умело.

— Ответом я это не назвал бы, суккуб. Скорей предположением.

— Мне снова снился тот же сон, — объяснила я Эрику. — Уже несколько раз. И я теряла энергию. Данте думает, что меня могло захватить… какое-то сновиденное существо.

Я запнулась на последних словах, поскольку сама мысль все еще казалась дикой.

— Но что это за существо, он не знает. Говорит, возможно, вы знаете.

Эрик перевел взгляд с Данте на меня. Наш совместный приход его по-прежнему не радовал, но слишком уж долго старик заботился обо мне, чтобы отказать теперь в помощи. Я и сама не знала, когда успела заслужить его доброе отношение. И чем. Вздохнув, он жестом пригласил нас сесть за стол. Но чаю так и не предложил.

— Чтобы нечто подобное произошло с суккубом, и представить трудно, — заговорил он наконец.

— И я так думаю, — сказал Данте.

Маска беспечности соскользнула с его лица. Как во время нашего предыдущего разговора, взгляд сделался задумчивым и пытливым. Мне вспомнился знакомый инженер-механик, любитель всяких технических загадок. Его хлебом не корми, дай только с чем-нибудь этаким разобраться. Так и Данте загорался, похоже, каким бы испорченным и тяжелым человеком ни был.

Эрик устремил на меня изучающий взгляд. Для него я тоже стала вдруг любопытной головоломкой.

— Вообще-то я сказал бы, что так обычно действуют… онейриды.

Об онейридах я кое-что знала. Из древнегреческих мифов, на которых выросла.

— Духи сна?

— Больше чем духи. Дети Никты и Эреба.

Я содрогнулась. И эти имена были мне знакомы. Никта и Эреб. Ночь и Мрак. Изначальные порождения хаоса. Могущественные и опасные. Наш мир, вышедший из хаоса, всегда стремился — с этим согласна даже наука — в него вернуться. И разрушители Эреб и Никта, способные разорвать вселенную на части, являли собой такую угрозу, что их держали нынче в заточении. При мысли о том, что жизнь из меня могут высасывать их дети, мне стало дурно.

Данте обдумал сказанное.

— Да, похоже. И все-таки маловероятно.

— Практически невероятно, — согласился Эрик. — Чтобы кто-то захватил суккуба — такого я в жизни не слыхал.

— А чем вообще занимаются онейриды? — спросила я.

Мужчины обменялись взглядами, словно ожидая ответа друг от друга. Заговорил в конце концов Эрик:

— Посещают смертных во сне и питаются эмоциями, вызванными этими снами. Жертвы онейрид просыпаются иссушенными и больными.

Меня опять кольнуло — во сне, по легенде, посещали мужчин суккубы, отбирая жизнь…

— Именно это со мной и происходит, — сказала я, — может, все-таки они?..

— Может, — сказал Данте, — но кое-какие детали не совпадают. Онейриды сами насылают сны. Кошмарные, как правило. Страх и другие темные эмоции сильнее и… вкуснее для них. А у тебя сны другие… милые.

— Милые?

— Ну, не кошмары, в любом случае. Они тебе нравятся. Вызывают приятные, даже счастливые эмоции. Будоражат до глубины души… но все же это не тот тип эмоций, который предпочитают онейриды.

— И, — подхватил Эрик, — вы для них отнюдь не идеальный выбор, это точно. Всего лишь связующее звено с миром смертных и их энергией. Чтобы своровать ее у вас, онейриды должны дождаться сперва, пока вы сами ее возьмете. А им гораздо проще брать силу непосредственно у человека.

Тут я кое-что вспомнила.

— Была еще одна странность… кроме потери энергии. — И поведала, как, проснувшись, чувствовала себя замерзшей и мокрой.

— Да, это странно, — сказал Данте. — Но есть ли тут какая-то связь со снами?

— Не знаю… только тем же вечером я читала статью о человеке, который сошел с ума и попытался переплыть пролив. Он думал, что поможет этим своим родным… и впрямь помог, поскольку они получат страховку. И когда я эту статью прочла, снова ощутила себя мокрой и замерзшей. Это было так… словно я стала им. Чувствовала то же, что и он. Как будто сама тонула.

— Эмпатия, — сказал Данте. — Ты просто представила, что он должен был чувствовать.

— Нет. — Я нахмурилась, вспоминая пережитое. — Не представила, а почувствовала. И точно знала, что это его чувства, того человека. Как знала, что девочка во сне — моя дочь. Нутром.

Данте глянул на меня раздраженно.

— Надо было раньше об этом рассказать.

— Я забыла. И связи тоже… не видела.

— С тобой когда-нибудь уже случалось такое? Ощущение чего-то, чего ты на самом деле не переживала?

— Как будто нет.

Эрик посмотрел на Данте.

— Ясновидение?

— Не знаю. Не похоже. Слишком многое не складывается.

Данте снова уставился на меня.

— Ты своим об этом рассказывала?

Я покачала головой.

— Джером в отъезде. О самом первом сне я ему говорила, но он не придал значения.

— Понятия не имею, что со всем этим делать, — сказал Данте.

— Я тоже, — вздохнул Эрик. — Но ради вас… попытаюсь что-нибудь разузнать.

— Спасибо, — сказала я. — Я очень ценю вашу доброту.

Мы поднялись, и в тот же миг перемирие между Эриком и Данте закончилось. Взгляд Эрика снова стал неприязненным. А Данте принял вид насмешливый и самодовольный.

— Мисс Кинкейд, — сухо начал Эрик. — Вы знаете, что я питаю к вам величайшее уважение и буду счастлив оказать любую помощь, какая только понадобится. Вижу, мистер Мориарти тоже готов вам помогать. Но я предпочел бы, чтобы вы…

— …не приводили меня больше, — закончил Данте и отсалютовал. — Заметано, старик. Жду тебя, суккуб, возле машины.

Он развернулся и вышел. Но настроение у Эрика не улучшилось. Я чувствовала исходившую от него волну неприязни. Он считал Данте дурным человеком. Я была на самом деле гораздо хуже. Однако мне он симпатизировал. Странно… в чем же тут дело?

— Простите, — сказала я Эрику. — Я не знала, что вам это будет неприятно.

— Вы и не могли знать, — устало ответил он. — Да и, в конце концов, я сам вас к нему направил.

— Постараюсь держаться от него подальше, — пообещала я.

Снова поблагодарила старика и тоже покинула магазин.

Данте ждал меня, прислонившись к машине. На губах играла насмешливая улыбка, и о чем он думает, было не понять.

— За что Эрик тебя так не любит? — спросила я.

Он выпрямился.

— За то, что я плохой человек и занимаюсь плохими делами.

— Нет, этого мало, — сказала я. — Не настолько ты плох, во всяком случае, с виду. Все твои грехи — надувание клиентов и пустые разговоры. Хотя… сегодня ты даже говорил кое-что дельное. Так что репутацию злодея никак не оправдываешь.

— Откуда ты знаешь?

Я пожала плечами.