сведения, так что вы все узнаете от него.

И торопливо удалился, постукивая ненужной тростью.

А Полина отправилась за Василием, пытаясь представить, на что будут похожи его «инструкции».

Водитель в гараже ковырялся под капотом своей желтой машины. На лбу его чернела полоса – похоже, он вытирал пот испачканной рукой. Остро пахло бензином, а от тряпок, в изобилии валявшихся вокруг, исходил какой-то копченый масляный запах.

Полина бочком протиснулась в гараж и дважды кашлянула.

– Анжей попросил меня… – начала она.

– Знаю, он мне звонил, – перебил водитель и выпрямился. – Садитесь и запоминайте. А лучше записывайте.

Он указал на колченогую табуретку в стороне. Полина послушно села и достала блокнот.

Василий захлопнул капот, вытер тыльной стороной ладони лоб, отчего полоса только размазалась. Теперь он стал похож на боевика в засаде. Вытер руки и, не глядя, бросил скомканную тряпку через плечо. Тряпка свалилась в коробку. Полина с завистью подумала, что у нее бы так не получилось попасть даже специально.

– Давид Романович Далиани, – без предисловия сказал Василий. – Предприниматель. Занимается никелем. Пятьдесят два года. Старый приятель Анжея. Женат, есть сын и три дочери.

– Сын старший? – зачем-то встряла Полина.

Василий посмотрел на нее с удивлением.

– Младший, – после паузы произнес он. – Любит простую еду, терпеть не может морепродукты.

– Сын?

– Отец! По утрам встает рано, отправляется на пробежку в лес. К его возвращению должен быть готов свежевыжатый морковный сок. Обычно прибегает к семи.

Полина тихонько вздохнула. Значит, теперь придется подниматься еще раньше. От этих спортивных мужчин, следящих за здоровьем, только вред окружающим. Лучше бы Давид Романович был сибаритом, нежился в постели до одиннадцати и любил выпить с утра чашечку кофе. Приготовить кофе в одиннадцать куда проще, чем морковный сок в семь.

– Давид наверняка будет вас расспрашивать, – продолжал Василий. – Он всегда проявляет интерес к людям. Может разговорить любого, поэтому осторожнее с ним.

– Он же друг, – удивилась Полина.

– Я сказал не «друг», а «приятель». Разницу улавливаете?

Полина смутилась. Действительно, сморозила глупость. Кем бы ни был респектабельный Давид Романович, она обязана хранить тайны, которые доверил ей Ковальский.

– Что еще? – пробормотала она, делая вид, что пишет в блокноте.

– Про Далиани все. Записывайте дальше: Ирма Ахметова.

– Отчество?

– Не помню… Кажется, Сергеевна. К ней можно обращаться по имени, она славная тетка.

Полина выронила блокнот. Что?! Василий, который терпеть не может женщин и, кажется, весь род человеческий в целом, назвал неизвестную ей Ирму славной теткой?!

Она подняла блокнот и подозрительно спросила:

– Ей восемьдесят лет?

– С чего бы это? Ей около сорока. Она художница. Вегетарианка, кстати.

Час от часу не легче. Полина не продумывала вегетарианское меню. Как же Доктор забыл предупредить ее? Хороша бы она была, подав гостье на ужин свиную отбивную.

Мысленно девушка перебрала запасы и пришла к выводу, что свежих овощей и зелени хватит на один день полноценного четырехразового питания. А если у вегетарианки хороший аппетит?! Тогда на полдня. А что потом? Перейдет на розы?

– Хоть рыбу-то она ест, эта художница? – с отчаянием спросила Полина.

– Она ест все, кроме мяса.

Что ж, рыбы у них хватает. Нужно немедленно сказать Кларе Ивановне, чтобы разморозила форель.

– Кто третий? – с опаской поинтересовалась Полина. Пусть хотя бы этот окажется нормальным человеком: обжорой и курильщиком, противником здорового образа жизни.

– Третий – Воловик.

– Зачем мне его профессия! Как его зовут?

– Зовут его Воловик, – раздельно произнес Василий. – Фамилия – Воловик, а зовут Тарас. Он юрист крупной автомобильной компании. Такой крупной, что в нашей стране крупнее уже некуда.

«Тарас Воловик», – вывела Полина в блокноте.

– А отчество?

– Иммануилович.

Полина начала сердиться.

– Послушайте, мне не до шуток. Этот Воловик приедет в ближайшие два часа, и я понятия не имею, что для него готовить. А вы тянете время!

– Это вы тянете время, – флегматично отозвался Василий. – Нашего третьего гостя зовут Тарас Иммануилович Воловик. С двумя «эм» и одной «эн». Папа у него был Иммануил, понимаете?

– И назвал сына Тарасом?!

– А вы бы предпочли, чтобы он назвал его Иммануилом, в свою честь?

Полина представила, как она по утрам встречает гостя со словами: «Здравствуйте, Иммануил Иммануилович!» И решила, что Тарас – отличное имя.

– Хорошо. Что у Тараса Иммануиловича с пищевыми пристрастиями?

– Известных мне нет. Говорят, он гурман, но что предпочитает, я не смог выяснить.

«Значит, это тот самый клиент, который приедет по рекомендации», – сообразила Полина, вспомнив слова Ковальского.

– Еще что-нибудь о нем?

– Ничего.

– Тогда переходим к следующим двум…

Полина перелистнула страничку и приготовилась записывать.

– Не переходим, – отрывисто сказал Василий.

Девушка подняла на него удивленные глаза.

– Почему?

– Потому что я ничего о них не знаю.

– Хоть имена…

– Ничего. Ни имен, ни фамилий. Все вопросы – к Анжею Михайловичу. Он их пригласил.

«Ах, вот оно что! – подумала Полина. – Тебя задело то, что Анжей не посоветовался с тобой. Ты точно так же, как и я, не знаешь, кого ожидать».

Она повеселела: наконец-то с водителя хоть немного сбили спесь. Наконец-то они на равных! Пусть даже это равенство в неосведомленности.

Девушка захлопнула блокнот и поднялась. Мысленно она уже прикидывала, какой гарнир приготовить к рыбе.

Из задумчивости ее вывел вопрос водителя.

– Так я могу вернуться к работе?

Снова эта изысканная, издевательски вежливая интонация! Того гляди прибавит «мэм» и приподнимет несуществующую шляпу.

В том, что Василий спрашивает ее разрешения там, где оно не требуется, было что-то, выводившее Полину из равновесия.

– Возвращайтесь, – разрешила она подчеркнуто великодушно.

И еще рукой махнула: мол, не препятствую. Работайте, негры, солнце еще высоко.

Василий тут же засвистел себе под нос и отвернулся к машине.

Полина, нахмурившись, смотрела ему в спину. В уме у нее зрел вопрос.