ветеран. Чувствуется по дыханию: давно не тренировался, жил спокойной ветеранской жизнью, сладко спал, вкусно ел. Заслуженно. Постой, постой… Незнакомый? Точно ли?

– Сомон Пул? Не обознался?

– Ну. Он самый. А ты?.. А! Вспомнил. Крапчатый попугай. Уже вышел?

– Так точно, выпущен в углы. Только что. Слушай, вас-то зачем сюда пригнали?

Этот вопрос Рек задал новому соседу – старому знакомцу – потому, что было это не очень понятно. Ветераны. Вооружены, как и все, – но не тем, что имелось у обитателей Чуса, а тем, чем пользовались лет десять тому назад. Значит, если прикинуть по товарной шкале – резерв второй категории, и то используемый только в оборонительных операциях на Редане, то есть практически – никогда.

Сомон Пул, посопев носом, ответил:

– Сказали, как бы – большие учения. Для усиления, значит. Наверное, станем изображать противника. Зачем же еще?

– Вызывали добровольцев?

– Да нет. Всех, списочно.

Рек все законы успел выучить так, что от зубов отскакивало.

– Было право отказаться.

Отставной (до этого дня) инструктор снова поработал носом, как насосом. Ответил:

– Такой процент дали, что не откажешься – или всю жизнь жалеть будешь. Ничего, разомнемся, тряхнем стариной. За месяц намолотим, как за год не получается. Не разучились ведь. Наша наука – на всю жизнь.

– И куда вас? В службу Обеспечения?

Сомон усмехнулся с чувством достоинства:

– Вот еще. Космические войска. Планетарный десант.

И покосился: произвел ли впечатление.

Но на Река впечатление произвели совсем другие слова. Целый месяц? Сейчас, когда никаким учениям быть не положено?

– Точно – учения? В середине года? Такое бывало?

Вообще-то интересно: месячные учения, да еще с выходом в пространство, с привлечением ветеранов – а раз призвали вторую категорию, то уж первую точно поставили под знамена. Что это – не ко времени взбрело в чью-то тупую голову или же тут и в самом деле что-то серьезное?

Но все же остается еще надежда, что это всего лишь, пусть расширенная, с привлечением ветеранов, но проверка готовности. Скажем, экзамен на быстрое принятие и размещение резерва среди активного контингента. Получилось, надо сказать, удачно. Резерв не подкачал. Вроде бы цель достигнута. Значит, скоро отбой? Хорошо бы!

Стоп. А это еще что?

А это транспортные платформы. На таких возят оружие. Боеприпасы. А на тех, поменьше, что замыкают колонну – обмундирование. Это понятно: солдат расходует обмундирования куда меньше, чем боезапаса. Главком Вселенной, ну, это уже лишнее. Хотят проверить все до упора – включая мгновенное перевооружение резерва нынешними средствами ведения боя, а также и переобмундирование в современную форму. Чтобы внешне они никак не отличались от нас – тех, кого только что подготовили, и других, кто только завершает подготовку сейчас. Такое уместно делать перед самой продажей, а сейчас-то зачем?

Так и есть: резерв преображается почти мгновенно. Ветераны, оказывается, не разучились действовать быстро. Молодцы.

Но эти считаные минуты, пока они переодеваются и получают оружие, можно опять-таки использовать для догадок. Похоже, что еще не вся программа исчерпана. Потому что даже сейчас, когда преображенное пополнение заняло места в строю, он оставался похож на челюсть, в которой трети зубов недостает. Еще кто-то явится? Да вроде бы некому. Но команды «Сомкнись» до сих пор не прозвучало. Нет, что-то совершенно непонятное происходит сегодня. Несуразное начало, каким-то будет конец?

