даже растений Зоны такая потрясающая система энергообмена, и лишь человек столь неорганичен в своих попытках вписаться в этот неизученный мир?». И действительно, от «монолитовцев» не исходило ни паутинки, ничего не отдавали эти люди окружающему миру, а тонкие энергетические связи — паутинки, тянущиеся от пожухлых травинок, согнутых деревцев и нечастых псевдокроликов, шмыгающих в канаве у бетонной дороги, натыкаясь на фигуры людей, давали сбой, ломались, трепыхаясь на ветру, точно оборванные провода. «Они не могут контактировать с нами, потому что мы не готовы к таким контактам. Мы слишком узконаправленны, мы точно знаем, что может быть, а чего быть не может. Потому нам легче уничтожить все непонятное, неизвестное, иное, чтобы все было так, как мы привыкли».

Молодой шаман глубоко вздохнул, и очнулся. Солнце было в зените, Лиза, свернувшись, дремала у его ног, а полукругом со стороны мертвого города сидели слепые псы, временами поводя носами по воздуху.

— Я знаю, куда мы направимся, — сказал от твердо, — потерпите, друзья, осталось совсем немного.

Точно откликнувшись на слова человека, Лиза подняла морду и протяжно завыла, слепые псы подхватили этот вой, раскладывая общий протяжный долгий звук на отдельные хриплые составляющие, от эха которых стыла кровь в жилах. Карлос уверено двинулся вперед. Когда последние разрушенные дома скрылись за спиной, молодой шаман почувствовал себя увереннее, словно кто-то снял камень с души.

Когда-то давно в запериметрье Карлосу довелось побывать в заброшенной усадьбе, пришедшей в полный упадок после известных событий: развала СССР и последовавшей бесхозяйственностью. Он еще не забыл то ощущение опустошенности и обреченности старинных залов, разграбленных местными жителями. Да что там? В те годы каждый выживал, как мог. Но почему-то в памяти молодого шамана вырисовывался кадр за кадром из того времени, когда раззявившиеся ставни поместья хлопали на промозглом осеннем ветру, а выбитые окна казались глазами немощного старца, подернутые бельмами.

Карлос поежился, отогнав видение. Сейчас стоило думать о том, как остановить Шутина и его сопровождающих. Несмотря на то, что небольшой отряд «монолитовцев» был довольно сильно потрепан, он представлял весомую угрозу. Во-первых, все члены отряда были неплохо вооружены, во-вторых, имели прекрасную защиту виде экзоскелетов, а, даже наполовину вышедший из строя экзоскелет, является серьезной защитой для находящегося в нем человека.

Настроившись на Тропу, Карлос двигался вперед, сопровождаемый странным с точки зрения любого нормального сталкера эскортом, состоящим из овчарки и нескольких десятков слепых псов. Долгое время молодой шаман не слышал и не видел ничего вокруг, из этого транса его вывел резкий звук, который, однажды услышав, невозможно перепутать ни с чем другим — по ним стреляли.

— Уходи, я прикрою! — чей-то надсадный голос из-за противогаза показался столь неуместным, что Карлос не сумел сразу среагировать. Когда сталкеру все же удалось ранить одного из слепых псов, стая ощерилась и угрожающе рыча, двинулась на пришельца.

— Не стрелять! — гаркнул молодой шаман, остановив тем самым и наступление собак, и бессмысленную стрельбу, — они со мной, — тщательно подбирая слова, объяснял он, — я не мутант, и не воздействую на тебя, я не пытаюсь подавить твою волю. Мной никто не управляет, я иду своей дорогой, а ты — иди своей.

Стрелок в цветах «долга» опустил ствол, а Карлос продолжен:

— Собаки не тронут тебя. Уходи отсюда, если хочешь надежно укрыться, ступай к болотам, к дому Болотного Доктора, я сообщу о твоем прибытии своим друзьям.

«Долговец» некоторое время не мог двинуться с места. Все происходящее выходило далеко за рамки его понимания. Какой-то заросший мужик в сопровождении стаи слепых псов, и, кажется, пары чернобыльцев, не считая овчарки-переростка, продирался к ЧАЭС, причем на нем не было ни достаточной защиты, даже противогаз был отстегнут, и оружия при себе не наблюдалось. Либо морок наводят пси- мутанты, либо просто чокнутый какой-то. Как и с кем он свяжется, если на экране ПДА он никак не отобразился, да и выключенного устройства на его руке не видно.

— Удачной дороги, — хмуро ответил «долговец».

Чтобы тот не стал стрелять, Карлос медленно поднял обе руки вверх, показывая, что у него действительно нет никакого оружия, что он не мутант, и что все, что он сказал только что — истинная правда.

Сталкер отступал медленно, не опуская автомата, спиной вперед. По мнению молодого шамана, это было крайне неосмотрительно, ведь он мог запросто налететь на какую-то скрытую аномалию, или, чего доброго, гнездовье тушканов. Как успел про себя отметить Карлос, их здесь имелось как минимум два, да и кенги предпочитали жить колониями, а ни одному животному, тем паче стайному, не по вкусу вторжение двуногих на свою территорию.

Карлос мысленно прочертил путь для сталкера, минуя аномалии и одно нехорошее место. На таком расстоянии и не определишь, просто ли там трава пожухлая, или комариная плешь вызревает. К счастью, «долговец» принял своеобразный «посыл» молодого шамана, и точно проследовал по «прочерченной» ему тропе.

С одной стороны, в Зоне человек очищается от скверны запериметрья, — размышлял Карлос, но с другой, сознание всеми силами цепляется за старые, привычные нормы. Вообще, чем старше мы, тем хуже адаптируемся к переменам, должно быть, оттого столь губительным был для старшего поколения переход от плановой экономики к ее заменителю — олигархическому псевдо-капитализму. Сравнение, конечно, весьма расплывчатое. Тем не менее, суть в том, что человек, чем старше — тем сложнее воспринимает все новое, необычное, не такое, чем учили. Старые знания не отторгаются, а начинают бороться за свой догматизм с новой информацией. Даже когда есть опровержение старой теории, и неопровержимые доказательства.

Действовать по шаблону — стрелять во все, что движется, если это не человек — вот установка и этого сталкера. Он неплохой малый, это видно хотя бы по тому, как бросился на помощь, как самоотверженно был готов выйти один против стаи собак, зная, что с бродяги, коим сейчас виделся он — Карлос, взять нечего, но из человеколюбия, из-за того, что «мы с тобой одной крови». Как жаль, что люди в большинстве своем не смогут осознать простой вещи: все, порожденное землей, плохое, считаем мы его плохим или хорошим. Все пришедшее от природы, пришедшее от человека и для него, все это состоит в тесном энергетическом родстве с нами. На Земле нет ничего напрасного, и, возможно, только в подобных «гиблых» с точки зрения обычного обывателя, местах это чувствуется лучше всего.

Молодой шаман ускорил шаг. Стая подгоняла его. До захода солнца они должны были успеть как можно больше сократить расстояние. Шутин и «монолитовцы» идут медленнее. Их треплют припять-кабаны и крысиные волки. На них набрасываются впавшие было в кратковременную спячку бюрреры, как лесные, так и болотные, но когда отряд ведет безумец, отчего-то отступают даже самые ожесточенные противники.