Теперь надо к снимкам Черноусова и Юколова добавить фотографии не менее пяти бородатых граждан и провести опознание. Правда, не очень-то верится в удачу.

На почтамте я заказал телефонный разговор с женой на двенадцать часов ночи из номера гостиницы.

Звонок раздался только во втором часу ночи, после обычной процедуры: «Вы вызывали? Ждите!.. Соединяю… С вами будут говорить!..»

— Федя? — услышал я сонный голос.

— Здравствуй, моя родная!

— Как твои дела?

Я никогда не рассказываю Ксении о моих делах, о них нельзя говорить даже с ней.

Следуют общие слова, которые не хочется повторять.

— Когда ты вернешься? — спрашивает она.

— Трудно сказать, дело затягивается. Думаю, недели через две…

Слышу глубокий вздох сожаления.

— Устал?

— Нет. Прошу тебя, Ксюша, позвони Гаевым, скажи, что Колька жив, здоров, хорошо работает! Он, наверное, не догадается позвонить сам.

Мы говорим обо всем и много. Уже казалось, что на телефонной станции о нас забыли, но чужой женский голос с нотой сожаления — эта женщина слушала наш диалог — сказал: «Ваше время истекло».

После разговора с Ксюшей я достал ее карточку и поставил на ночной столик.

Утром меня разбудил стук. Просыпаюсь, недоумевая: неужели вернулся Гаев? Это его условный стук. Смотрю на часы — семь пятнадцать.

Босой, в одних трусах, подхожу к двери и поворачиваю ключ. Входит… кто бы вы думали? Женя Лунев! Откуда же он знает этот условный стук?

Понимая мой молчаливый вопрос, Лунев торопливо говорит:

— Капитан Гаев, когда я отправлял его в Верхнеславянск, рассказал об условном стуке.

Лунев улыбается так искренне, так просто, что нет сил выругать его за раннее вторжение. Он словно читает мои мысли, потому что вдруг говорит:

— Я бы не решился так рано, но… Федор Степанович, нашелся слоник из яшмы!

— Да ну! Вот хорошо! Садитесь, Женя, сюда. — Я пододвинул ему кресло, а сам стал одеваться. — Расскажите подробно.

— По вашему поручению я и еще один сотрудник беседовали со всеми следователями — ничего. Вдруг один говорит, что ему, кажется, Игорь Трапезников что-то рассказывал о таком слонике из яшмы. Но Трапезникова нет, он поехал в тюрьму на допрос подследственного. Забежал в управление, взял машину, поехал в тюрьму. На полпути встречаю милицейскую «Волгу», смотрю — точно, капитан Трапезников! Показываю ему рисунок. — «Видели такой?» — «Видел, — отвечает. — В рабочем поселке Верх-Исетского завода есть такая Люба Цветаева, знатный токарь. Вот у нее на комоде возле зеркала в форме сердца стоит этот слоник из яшмы, подаренный ей непутевым Вадькой». Рассказываю ему, что к чему, а он ни в какую. Говорит: «Засыпаю на ходу. Завтра в восемь часов утра буду как штык в управлении».

Лунев показал мне циферблат часов. Было семь тридцать.

— Вы на машине? — спросил я.

— На «газике» с Машковым! — улыбаясь, ответил он. Лунев взял фотографию Ксении и уважительно сказал: — Жена.

Спрятав фотографию в бумажник, я достал снимок Якуничева.

— Евгений Корнеевич, вот фотография. На обороте надпись, так вы ее не читайте. Не для нас с вами она писана. Смотрите, я слово дал. Закажите копию, в личном деле старая карточка оказалась, пусть сделают при вас и сейчас же заберите оригинал.

— Ясно.

Капитан Трапезников не заставил себя ждать: ровно в восемь раздался стук в дверь. Лунев взглянул на часы и, улыбаясь, сказал:

— Вот чертяка! Небось время выжидал под дверью!

В кабинет вошел человек баскетбольного роста, в хорошо пригнанной и опрятной форме. Стриженный бобриком, в очках, сильно увеличивающих глаза.

— Капитан милиции, старший следователь Трапезников! — представился он.

— Прошу садиться.

— Разрешите курить?

— Курите. Как ваше имя, отчество?

— Игорь Емельянович. — Он вынул из пачки «беломорину», закурил.

— Вы обещали нам подробно рассказать, где и при каких обстоятельствах вам повстречался слоник из серой яшмы.

— Подробно?

— Насколько возможно, — сказал я.

— Восемнадцатого мая ко мне в кабинет вошла женщина лет двадцати пяти. Рыжеватые волосы заплетены в косы и уложены короной вокруг головы. Темные глаза, яркие губы — словом, интересная женщина. Спрашивает: «Вы капитан Трапезников?» — «Да». — «Сдружилась я с одним человеком, поверила ему. Хочу, чтобы он со мной на одном заводе работал. Фрезеровщик пятого разряда. Золотые руки. Не берут. У него две судимости. Пусть, говорят, милиция за него поручится…» — «А кто вас ко мне направил?» — спрашиваю. «Он сам меня к вам послал, говорит, вы его крестный». — «Где он сейчас?» — «У вас в приемной». Подхожу к двери, открываю, сидит в скромной позе мой «крестник» Вадька Тарасов по кличке «Фикса». Я действительно год назад вел следствие по делу Тарасова о краже бумажника. «Заходи!» — говорю. Зашел он в кабинет, сел. Поговорили по душам. Клянется. Говорит, что любит эту женщину и хочет работать, честно. Завязал навсегда! И знаете, я поверил. Поехал на завод, договорился с отделом кадров. К парторгу ходил. Взяли. Прошел месяц. Звоню начальнику цеха. Говорит, что отличный работник. Норму выполняет на сто. Не пьет. Дисциплинирован. Словом, спасибо. Я не отступаю, дней через двадцать звоню опять. Все хорошо, норму выполняет на сто. Простите, я отвлекусь, — сказал Трапезников и, прикурив