Элизабет решила, что он бредит, так как ни разу не видела ни Рейна, ни его жену.

— Певица… — подсказал Майлс. — Пагнелл.

Его слова помогли ей во всем разобраться. Ее поразило, что один из лордов Монтгомери женился на женщине более низкого происхождения да еще певичке. Элизабет рассказала Майлсу, как встретила Аликсандрию Блэкитт, как впервые услыхала ее необычайный голос и о своей неудавшейся попытке спасти эту девушку от лап Пагнелла, что в конечном итоге привело к пленению самой Элизабет.

Улыбнувшись, Майлс нащупал ее руку. Не выпуская ее, он так и заснул, когда над горизонтом уже начало подниматься солнце.

Проснувшаяся Мораг начала смешивать очередную порцию трав, сушеных грибов и чего-то еще, что Элизабет не могла распознать. Вдвоем они сменили на ранах Майлса кровавые повязки, и Мораг наложила теплые, смоченные в отваре трав припарки.

В полдень Майлс опять заснул, и Элизабет впервые смогла покинуть маленький домик. Во дворе под деревом сидел сэр Гай, он вопрошающе взглянул на девушку.

— Майлс отдыхает, — объяснила Элизабет. Сэр Гай кивнул и уставился в пространство.

— Немногие юноши смогли бы, упав в стадо из пяти кабанов, выйти из схватки живыми, — гордо произнес он.

Глаза Элизабет наполнились слезами, когда она положила дрожащую руку на плечо великану:

— Я сделаю все, чтобы он поправился. Сэр Гай кивнул, не глядя на нее.

— Вы не должны чувствовать себя обязанной перед ним. Мы так плохо относились к вам.

— Напротив, — возразила Элизабет. — Со мной обошлись не просто вежливо, меня одарили любовью.

С этими словами она отвернулась, и ее взгляд упал на ручей, бежавший по земле Мак-Арранов.

Элизабет умылась, причесалась и присела на минутку отдохнуть, укутавшись в плед, а когда проснулась — на дворе была ночь. Невдалеке от нее сидел сэр Гай.

Едва очнувшись ото сна, она поспешила в домик. Майлс не спал. Как только он увидел Элизабет, с его лица тут же исчезло хмурое выражение.

— А вот и она, — проворчала Мораг. — Может, теперь-то вы выпьете немного бульона.

— Элизабет, — позвал Майлс.

Она подошла к нему и, пока он пил из почти полной чаши, поддерживала его голову и не выпускала ее до тех пор, пока он не уснул.

Тебе нельзя вставать, — твердым как сталь голосом сказала Элизабет Майлсу. — Я не спала слишком много ночей, залечивая твои раны, чтобы теперь смотреть, как они вновь откроются.

Он одарил ее нежным, мягким взглядом, способным растопить лед:

— Ну пожалуйста, Элизабет. В какой-то момент она чуть было не уступила, но вовремя опомнилась и расхохоталась.

— Коварный мужчина… лежи спокойно, а не то привяжу к кровати.

— Я не ослышался? — Он в изумлении поднял брови.

Элизабет зарделась, догадавшись, о чем он подумал.

— Веди себя прилично! Я хочу, чтобы ты лучше ел. Ты никогда не поправишься, если не будешь как следует есть.

Майлс поймал ее за руку и с неожиданной силой притянул к себе. А может, ему удалось это сделать, потому что Элизабет особо и не сопротивлялась. Майлс полулежал на кровати в углу комнаты, откинувшись на подушки и вытянув ноги. Элизабет осторожно примостилась рядом. Прошло четыре дня с тех пор, как он был ранен, но молодость и могучий организм помогли ему быстро поправиться. Он был еще слаб, все еще чувствовал боль, но уже начал выздоравливать.

— Почему ты осталась со мной? — поинтересовался Майлс. — За мной могла бы ухаживать одна из служанок Бронуин.

