Слышать это признание — что он и вправду от меня отмахнулся — было не слишком приятно. Но хоть признался, и на том спасибо…

— Ладно, ничего страшного. Зато теперь мы, возможно, что-то и поймем. Меня это беспокоит.

— Меня тоже. — Он еще помолчал, потом вздохнул. — Слушай, ты была когда-нибудь в «Эль Гаучо»?

Несколько секунд я пыталась сообразить, при чем тут ресторан. Потом растерянно спросила:

— Где?

— Это такой ресторан. На Первой…

— Да знаю я, где это. Какое отношение он имеет к снам?

— К снам? Ты о чем?

— А ты о чем?.. О Господи Иисусе. Ты меня приглашаешь?

— Ну да. Какое отношение к снам может иметь этот долбаный «Эль Гаучо»?

Я застонала.

— Ушам своим не верю. Я думала, ты хочешь что-то важное сказать…

— Я пытаюсь вести себя как приличный человек! Сны твои — глухой номер, а вот наши отношения… Ты была права, когда сказала, что я ничтожество и обращаюсь с тобой как с дешевкой. Так дай мне шанс! Я постараюсь уложить тебя в постель по всем правилам.

Это поразило меня еще больше, чем предложение сходить с ним в пивную.

— Не буду я с тобой спать, понятно? От тебя мне нужна только помощь. И сколько можно повторять, что у меня есть друг?

— Сколько хочешь. Не верю, что это что-то серьезное. Тем более после аукциона, где ты продалась за семьсот долларов.

— Откуда ты знаешь?

— Из газет.

— Это свидание не считается.

— Давай и со мной свидание считаться не будет.

— Нет! В последний раз говорю — у меня есть друг. И сегодня вечером я встречаюсь с ним.

— В «Эль Гаучо»?

Я отключилась.

Несколько позже, укладывая щипцами волосы, я услышала стук в дверь. И уловила излучения бессмертных. Никакого мускуса, к счастью. Знакомые и желанные. Правда, этим вечером желанные не слишком.

— Что вы тут делаете, ребята? — спросила я, открывая дверь и впуская Питера, Коди и Хью.

Мое бессменное сопровождение. Гномы при Белоснежке.

— Почему вас вечно приносит, когда я собираюсь выйти?

Приглашения они, как всегда, дожидаться не стали и расселись в гостиной. Коди передал мне уведомление о посылке, которое нашел в двери, и я мысленно велела себе не забыть зайти в домовую контору, когда та будет открыта.

— Мы идем в богомерзкое местечко, где смешивают «Маргариту», — сообщил он. — Решили спросить, не хочешь ли ты присоединиться.

— А ты неблагодарная и злая, — сказал Питер, окидывая взглядом гостиную. — Не вижу елки.

Хью уставился на мой красный шелковый халатик.

— Ты думаешь в этом выйти?

— Нет, конечно. Просто я еще не собралась.

У всех троих изменилось вдруг выражение лица.

— По делу или с Сетом встречаешься? — спросил Хью.

— С Сетом.

— Гадство, — ругнулся Питер.

Вытащил из кармана какую-то купюру и вручил Хью.

— Вы что, ребята, спорите на мою личную жизнь?

— Да, — сказал Хью. — С самого начала. А уж какие у нас ставки на то, когда вы с Сетом соберетесь наконец переспать…

— Спорьте, спорьте. — Я скрестила руки на груди и прислонилась к стене возле телевизора. — Этого никогда не будет. Хотя Нифон и прилагает все усилия… Он тоже участвует в пари?

— Нет еще. А что за усилия? — спросил Коди.

Я рассказала о предложении Нифона купить душу Сета. К моему удивлению, это не потрясло их и не разгневало.

— Вообще-то, — медленно начал Хью, — я тоже об этом подумывал…

Я задохнулась от возмущения.

— Подумывал? Купить его душу?

— Ну да. Работа у меня такая… да и тебе это помогло бы.

— О господи.

— Если все-таки решишься, — быстро сказал Хью, — обращайся только ко мне. Я побью любые предложения Нифона.

— Заключив сделку, ты выбываешь из пари, — предупредил его Питер.

— Что? — возопил Хью. — Так нечестно!

— Еще как честно. У тебя будет преимущество…

— Боже. Уймитесь. Поверить не могу, что вы всерьез говорите о покупке души моего…

Тут мы почуяли еще одно излучение. Теплое, медовое. Благоухающее засахаренными яблоками.

— Тауни, — сказали мы хором.

Я открыла дверь, и Тауни, рыдая, бросилась мне на шею. Чуть не опрокинула на пол.

— Джорджина, — простонала она, — у меня ничего не получится, никогда. Никогда…

По щекам ее черными ручьями текла тушь. Я попыталась высвободиться из богатырских объятий.

— Тихо, тихо, — пробормотала я. — Все получится, обязательно.

Отпустив меня, она шмыгнула носом и вытерла глаза, размазав тушь еще сильней.

— Нет. Я так старалась, так старалась… но ничего не выходит.

Я оглянулась на друзей. Они таращились на меня, словно ожидая, что я немедленно объясню, отчего суккубу не удается переспать с мужчиной. Чему вряд ли могло найтись какое-то объяснение.

— Ладно, — сказала я наконец. — Успокойся, и попробуем разобраться. Только приведи себя в порядок сначала. Смотреть страшно.

— Не могу, — прорыдала она.

— Ты рассуждаешь как человек, — попрекнула я. — Преврати этот кошмар на лице в нормальный макияж.

— Не могу, — сказала она тверже. — Понимаешь? Не могу.

Я удивленно посмотрела на нее, и тут до меня дошло. Едва заметное свечение вокруг ее тела то ослабевало, то усиливалось. Она с трудом удерживалась в своем теперешнем обличье, так мало было у нее энергии. На превращения уже не хватало.

— Ого, — сказала я.

В таком скверном состоянии я видела суккуба впервые. Сама однажды осталась без энергии, но этому предшествовал бой с превращениями.

Из глаз Тауни снова хлынули слезы.

— Что теперь будет? Энергия кончится и… — Она захлебнулась рыданиями.

Я вздохнула. В жизни каждой девушки случаются моменты, когда нужно выбрать меньшее из зол. У суккубов они бывают довольно часто. В данную секунду выбор у меня был невелик. Или оставить все как есть, рискуя тем, что Нифон никогда не уедет из города. Или поцеловать Тауни.

Меньшее из зол.

Привстав на цыпочки, я прильнула губами к ее рту, заглушая рыдания. Ощутила вкус жевательной резинки… а может, губной помады. Поцелуй был не слишком долог — так, едва успели соприкоснуться языками, — но этого хватило. В нее хлынула волна моей энергии. Потом, прервав поцелуй, я отступила и