психиатра.
Оба усмехнулись, переглянувшись.
– Кстати, что ты собирался предпринять, если не секрет? – спросил Илюшин равнодушным голосом. – Подожди, не отвечай. Зная тебя, могу предположить, что, не мудрствуя лукаво, ты обдумывал перспективу полного устранения Олега Борисовича. Охрану ты видел, маршруты знаешь… Добыть ствол для тебя не проблема. Могу себе представить, какое громкое дело получилось бы: «Борец за восстановление российской монархии застрелен возле своего загородного особняка».
– За демократию, – поправил Бабкин, не глядя на него. – Борец за демократию.
– Ты отстал от жизни. За демократию уже не модно бороться – Тогоев у нас пламенный монархист. Как думаешь, монархисты могут быть пламенными?
Сергей пожал плечами, не желая углубляться в тонкости политического окраса Олега Борисовича, и вдруг спохватился:
– Стоп! Откуда ты знаешь о том, что он монархист?
– В периодическом издании прочитал, – невинно сказал Илюшин. – А что?
– В «Вестнике Тихогорска», что ли?
Макар рассмеялся.
– Ладно, подловил. Пока я ехал в Москву, нарыл кое-какие сведения самого общего характера.
Илюшин умолчал о том, что сразу же после вечернего разговора с Бабкиным позвонил одному из своих знакомых, коих у Макара было несчетное количество, и попросил найти всю доступную информацию на Тогоева. Ему перезвонили через час. Услышанное так не понравилось Илюшину, что он готов был уехать из Тихогорска на машине – но, к счастью для него, проходящий поезд останавливался в городке на целых восемь минут.
– В этой информации есть для нас что-то полезное?
– В любой информации есть что-то полезное, самое главное – это разобраться, что именно. Серега, а ты в самом деле пошел бы его убивать?
Что-то в его интонации заставило Бабкина поднять голову и посмотреть напарнику в лицо.
– Все нормально, Макар, – сказал он. – Не дергайся. Ничего же не случилось.
Илюшин хотел ответить резко, но сдержался.
– Ладно. Сделаем вид, что ты ничего не задумывал. Тогда перед нами стоит одна задача: защитить вас от Тогоева, прости за высокопарный слог.
– Две задачи, – поправил Бабкин. – Вторая – защитить бабульку от внучки. А если эта мелкая стерва все-таки совершит убийство, то сделать все, чтобы оно не сошло ей с рук.
– Они взаимосвязаны, эти задачи, если я правильно понял положение дел.
– Напрашивается самый простой вариант: я отправляюсь к Конецкой, как и собирался, рассказываю ей обо всем, что мне известно, и после этого старушка живет еще долго и счастливо десять лет – или сколько ей там отпущено господом богом.
– А затем взбесившийся Тогоев снова отправит за тобой придурка с пистолетом, – в тон ему продолжил Макар. – Просто потому, что ты посмел его ослушаться. Серега, такие люди не переносят, когда кто-то им сопротивляется. Знаешь, откуда ножки растут у капитала Олега Борисовича?
– Догадываюсь. Ты говорил, что деньги – криминального происхождения.
– Да, но это не банальное «золото партии», отмытое в двадцати реках. Если начать с истоков, то в юности Тогоев занимался боксом, довольно успешно…
– Можно было догадаться по его физиономии, – вставил Бабкин. – У него нос переломан.
– У него много чего переломано. В армию он ушел нормальным, а из армии вернулся…
– Со съехавшей крышей?
– Твой жаргонизм в данном случае как нельзя лучше отражает положение дел. Будешь смеяться, но с него в армии сняли скальп.
Сергей недоверчиво посмотрел на Илюшина, но тот не шутил.
– Знаешь, Макар, мне что-то совершенно не смешно. – Бабкина передернуло. – Как это – сняли скальп?
– Подробностей не знаю, но там, как водится, случилась грязная история с дедовщиной. Похоже, Олег Борисович достал троих салаг, и они решили отомстить ему таким изуверским способом. Оглушили, затем, вспомнив книги о Чингачгуке – Большом Змее, попытались сдернуть с его головы кожу вместе с волосами. Но что-то у них там не задалось, и Тогоев остался жив, хотя и лишился половины волос.
– А что же у него сейчас…
– Понятия не имею. Может, нацепил парик, а может, операцию сделал. Вернувшись, Олег Борисович сколотил небольшую группировку из бывших боксеров, которая занималась «крышеванием» ларьков и мелких магазинчиков. Тогда же он приобрел кличку Таран – подозреваю, за привычку переть напролом в любых ситуациях. Кстати, его бритоголовый помощник по фамилии Хруцкий появился около него примерно в то же время и с тех пор следует за Тогоевым как рыба-прилипала. За группировкой числилось не меньше пяти трупов, но лишь неофициально, потому что Тогоева с его командой ни разу не взяли.
– Значит, все были в доле, – мрачно заметил Бабкин. – Если бы хотели, то взяли бы как миленьких.
– Сейчас это уже неважно. Олега Борисовича слушались и боялись, потому что он временами вел себя как законченный психопат, а сумасшедших люди всегда опасаются. Затем в моей истории имеется пробел, после которого Тогоев выплывает – кем бы ты думал? – заместителем начальника местного РОВД.
Бабкин недоверчиво присвистнул.
– Какой был год?
– Девяносто первый. На этой должности он сидел недолго и быстро перебрался в руководство муниципальной организации, которая занималась переработкой мусора.
– У-у-у! – протянул Сергей. – Золотое дно!
– Да, только для некоторых конкурентов Олега Борисовича оно стало песчаным. Опять-таки в прямом смысле слова: двух бизнесменов, пытавшихся спорить с ним за денежную мусорную жилу, нашли на дне реки с ногами в цементном ведре – в лучших традициях итальянской мафии.
– Тогоев опять вышел сухим из воды?
– Уголовное дело на него было заведено, но все окончилось пшиком. Затем он опять пропадает из виду, а выплывает уже в девяносто пятом акционером завода минеральных удобрений, что под Ростовом. Ходили слухи о том, что заказное убийства Эдуарда Росинова – помнишь такого? – его рук дело, но доказательств не было.
– Росинов у слишком многих торчал бельмом в глазу, – вспомнил Бабкин, в памяти которого всплыли отголоски известий о расстреле крупного чиновника.
– Верно. Но дело отличалось крайней наглостью и, не побоюсь сказать, тупостью. Среди бела дня на людной улице, запруженной машинами, расстрелять шофера и пассажира – это был бы полный идиотизм, если бы он не увенчался успехом. Чуть позже Олег Борисович решил заняться рейдерством и с помощью грубой физической силы и подкупленных судей присвоил себе бизнес небезызвестного тебе Аслана Коцбы[4]. Третий завод по производству удобрений – тот самый, который в Подмосковье.
– Постой-ка… У Коцбы?! Не может быть! Тот сам у кого хочешь что угодно отберет.
– Тогда он только начинал свое дело.
– Таран, говоришь, – почесал в затылке Сергей. – М-да. Хорошенького противника мы себе нашли. И что нам с ним делать?
Макар задумался, сполз с кресла и растянулся на ковре.
– В первую очередь… – отрешенно сказал он, глядя в потолок, – не будем считать Олега Борисовича своим противником.
– В каком смысле?
– Нам он не по зубам.
– Я рад, что твоя мания величия уступила место голосу разума, – съехидничал Бабкин. – И что ты нам предлагаешь? Уехать в Тимбукту и там провести остаток дней, валяясь в зарослях бамбука?
– Акации.
– Что?
