– Сударь, – воскликнул Барбере с таким воодушевлением, что опрокинул свой стакан, – это буду я, и никто другой!
– Вы слишком порывисты, – заметил Себастьян удивленно.
– Порывистость естественна и благородна. Неужели вы принимаете меня за глупца? Когда вы подобрали меня под проливным дождем, вами двигал вовсе не расчет. Я не знаю, делаете ли вы алмазы, и мне на это плевать. У вас есть сердце. А тот, кто благороден и тоже обладает сердцем, может ответить лишь так, как я.
«Он слишком честен, – подумал Себастьян, – и знал только армию, которая была его единственной семьей. Почему я не встретил под дождем баронессу Вестерхоф!» Но все же его смутила реакция Барбере. Шевалье, похоже, был из тех людей, кого испытания избавили от всего второстепенного: они признавали только храбрость и сердце и стали слишком горды, чтобы притворяться.
В этом Барбере превосходил его: ведь сам он избрал своим оружием лукавство.
– Шевалье, я не знаю цену вашей души, но предлагаю вам полторы тысячи ливров за службу у меня. Стол и кров в придачу.
Барбере молчал какое-то время. Потом поднял глаза на Себастьяна.
– Сударь, это в дюжину крат больше жалованья, которое мне платили, чтобы я рисковал своей жизнью. Так что честь велит мне принять только пятнадцатую часть этой суммы. Однако деликатность требует, чтобы я согласился на ваше предложение без оговорок, иначе бы вы сами стали моим должником.
– Благословенный ливень, – сказал Себастьян.
– Воистину благословенный, сударь.
На следующий день, 10 ноября 1758 года, Себастьяну в его импровизированной мастерской на конюшне нанесла визит некая величественная особа, представившись господином де Сонри, комендантом Шамборского замка.
Себастьян как раз замачивал королевские штаны и жилет с помощью одного из своих помощников. Он попытался разгадать выражение лица посетителя: такое бывает у человека, который хочет сообщить нечто важное, но выжидает, желая завладеть вниманием своего собеседника, чтобы произвести наибольший эффект.
– Хочу надеяться, сударь, – сказал ему Себастьян учтиво, – что ваше присутствие означает выздоровление вашей досточтимой дочери.
– В самом деле, сударь, благодарю за участие, – ответствовал комендант.
Он продолжал глазеть на Себастьяна как на диковинного зверя. Быть может, он тоже читал газетенку и верил, что шамборский гость может вдруг превратиться в фантастическое создание, грифона или единорога, или пустить искры из всех своих пор.
Барбере наблюдал сцену издали. Сонри начал действовать Себастьяну на нервы.
– Наверное, вы хотите сообщить мне какую-то новость, – сказал он коменданту довольно властно.
– В самом деле, сударь.
– Так слушаю вас.
– Кардинал де Берни больше не министр.
– Новость свежая.
– В самом деле, я только что узнал.
Наверняка думал напугать Себастьяна. Но тот был далек от этого. К черту зловредину Берни!
– Такую меру, несомненно, вдохновила королевская мудрость, – ответил Себастьян небрежно. – Известен ли преемник кардинала?
– Герцог де Шуазель, – вымолвил Сонри, явно удивленный беззаботностью своего собеседника.
– Не замедлю поздравить его, – объявил Себастьян, поворачиваясь к чану, где плавали королевские одежки.
Сонри выглядел озадаченным.
– Разве кардинал был не из ваших друзей?
– Конечно, сударь, но интересы короля превыше любой дружбы.
Берни из его друзей? Решительно, Шамбор далеко от Версаля.
А сам Себастьян еще дальше – и от того, и от другого.
Он написал Александру. Письмо нежное, но сдержанное, на случай если его перехватят королевские шпионы.
49. СПАСТИ КОРОЛЯ ФРАНЦИИ?
Через два дня примчался Бель-Иль. Маршала только что назначили военным министром. Себастьян поздравил его.
– А ваш друг Берье, – объявил тот, немного поддразнивая Себастьяна, – стал министром военного флота.
Вдруг лицо маршала стало серьезным.
– Друг мой, король беспокоится: неужели вы отказались от вашего плана?
– Ничуть. Но почва слишком уж неровная. Берни хотел союза с Пруссией, и вот я узнаю, что его заменил Шуазель. Однако он враждебен Англии. Да вы и сами, впрочем, благосклонны к союзу с Фридрихом, если я вас правильно понял. Я уже ничего не понимаю: король назначает заведовать иностранными делами человека, который хочет продолжать войну с Англией, и при этом просит меня начать переговоры о мире?
– Англия теперь в союзе с Пруссией. Заключить мир с одной не противоречит миру с другой. Главное – это мир! – воскликнул маршал с волнением. – Это ваш козырь и ставка в игре: пусть восторжествует королевское желание мира!
– Даже с риском вызвать недовольство нового министра Шуазеля?
– Шуазель сделает то, что ему прикажет король. Мир, вы представляете себе, что это такое?
Странно было слушать, как этот вояка, да к тому же военный министр, восхваляет мир. Но Себастьян понимал, что это значит: тысячи молодых людей, которых государи обрекают на смерть или увечье, чтобы удовлетворить свою жажду славы или гложущие им сердце подозрения. После постельного мяса теперь вот пушечное. Христианские короли стоят не больше, чем Молох карфагенян и прочие языческие боги, которым каждый год с большой помпой приносили в жертву мальчиков и девственниц.
– И страна беднеет, – продолжил Бель-Иль с той же горячностью, если не с гневом. – Народ возмущается. Где мы найдем двенадцать миллионов флоринов, которые король должен выплатить Марии- Терезии? А тем временем такие людишки, как Жозеф Пари-Дювернье, обогащаются за наш счет!
– За ваш счет?
– Он поставщик для армии. Вы даже не представляете, какие барыши приносит ему это снабжение. Он богаче, чем сам король! Знаете, какое у него состояние? Двадцать пять миллионов ливров!
Сумма удивила Себастьяна.
– Братья Дювернье уже не первый год наживаются, кормя будущие трупы! Граф, я вас заклинаю, не медлите долее. Король надеется на вас, у меня есть доказательство.
– Объясните мне, почему король назначил Шуазеля?
Бель-Иль вздохнул.
– Герцога поддерживают сторонники Пари-Дювернье, понимаете? Мир – это их кошмар, потому что означает конец доходам. Нет армий, значит, нет и поставок. Шуазель замышляет построить целый флот в Тулоне, чтобы противостоять англичанам по всему свету. Не сомневайтесь, что Пари-Дювернье наложит лапу на все корабельные верфи благодаря своему дружку Берье.
– Выходит, всем заправляют деньги? Неужели король этого не видит? А госпожа де Помпадур? – спросил Себастьян.
– Даже если они и видят, то сами их не имеют.
– Значит, если я верно понял, подлинный король Франции – Пари-Дювернье?
Себастьян подумал немного и продолжил:
– Вы хотите сказать, что моя миссия – спасти короля Франции?
– Она равнозначна этому.
– И тогда король сможет противостоять Шуазелю?
– Мир будет для него величайшей победой.
