины, но без толку. Снизу бежала Эсперанца, крича:

– Что происходит, что происходит, сеньор?

– Вызови доктора Пиледжи. Его телефон есть в книжке.

– Я не умею читать, сеньор.

– О, Господи. Ладно. Постарайся удержать ее на кровати в спокойном виде. Я вызову врача.

Эсперанца села на кровать и стала гладить лоб разбушевавшейся женщины.

– Хорошая, хорошая девочка, – говорила она, и эти слова, по-видимому, действовали успокаивающе.

Конни лежала теперь тихо, только грудь ее вздымалась. Пат пошел в свою спальню и позвонил Пиледжи:

– Вам лучше приехать побыстрее, доктор. Констанца в истерике.

– Этого-то я и боялся, – ответил Пиледжи. – Сейчас буду.

Пат хотел вернуться в комнату Конни, но было очевидно, что при его появлении все началось бы снова, поэтому он пошел в свой кабинет и начал думать. Что она слышала? Немного, наверное. Они не упоминали никаких имен. Только произнесли несколько фраз. Они говорили о поездке, облигациях и белом порошке.

Пат часто задавал себе вопрос, понимает ли Конни, что их образ жизни далеко не соответствует его официальным доходам. Однако он видел, что она принимает неожиданную роскошь без всяких вопросов. Хотя она и занималась покупкой продуктов и вещей, но не имела представления о таких более значительных проблемах, как стоимость машин, домов, поездок, зарплата слуг и т. п. Пат оплачивал счета и не распространялся о своих финансах. Для Конни это было нормальным. Сэм Мэсси приучил ее к непонятным делам и неожиданным 'милостям' таинственных друзей.

Так как Констанца давно бросила читать газеты, считая насилие и трагедии огорчительными, а увлекалась в основном женскими и популярными журналами, романами или религиозными писаниями, она редко встречалась с обычной писаниной о менее романтических делах Семьи.

Пат всегда считал, что не существует людей, настолько невинно судящих о происходящем, как Конни. Было ясно, что она слышала и верила только в то, во что хотела, и обладала способностью отгораживаться от неприятной правды. Он часто думал, всегда ли Конни будет такой простой и наивной. Могла ли она, живя с Сэмом, не знать о том, что все время идут какие-то темные дела? Не была ли ее постоянная беготня в церковь средством забыть об ощущении какой-то вины?

Поэтому впечатляло то, какое воздействие оказало на нее услышанное. Что точно она слышала и что могла понять?

Вскочив со стула, Пат побежал в прихожую и постучал по стене шкафа, граничащей с его кабинетом. Это была не более чем толстая фанера. Пат всегда заботился о том, чтобы его не подслушивали, и допустил такую промашку в собственном доме. Две остальные стены выходили на улицу, а дверь – в коридор, где всякий на виду, но о третьей стене он не подумал.

Пришел Пиледжи и, поговорив с Конни, дал ей еще снотворного. Затем спустился поговорить с Патом.

– С ней будет все в порядке? – спросил Пат. – С ребенком будет все в порядке? Она будто бы с ума сошла.

– Ну, – рассудительно сказал врач, – мы не любим использовать это слово, но, я думаю, у нее первичный психоз.

– Вы имеете в виду, что она и в самом деле сумасшедшая?

– Нет, не совсем так. Но иногда шок на такой стадии может вызвать непроизвольный аборт. Я считаю, что ей нужен круглосуточный надзор, или лучше послать ее в 'Роуз Брайар' в Уэстчестере.

– Что это такое? – спросил Пат.