Парсел обогнул чащу ибиска и пошел по садовой дорожке, стараясь разглядеть, что делается внутри дома. Они уже были там, все трое, и сидели, держа ружья между колен, застыв, словно актеры на сцене перед поднятием занавеса. Маклеод оперся спиной о входную дверь, Мэсон и Смэдж уселись по обеим сторонам раздвижной перегородки. Посреди комнаты стояла незанятая табуретка. «Это для меня, — подумал Парсел, — скамья подсудимых».

Парсел замедлил шаг. В их внешности не было ничего необычного. Мэсон сидел в застегнутом доверху мундире, обутый, при галстуке, а у его ног лежала треуголка; Маклеод был в обычной белой фуфайке; Смэдж в штанах, но голый до пояса, с опущенным правым плечом; его впалая грудь поросла серой шерстью.

Парсел задел камешек босой ногой. Все трое разом повернулись к нему, и Парсел был поражен отсутствием всякого выражения на их лицах. Физиономии были бесцветны, пусты, в них не было ничего человеческого. «Лица судей», — подумал Парсел и холодная волна пробежала у него по спине.

Он ускорил шаг, поднялся по ступенькам и направился к свободной табуретке. В ту же минуту он понял: табуретка стояла посреди комнаты, а троица с умыслом разместилась вокруг, чтобы подсудимый не сбежал. «Они уже распоряжаются мной, как своей собственностью», — с отвращением подумал Парсел.

— Садитесь, мистер Парсел, — скомандовал Мэсон.

Парсел собрался было сесть, но тотчас выпрямился. Здесь он у себя. Никто не смеет давать ему приказаний в его собственным доме. Он взял табуретку, отодвинул ее в сторону, поставил на на нее ногу и, наклонившись, оперся правой рукой о колено, а левую засунул в карман.

— Мистер Парсел, — сказал Мэсон, — только что произошло очень важное событие: ваша жена угрожала ружьем Смэджу.

— Совершенно верно, — ответил Парсел. — Смэдж взял меня на мушку. Если бы Ивоа не вмешалась, он убил бы меня.

— Враки! — пронзительно закричал Смэдж. — Он отказался идти, капитан! Я угрожал ему, но не собирался стрелять.

Мэсон поднял руку.

— Не перебивайте, Смэдж. Откуда у нее ружье, господин Парсел?

— Не знаю.

— А я вам скажу: оно украдено у меня.

— Украдено?

— Да, украдено, мистер Парсел. Подсчитать нетрудно. На «Блоссоме» было двадцать одно ружье: восемь французских ружей, которые сейчас попали в руки черных, и тринадцать английских; по приезде на остров они были распределены следующим образом: у Ханта одно, у Бэкера одно, у Джонса одно, у Смэджа одно, у Уайта два, у Маклеода два, а у меня четыре. У вас не было ни одного.

— Совершенно верно.

— Учитывая, что четыре ружья водоносов пропали, у британцев в настоящее время осталось только девять ружей. У Бэкера одно, у Смэджа одно, у Маклеода два, у меня четыре плюс второе ружье Уайта — итого пять. Итак, я повторяю, у нас всего девять ружей, из них три здесь, одно у Бэкера, и пять, заметьте, пять, остались в резерве; они спрятаны в таитянском доме, под охраной миссис Мэсон, которая, кстати сказать, с начала военных действий ведет себя безупречно и которой я доверяю.

Он сделал паузу.

— Мистер Парсел, после доклада Смэджа я немедленно пересчитал ружья, порученные охране миссис Мэсон. И обнаружил всего четыре ружья. Миссис Мэсон была чрезвычайно огорчена. Она заявила, что никому их не давала и не одалживала. Из этого я заключил, что, воспользовавшись ее минутной отлучкой, кто-то украл ружье. Мистер Парсел, вы спрашивали у вашей жены, откуда у нее ружье?

— Спрашивал.