Как там Нарин? Хорошо, если смогла все же уснуть. Тогда сейчас она хотя бы не волнуется. А если нет? Беспокоится за себя – или за него тоже? Думает – о чем? Знать бы о ней хоть немного больше, чем сейчас. Наверное, с этого надо было начинать – со знакомства, а не с…

Нет. Все, что было, – прекрасно. Даже здесь, в строю, жизнь теперь кажется куда более привлекательной, чем во все минувшие годы.

Но невольно все чаще повторяется вопрос: что же собираются с нами делать? Странно: раньше таких мыслей не возникало, все было просто и ясно: обучат, попадешь в продажу, а дальше все уже будет зависеть от тебя самого. Как поведешь себя, как покажешь. И если ты в самом деле овладел своей специальностью, то больше половины шансов – за то, что спустя время вернешься живым и более или менее здоровым к тем, кто тебя любит и ждет и живет на тот процент, какой тебе полагается из тех денег, что за тебя заплатили. Ну, и вернешься ты не с пустыми руками: где войны, там и трофеи, и награды, и всякие другие блага. А если никто тебя не ждал… Хотя такого быть не могло: недаром в продажу уходят только те, кто уже оставил тут свое семя; к нему он и возвращается. И тогда ты, уже в качестве ветерана, получаешь жилье в соответствующем городке и живешь себе припеваючи – во всяком случае, так принято считать. По каким-то своим причинам ветераны не очень любят общаться с молодыми, кто еще только готовится повидать Вселенную, а уж тех, кто с военными делами никак не связан, они в упор не замечают. Это и понятно: краса и гордость человечества – военные, остальные – шушера.

Так думается о будущем. В котором все заранее ясно, все расписано. И нет места для неясностей вроде сегодняшней. Выходит, военная жизнь не лучше презираемой гражданской? Да нет, глупости. У нас все правильно. Всегда было. И всегда будет.

Конечно, многое зависит от того, куда тебя продадут. Потому что пенсионы ветеранам выплачивает не Редан, а тот мир, которому человек служил, за который воевал. А миры бывают, как известно, бедными, но бывают и богатыми. Так что пенсия пенсии – рознь. Однако даже бедные миры платят больше, чем родной Редан тем, кто служит в силах Щита. Быть ветераном Щита – незавидная участь. И других миров не увидишь, и в своем не очень-то поживешь. Недаром солдаты Щита известны своей завистью к…

Вот так раз! Недаром говорится: только помянешь Рыжего, а он тут как тут. Да, в самом деле, не кто иной, как щитовики высаживаются из только что подъехавшей транспортной колонны, военной, разумеется, с этим самым щитом на дверцах и кузовах. Да, нормальная форма Щита. И тоже – в полном снаряжении и с оружием. Строятся. И бегом, как полагается, – сюда. К нам. Вот, значит, кто заполнит свободные места.

Так и есть. Ну, что же дальше?

Дальше была опять-таки общая команда:

– Стоять вольно. С мест не сходить. Начинается доведение до полного состава звеньев, коробок, пакетов.

С новой прытью забегали строевики.

Интересно, а когда кормить станут?

– Сом, а как можно формировать, если тут многие еще полировку не прошли, о семенах уже не говорю? Непорядок. Нарушение правил.

Было это спрошено, конечно же, вполголоса. Но Сомон Пул услыхал вопрос и решил, что знает ответ:

– Эх, морковь, зеленый хвост! Эти правила, которые ты знаешь, они для тебя. Тебе нарушать их нельзя. А для начальства – свои правила, другие, и по ним то, чего тебе нельзя, им – можно. Погоди, послужишь – поймешь и это, и всякое другое…

Ветераны всегда воображают, что они – самые умные.

– Может, ты и то знаешь, когда обед будет?

– Когда положено. Часа через три.

– А где? У нас тут и помещений таких нет – на всю ораву, а кухонь полевых и подавно не хватит. Нас одних, и то в две смены кормят.

– Тебе что, обещали, что здесь тебя и станут кормить?

– Где же еще?

– Через три часа нас тут уж точно и следа не останется.