«слухачка», ценили и, несмотря на то что она была эмигрантка, поставили на инженерную должность. И как же было потрясено заводское начальство, когда в один прекрасный день Мария подала рапорт об увольнении по собственному желанию.

Ее даже вызвал к себе главный инженер – седовласый сухощавый серб, кстати сказать, очень крупный математик-прикладник.

– Я не знаю, что вами руководит, но, если вас не устраивает зарплата, я могу увеличить ее вдвое. Я знаком с вашими отчетами и снимаю шляпу! Вдвое?

– Нет, – сказала Мария.

– Втрое, – взглянув на нее с большим интересом, предложил главный инженер. – Большее не в моей власти и даже не во власти управляющего. Тогда вас надо назначать руководителем испытательного полигона, а это сопряжено…

– Это сопряжено с тем, что у меня нет подданства Франции, и со многим другим, – пришла ему на помощь Мария. – Я все понимаю. Большое спасибо. Но вы ведь сейчас сами подтвердили, что здесь, на заводе, как иностранка я достигла потолка, а будут платить вдвое или втрое больше – это ведь не принципиально… Вы очень щедрый человек. А с вашими работами по математике я знакома еще с Пражского университета.

– Неужели их там проходят? – оживился собеседник Марии, и его глаза воодушевленно заблестели, а морщины на сухощавом лице как бы разгладились.

– Да, проходят. Я даже писала курсовую работу против вас.

– Против меня? – Инженер даже привстал от изумления.

– Да, вашу шестую теорему я сначала опровергла, не оставила камня на камне и получила отличную оценку. А потом, уже на рождественских каникулах, вдруг стала просматривать свои доказательства и нашла в них ошибку. Такую маленькую-маленькую, но очень подленькую, глазную ошибку. Пошла к профессору, попросила отменить мой зачет.

– Ну и что, он отменил? – с неподдельной тревогой в голосе спросил главный инженер.

– Нет.

– Правильно сделал, я бы тоже не отменил. Я бы еще за смелость и мужество повысил оценку.

– Она и без того была слишком высока! – улыбнулась Мария. – А мужества никакого не было и смелости тоже. Просто я потеряла ноль в одном уравнении, вы представляете?

– Еще бы! Я сам терял этот паршивый ноль дважды, и дважды все доказательство шло у меня насмарку! Куда же вы уходите? Надеюсь, не к нашим конкурентам? – почти угрожающе спросил он после паузы, и его только что умильно блестевшие глазки стали, словно ледышки.

– Да что вы, мсье! – Мария искренне рассмеялась. – Я ухожу работать в Русский модный дом ТАО[25]. Вы, конечно, слышали о таком?

– Нет, не слышал.

– А ваши жена, дочери, невестки?

– Я одинок, мадемуазель.

– Простите.

– А тут нечего прощать. – Главный инженер тепло улыбнулся, и, глядя на него, Мария подумала, что вроде бы он еще совсем не старый человек. – Так я решил после гибели моей жены и трех дочерей, они, как и я, были сербы… Я подпишу ваш рапорт, не беспокойтесь.

Наступило неловкое молчание.

Мария протянула ему руку.

Он поцеловал ее на прощание, едва коснувшись сухими, твердыми губами.

– Имейте в виду: мы в любой момент примем вас назад. Я уважаю людей с амбициями. – Он подал ей свою визитную карточку. – Всегда готов к услугам! Завидую вашей решимости!

– Спасибо!

С тем они и расстались. Выходя из кабинета главного инженера, Мария впервые в жизни подумала о том, как она невнимательна к людям. Ведь этот щеголеватый серб представлялся ей венцом преуспеяния, а у него свои горести, своя жизнь и, кажется, совсем неладная…

Она ушла с танкового завода в 1929 году, накануне кризиса в Северной Америке. Тогда мир еще казался прочным и дома моды процветали, в особенности русские. Проработав в ТАО манекенщицей всего две недели, Мария перешла в еще более престижный Русский дом моды «Ирфе», принадлежавший князю Феликсу Юсупову и его жене Ирине. Туда же, в шляпную мастерскую, она перетащила Улю и та стремительно преуспела в шляпном деле, даже получила гран-при на большом конкурсе. Если бы не мировой финансовый кризис, то, может быть, они с Улей так бы и работали в «Ирфе»: их там ценили. Но кризис случился, и на этом переломе она попала в банк господина Жака. А могла бы и не попасть, если бы в 1932 году она стала мисс Франция. Не стала: накануне финального показа у нее разнесло щеку – банальный флюс, и Мария оказалась за бортом. Как часто случай замыкает целые круги жизни или дает им новое дыхание…

…Стоп!

Цепь воспоминаний и размышлений Марии мгновенно прервалась – на дороге, в просвете между двумя дальними откосами, мелькнуло несколько всадников с винтовками за плечами – четкие черные силуэты на фоне белесого неба. Мария остановила машину инстинктивно – увидела силуэты, в ту же секунду что-то толкнуло ее в грудь, и она сбросила газ и притормозила. Дорога уже давно отклонилась от берега моря и теперь петляла между серыми осыпями так, что особенно не разгонишься. Раз ее толкнуло в грудь, значит, впереди опасность – это Мария знала точно, чувство опасности было у нее звериное, не объяснимое ничем, оно просто являлось вдруг, и вся история ее жизни подтверждала, что сомневаться тут незачем и некогда, что надо спасаться, счет пошел на секунды…