обрушающиеся на его голову после расстрела колонны жесткая зачистка и другие карательные акции русских. Подобными методами испокон веков пользовались все партизаны. Еще в Великую Отечественную, специально заброшенные в немецкий тыл отряды бойцов войск НКВД, взорвав железнодорожный мост, или устроив такую же засаду на дороге, вызывали приход в близлежащую деревушку, разгневанных подобным бесчинством, немецких карателей. А уж потом парни из мирно жившей до этого деревни, озлобленные творимой оккупантами расправой, толпой валили в формируемый партизанский отряд, чтобы мстить захватчикам, только записывать успевай. Сегодня русские сами оказались в роли карателей, и что особенно интересно, создается такое впечатление, будто Великой Отечественной и ее партизанского опыта в их истории и не было вовсе. Право слово, умный учится на чужих ошибках, дурак — на своих. Но как назвать того, которому по барабану, как свои ошибки, так и чужие? Того, кто с маниакальным упорством дебила, раз за разом продолжает наступать на одни и те же грабли? Ну бог с ним, опыт Великой Отечественной забылся, порос мхом небывальщины, покрылся патиной легендарности и редко кем изучается всерьез, хотя стоило бы многим военачальникам заглянуть в наверняка сохранившиеся секретные архивы НКВД повествующие о способах и методах позволивших в рекордные сроки провести ликвидацию литовских «лесных братьев», всевозможных бандеровцев, да власовцев… Бог с ним, давно это было, где уж генеральским мозгам такое вспомнить… Но ведь недавно совсем вели антипартизанскую войну во Вьетнаме американцы, вот вам достаточные для умного, чужие шишки. А раз в генералы отродясь умные не выходили, то чего же вам Афганской войны не хватает? Или отболела уже своя собственная, крепко набитая тогда морда? Салех, три курса честно отучившийся в университете Дружбы Народов в Москве, хорошо знакомый с русскими людьми и их историей, буквально благоговел перед мужеством и стойкостью русского народа, восхищался его способностью творить чудеса, как в науке и технике, так и на бранном поле. Но одновременно он презирал и ненавидел русских за их рабскую покорность, неумение жить своим умом, безоглядное служение дуракам, испокон веков оказывавшимся почему-то в этой удивительной стране на руководящих постах.

Близкий рык мотора перешедшего на пониженную передачу грузовика заставил его выбросить из головы, не относящиеся к предстоящему бою мысли и судорожно сжавшись припасть к прицелу. Сразу за поворотом головная машина должна была наткнуться на только что приготовленный из трех поваленных деревьев завал. Тратить дорогостоящие и дефицитные гранатометные выстрелы, или взрывчатку на заурядную снабженческую колонну боевики посчитали лишним. Достаточно просто остановить грузовики, расстрелять их потом, будет детской забавой, заодно примут первый бой, попробуют вкус крови гяуров те восемь новичков, что недавно набрали в окрестных селах. Покажут себя, свою готовность для более серьезных дел. Удивленно взвыв мотором, зеленая туша «Урала» уперлась мордой капота в завал. Со слышным даже засевшему на склоне Салеху скрежетом водитель переключился на пониженную передачу, выкашляв из выхлопной трубы облако сизого дыма. «Неужели хочет попробовать махнуть напрямую? Во дурак! Правду говорят, что прежде чем покарать кого-нибудь, Аллах лишает человека разума, тем самым предавая его в руки врага, — подумал Салех, ловя на мушку бритую голову старшего машины, по пояс высунувшегося из окна и что-то орущего водителю. — Ясно же, что три дерева поперек дороги упали не сами собой! Тут уж если не засада и сейчас убивать начнут, то сам завал заминирован однозначно. Не зря же трудились, деревья валили! Так какого же рожна ты с ходу через него прешься? Совсем баран, или жить не хочешь?» Офицер меж тем все более ожесточенно размахивал руками. Салех мерно стравил сквозь плотно сжатые зубы воздух из легких, глубоко полной грудью вдохнул, плавно выбрал свободный ход спускового крючка. Лопоухая голова гяура уже плотно сидела на мушке. Бах! Приклад ласково, по-дружески ткнулся в плечо, а затылок старшего головной машины будто расцвел диковинным красным цветком. Офицер широко, по-бабьи всплеснул руками, будто пытаясь ухватиться ими за воздух, и так и застыл, наполовину свесившись из окна кабины.

— Огонь! Огонь! — уже не скрываясь, в голос заорал Салех. — Аллах акбар!

