Требовалось срочно спасать положение.

– Человек, которого вы видите перед собой, уже не тот, что был когда-то, – начал Себастьян задумчиво и серьезно. – Тот был одержим воспоминанием о некоей драме, которая чуть не погубила его физически и духовно, превратив в затравленного зверя.

В лице Данаи что-то дрогнуло. По крайней мере, так показалось Себастьяну.

– По этой причине вы и собирались поехать в Индию? – спросила она.

Он кивнул.

– Да. Как можно дальше.

– Вы бежали от убийства, которое видела Бабадагская прорицательница? – спросил Александр.

Себастьян посмотрел на него с испугом.

– Значит, мать рассказала вам и о том ужасном вечере?

Юноша кивнул.

– Бабадагская прорицательница все еще жива. Это она мне сказала, что я должен разыскать своего отца, потому что он нуждается во мне.

Себастьяном снова овладела тревога.

– Моя мать и двоюродная бабушка уверили меня, что Бабадагская провидица никогда не ошибается.

– Кстати, как чувствует себя ваша тетушка? – спросил Себастьян у Данаи, чтобы сменить тему и дать себе время подумать.

– Никак, – ответила та. – Она умерла три года назад.

– Сожалею. И вы по-прежнему живете в Констанце?

– Александр проводит там большую часть года, поскольку воспитан моим кузеном князем Маврокордато, которого Высокая Порта назначила управлять Бессарабией. Правда, он скоро уступит свою должность преемнику и вернется в Стамбул.

Себастьян заметил, что тон Данаи несколько смягчился. И он был готов на что угодно, только бы отвратить угрозу, которой подверг его этот неожиданный визит. Она добавила:

– Чтобы вы знали: князь Маврокордато – мой супруг.

Себастьян принял информацию к сведению, не слишком понимая, на что ее употребить. Главное, что фанариоты по-прежнему на службе у турок.

– Где вы остановились в Вене? – спросил он.

– Граф Банати любезно предоставил нам свои гостевые покои, – ответила Даная.

– Не окажете ли вы и мне честь, приняв гостеприимство этого дома? Все-таки он не так убог, как гостиница, к тому же вы тут будете избавлены от общества клопов.

Александр засмеялся. Мать посмотрела на сына.

– Это наименьшее, что я могу сделать, – добавил Себастьян. – Ведь княгиня Полиболос предоставила мне когда-то столь щедрое гостеприимство…

Фраза была расчетливо холодна: выходило, что его приглашение мотивировано этим былым гостеприимством, а вовсе не долгом по отношению к девушке, которую он почти изнасиловал, и к сыну, который был от этого зачат.

– Я очень хочу принять ваше приглашение, отец, – сказал Александр, явно уступая желанию получше узнать своего доселе незнакомого родителя. – Конечно, если матушка тоже его примет.

Доброжелательность юноши обезоружила Себастьяна. Даная проявила меньше непосредственности.

– Я бы не хотела злоупотреблять вашим терпением, – обронила она.

Себастьяну представлялся случай развеять остатки враждебности, которую Даная принесла с собой.

– Мною движет не просто учтивость, княгиня Даная. В первую очередь это желание присоединиться к вашему созвездию, покуда вы здесь. Ведь оно было бы тройным, если бы я в свое время не поддался страху.

Даная посмотрела на него долгим взглядом. Что она передумала и перечувствовала за эти четырнадцать лет? Что была довольно легкомысленна, влюбившись в человека, на краткий миг заброшенного случаем к берегам Черного моря и столь же стремительно унесенного ветром в другие края? Что сама повинна в постигшем ее разочаровании? Что она никогда по-настоящему не знала отца своего ребенка? Что именно этому человеку обязана таким замечательным сыном? И о чем говорила ей покойная княгиня, ее тетка? Он догадывался: «Быть может, ты должна радоваться, что не связала себя с судьбой этого вечного странника». Да, он это чувствовал: только восточная мудрость старой княгини смягчила гнев и горе племянницы.

Внезапно он почувствовал себя усталым, как никогда. Что же за непрошеный гость преследует незнакомца в маске всякий раз, когда тот убегает от ответственности, напоминая ему о непостижимой реальности мира?

Себастьян позвонил в колокольчик.

– Княгиня, я велю приготовить покои вам и Александру.

Он встал. Даная протянула руку. Он поклонился и поцеловал ее долгим поцелуем.

– Мы увидимся за обедом, если хотите, – сказал Себастьян.

Александр встал.

– Значит, до скорого свидания, отец.

Отец. Опять это слово. Себастьян заметил, что ось его жизни пошатнулась.

На лестнице ему на глаза навернулись слезы. Поднявшись к себе, он отдал множество распоряжений: немедленно купить мебель, белье и все-все остальное, чтобы как следует разместить княгиню Маврокордато и ее сына.

По счастью, росписи стен и потолков были закончены и высохли, портьеры повешены, оконные стекла и хрусталь люстр промыты водой с уксусом, канделябры снабжены свечами, ковры выбиты и расстелены на полу. Не хватало только кресел, белья и прочих необходимых мелочей, таких, как кувшины для умывания и ночные горшки, вазы с цветами, дрова в каминах…

К полудню все было готово; Данаю с Александром проводили в новые покои, а слуги отправились к графу Банати за их багажом. Заодно доставили Банати записку, в которой помимо благодарности за гостеприимство Даная и ее сын сообщали, что поселились у графа де Сен-Жермена.

Стол для ужина был накрыт в библиотеке, полки которой уже частично заполнились книгами и всякими диковинами. Александр внимательно их рассматривал: куски породы с заключенными в них драгоценными камнями, природные кристаллы, раковины, чучела странных животных, китайские вещицы из слоновой кости…

Данаю же привлекло убранство комнаты, в частности полотно итальянского мастера в позолоченной раме, аллегорически изображавшее Астрономию: молодая женщина в синих одеждах возлагала руку на глобус в виде небесной сферы, обратив лицо к звездам. Потом взгляд гостьи изучил блюда, серебряные приборы и стоящий посреди стола высокий канделябр с восемью ветвями – свечи в нем горели над головами сотрапезников, чтобы свет не слепил глаза.

Но Александр все равно был ослеплен.

– Вы живете как принц, – сказала наконец Даная.

– Просто стараюсь как можно лучше вас принять, – ответил Себастьян, улыбаясь.

– Позвольте усомниться в этом. Сегодня утром вы не ждали ни меня, ни Александра. Нашли золотую жилу?

Он рассмеялся.

– Быть может, быть может.

– И она где-то неподалеку? – спросил Александр.

– Возможно, – ответил Себастьян, пригубив вино.

– Я знала вас как Ренненкампфа, а теперь вы Сен-Жермен, – продолжила Даная. – Какое же из этих имен настоящее?

– Ни то ни другое, быть может.

– Я могу понять, что вы окружаете себя тайной перед посторонними, – заметила она, – но сейчас рядом