— Ну конечно! Позволить ей прыгнуть к тебе в постель и дать разойтись твоим дивам? — с возмущением воскликнула Элизабет.

— Похоже, швы и так разойдутся, если ты будешь смешить меня. Разве могу я дотронуться до другой женщины, если есть ты.

— Когда я уйду, уверена, ты снова осмелеешь. Запустив руку в волосы Элизабет, Майлс запрокинул ей голову и с чувством собственника впился в губы.

— Разве ты еще не усвоила, что ты моя? — почти прорычал он. — И когда только ты признаешь это?

Он не дал ей возможности ответить, снова поцеловав, и все волнения, пережитые Элизабет в эти дни, растаяли в этом страстном, отчаянном поцелуе…

Холодное прикосновение стального клинка к шее заставило Майлса разжать объятия. Не раздумывая, он привычно потянулся к своему мечу, но… под наброшенным пледом почувствовал лишь свое обнаженное тело.

Над ними стоял Роджер Чатворт. Глаза его гневно горели, а меч острием упирался в вену на шее Майлса.

— Не надо, — попросила Элизабет, подальше отодвигаясь от Майлса. — Не делай ему ничего плохого.

— Я хотел бы прикончить всех Монтгомери, — сказал Роджер Чатворт.

Быстрым движением Майлс увернулся и схватил Чатворта за запястье.

— Нет! — закричала Элизабет, прижавшись к руке брата.

Повязки Майлса начали краснеть.

— Он ранен, — попыталась убедить Роджера Элизабет. — Разве ты можешь убить человека, который не в состоянии оказать сопротивление?

Внимание Роджера сосредоточилось на Элизабет.

— Ты что, стала одной из них? Неужели Монтгомери заразили тебя ненавистью к твоим кровным родственникам?

— Нет, Роджер, конечно же нет. — Девушка пыталась сохранить спокойствие: в глазах Роджера горел дикий огонь, и она боялась еще больше рассердить его. Майлс лежал, опираясь о стену и тяжело дыша, но она знала, что в любой момент он может снова вскочить и еще сильнее разойдутся швы на ранах. — Ты пришел за мной?

Неожиданно в комнате наступила мертвая тишина. Майлс и Роджер не сводили с Элизабет глаз.

«Я должна уйти с Роджером. Если я не уйду, он убьет Майлса», — ясно сознавала Элизабет. — Роджер устал, зол и не в состоянии мыслить трезво».

— Будет прекрасно, если мы вернемся домой, — силясь улыбнуться, произнесла она.

— Элизабет! — воскликнул Майлс. Она не обратила на него внимания.

— Пойдем, Роджер, чего же ты ждешь? — Ее сердце стучало так громко, что она едва себя слышала.

— Элизабет! — закричал Майлс, прижимая руку к ране в груди.

Колеблясь, Роджер некоторое время переводил взгляд с одного на другого.

— Я сгораю от нетерпения, Роджер! Разве я отсутствовала не достаточно долго?

Повернувшись на каблуках, чтобы уйти, Элизабет остановилась в дверях. Не осмеливаясь посмотреть на Майлса, она не сводила глаз с Роджера. Она не могла взглянуть на Майлса хотя бы разок, боясь, что решимость покинет ее.

Недоумевая, Роджер медленно последовал за сестрой. Недалеко от дома их послушно ожидала лошадь. Элизабет не отводила от животного взгляда, страшась оглянуться и увидеть сэра Гая. Только смерть могла помешать великану встать на защиту своего господина.

Из домика донесся душераздирающий крик:

— ЭЛИЗАБЕТ!

Проглотив застрявший в горле комок, Элизабет позволила Роджеру помочь ей сесть на лошадь.

— Нам нужна еда, — сказал Роджер, поворачивая к дому.

— Роджер! — закричала она ему вслед. — Если ты что-нибудь сделаешь с ним, я… — начала было она,