Крик его потонул в длинных заполошных очередях огненными росчерками трассеров пронзивших воздух, градом свинца хлестнувших по «Уралу». С другой невидной из-за поворота стороны дороги, где должны были находиться еще один грузовик и водовозка, тоже звонко ударили выстрелы, забасил, перекрывая автоматную трескотню, пулемет. «Аллах акбар! Аллах акбар!» — гулким эхом звенел лес. «Урал» натужно взревев газом, подпрыгнул, пытаясь взобраться на препятствие, но, завывая от напряжения как раненый зверь, откатился назад. И тут же смолк пробитый пулями двигатель. «Аллах акбар!» Водитель тяжелым кулем вывалился на дорогу, нырнул под скаты колес. Из кузова метнулись еще двое. Пули взбивали фонтанчики бетонной крошки вокруг машины, будто дождевые капли лупят по уже потекшим по асфальту лужам во время сильного ливня. Салех лишь осуждающе покачал головой. Стреляли чеченцы отвратительно, даром расходуя боеприпасы, неприцельно выпуская за раз по полмагазина. Русские тоже впрочем, не блистали умением. Забившиеся под колеса солдаты, словно сговорившись как можно быстрее и бесполезнее расстрелять имеющиеся патроны, стригли заросли длинными очередями гораздо ниже по склону, чем место засады. Лишь один, сидевший под правым задним колесом, подозрительно молчал, то ли ранен был, то ли, что гораздо хуже, выцеливал кого-то из нападающих. Это было не здорово. Появление в мобильном легком на подъем партизанском отряде даже одного раненого бойца создает целую кучу проблем. Салех занервничал и вогнал несколько очередей, рядом с укрытием неправильного солдата, окатывая его острой каменной крошкой, сбивая прицел, заставляя вернуться в заполошно-испуганное состояние, которое, судя по всему, русский смог преодолеть. Из-под колеса дважды экономно татакнул в ответ автомат, злые короткие очереди, нащупывающе легли в нескольких метрах от йеменца. Тот удивленно покачал головой и, отстегнув прихватывающий к дереву автомат ремень, сместился чуть правее, надеясь оттуда лучше разглядеть засевшего под скатами колес солдата. Водитель и второй федерал продолжали не глядя выпускать пули в сторону леса. Попасть они ни в кого не могли и чеченцы, постепенно успокоившись, прекратили бестолковый ураганный огонь и теперь лишь изредка постреливали, напоминая, засевшим под машиной, что они здесь и никуда не ушли.

Салех с новой позиции действительно увидел напряженно всматривающегося в переплетение ветвей стрелка. Пятнистая куртка солдата была расстегнута, под ней синела полосками тельняшка. «Десантник? — удивленно подумал Салех, колонна принадлежала обычной пехотной части. — Вряд ли. Откуда? Скорее всего, просто не в меру форсистый контрабас. Потому и стрелять более-менее умеет». Аккуратно прицелившись в выглядывающую из-за колеса голову контрактника, он дал короткую прицельную очередь, но в этот раз не повезло, пули легли чуть ниже, ударив солдата в плечо. Тот как ужаленный выронил из рук автомат и откатился назад, прикрываясь колесами. Салех разочарованно цокнул языком и выжидающе припал к прицелу. Однако контрактник больше не показывался, автомат его так и остался валяться в дорожной пыли. Двое других стреляли все реже, видимо полностью израсходовав боекомплект, за поворотом стрельба тоже почти стихла, лишь изредка хлопали одиночные выстрелы. Судьба солдат была решена. Салех ничуть не сомневался в подобном исходе, зная уровень подготовки срочников российской армии, рукам которых куда как привычнее держать метлы и лопаты, а не виденные лишь раз в жизни при выходе на стрельбище перед присягой автоматы. Конечно, если бы на месте этих бестолковых тыловиков оказались натасканные на кровь спецназовцы, матерые бойцы какого-нибудь СОБРа, или даже просто чуть лучше обученные десантники, ход короткого боя мог бы быть вовсе другим.

Салех попробовал представить, как действовал бы он сам на месте федералов. Конечно, ни в коем случае он не позволил бы своим людям забиваться под машины. Это тупиковый путь. Рано или поздно нападающие, сумеют выковырять их оттуда, не огнем стрелкового оружия, так гранатометами. Такая тактика имеет смысл только в том случае, если есть шансы на быстрое получение помощи от расположенных рядом своих войск. Но помогать гибнущей колонне сейчас было некому. Так что же делать? Коротким рывком уйти в лес на противоположной стороне дороги, сравняв тем самым шансы, сделавшись также невидимым для атакующих? Тогда можно и потягаться на равных… Тоже нет. Салех улыбнулся, его начала забавлять предложенная задачка. Туда нельзя, сам же руководил моджахедами, ставившими в кустах на той стороне дороги МОНки именно на такой случай. Попробуй, сунься туда, враз кишки на деревьях развесит. Значит, остается только одно средство, попытаться пробиться сквозь нападающих. Сбить все силы в кулак и рывком вперед, прорваться вплотную к противнику, гранатами прорубить в его рядах брешь и уходить, отсекая преследователей огнем. Да и не будет никто преследовать. Кому нужен десяток ожесточенно отстреливающихся русских. Груз вот он, подходи, бери. Зачем лишняя кровь? Пожалуй, вот так. Конечно, многие при таком варианте действий все равно погибнут. Но ведь кто-нибудь прорвется обязательно, значит это лучше, чем тупо лежать под колесами в ужасе от неминуемой смерти. Вот только