— И что же?

— Она не захотела отвечать.

— И не без причины! — воскликнул Мэсон с торжеством.

Парсел ничего не ответил, и капитан продолжал:

— Пытались ли вы по крайней мере отобрать у нее ружье?

— Да, пытался. Но мне не удалось. Она сбежала.

— Сбежала! — вскричал Мэсон. — Сбежала, мистер Парсел! И вы не бросились за ней?

— Бросился, но не догнал. Она спряталась в чаще.

— Мистер Парсел! — воскликнул Мэсон, багровея от гнева. — Кто вам поверит, что такой быстрый молодой человек, как вы, не смог поймать женщину, которая… гм… короче говоря, которая ждет младенца.

— Я сказал вам правду, — сухо ответил Парсел. — Ваше дело верить мне или нет.

На секунду все замолчали. Мэсон наклонился вперед и уставился своими серо-голубыми глазами в глаза Парсела.

— Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в важности ваших ответов. Авапуи только что передала нам через Омаату, что Бэкер отправился в чащу с Амуреей и попытается поймать в ловушку Оху. Разумеется, это безумие. Конец ясен: быть может, Бэкер и убьет Оху, но сам, несомненно, погибнет. Результат — мы потеряем еще одно ружье.

Парсел сжал губы, а Мэсон, казалось, задним числом сам удивился цинизму своих слов.

— Конечно, — поправился он, — я буду чрезвычайно огорчен, если Бэкера убьют. Но факт остается фактом: вместе с ним мы теряем ружье. Сегодня утром у нас их было девять. Если вычесть украденное ружье, остается восемь. А без ружья Бэкера — семь. Всего семь ружей! Семь против тринадцати у черных!

— Тринадцати?

— Восемь французских ружей, четыре, отобранные у охраны водоносов, плюс еще ружье Бэкера.

— Вы ошибаетесь: черные поломали четыре ружья, отобранные у водоносов.

— Поломали? — воскликнул Мэсон и взглянул на Маклеода. — Поломали, мистер Парсел! Что-то не верится!

Парсел выпрямился.

— Если вам не верится всякий раз, как я открываю рот, я не вижу смысла отвечать на ваши вопросы.

— Поломали! — повторил Мэсон, не слушая его. — Но женщины, вернувшиеся с водой, ни слова не сказали об этом.

— Они уже ушли, когда это случилось. Мне рассказала Амурея.

— Очень жаль, что нельзя увидеть вашего единственного свидетеля, — ядовито произнес Мэсон. — Но если эти сведения точны…

— Они совершенно точны! — гневно воскликнул Парсел. — Я плавал с вами полтора года, капитан, и ни разу на давал вам довода сомневаться в моих словах. К тому же вы здесь в моем доме, и пока вы находитесь у меня, я попросил бы вас воздержаться от заявлений, что я лгу.

Он перевел дух. Бросив все свое негодование в лицо Мэсону, он почувствовал огромное облегчение.

Все замолчали. Смэдж с наглым видом разглядывал свои ноги. Маклеод с неподвижным лицом, похожим на череп, не спускал глаз с горы. Он откинулся назад вместе с табуреткой и, балансируя на двух ножках, прижался тощей спиной к двери. Лицо Мэсона побагровело.

— Я призываю вас к порядку, мистер Парсел, — сказал он с неописуемым видом морального превосходства. И не дав Парселу возразить, повернулся к Маклеоду.

— Если факт, сообщенный Парселом, соответствует действительности, я буду весьма доволен. Это значит, что мы воюем против черных с равным количеством оружия. Мы потеряли численное превосходство. Поэтому крайне важно, чтобы наша огневая мощь не уступала силе врага.

Маклеод солидно кивнул головой. Парсел поочередно оглядел обоих. Его поразил их заносчивый вид: беседуют, словно два полководца.

— Вернемся к ружью, мистер Парсел, — продолжал Мэсон высокомерно.