Никто, кроме служителей, не дерзал входить в здание Храма. Народ молился и приносил жертвы перед его входом, во дворе. Схождение Славы в Храм означало продолжение Завета, осуществление близости Творца к человеку. Принося жертвы, ветхозаветная Церковь исповедовала веру в чудесное Присутствие, в Бога, Который по своему великому снисхождению пребывает со Своим народом. Но запрет переступать порог Храма означал, что страшная тайна Божества еще сокрыта от человека, что между ним и Небом воздвигнута преграда. Только тогда, когда Бог явится во плоти, эта преграда будет разрушена. «Наступает время, — скажет Господь Иисус самарянке, — когда и не на горе сей и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу… Но… будут поклоняться Отцу в духе и истине» (Ин 4,21,23).

Как святилище истинного Бога Храм должен был быть не только национальной святыней ветхозаветной Церкви: он Дом молитвы для всех народов. Эта мысль выражена в словах Соломона, обращенных к Богу в день освящения Храма (3 Цар 8,41-43):

«Если и иноплеменник, который не от народа Твоего Израиля, придет из земли далекой ради имени Твоего, — ибо и они услышат о Твоем имени великом и о Твоей руке сильной и о Твоей мышце простертой, — и придет он и помолится у Храма сего: услышь с неба, с места обитания Твоего, и сделай все, о чем будет взывать к Тебе иноплеменник, чтобы все народы земли знали имя Твое, чтобы боялись Тебя, как народ Твой Израиль».

Тем самым Храм становится прообразом грядущей Вселенской Церкви.

Однако в Ветхом Завете было открыто, что между земным Храмом и Богом нет той неразрывной связи, которая существовала в языческих религиях: гибель храмов была катастрофой для самих богов. Бог же, открывшийся в Библии, Сам мог покинуть Свое святилище, если люди оказывались недостойными Его Присутствия. Не само убранство Храма и жертвы нужны Богу, а верность пути, начертанному Им (ср. Пс 49). Творцу принадлежит вся Вселенная, и Он не нуждается ни в чем.

Как бы подчеркивая эту истину, Храм Соломона имел космическую символику. Две бронзовые колонны у вдоха, а также орнамент из растений и животных означали мир живых существ, херувимы на стенах олицетворяли стихийные силы ветра и бури, светильники — звезды, огромный бронзовый бассейн во дворе, поддерживаемый изваяниями быков («медное море»), — мировые воды, семисвечник (евр. менор`а) — Древо жизни.

Двир, Святое святых, был кубической комнатой, отделенной от святилища стеной и завесой. Там царила полная тьма и находился Ковчег, трон незримого Бога. Над ним простирали крылья два огромных изваяния. То были деревянные, обложенные золотом херувимы — небесные стражи с телом льва (или быка?), с человечьим лицом и орлиными крыльями. Мрак Двира напоминал о священном мраке Синая, о неприступности тайны Сущего. Когда Ковчег был перенесен туда, Соломон изрек: «Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле» (8,12).

Царь был уверен, что Слава Бога Израилева будет пребывать в его Храме «во веки». Здесь он отдавал невольную дань широко распространенным языческим представлениям. Но уже пророк Иеремия скажет, что грехи людские могут превратить святыню в мертвые камни. «Не будут говорить более: «Ковчег Завета Господня»; он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет» (3,16). А пророк Иезекииль узрит в видении, как Слава Ягве покидает Храм, чтобы идти в странствие с верным «остатком». Это учение о независимости Присутствия Божия от того или иного места проливает свет и на трагическую судьбу многих святынь Церкви новозаветной.

Примечание. Следует подчеркнуть, что, в отличие от более позднего правила, жертвы в Храме могли приносить не только священники. Так, Соломон совершал жертвоприношения и благословлял народ.

5. Притчи Соломоновы. Начало Учительной библейской письменности. Правление Соломона ознаменовалось расцветом израильской литературы. В этот период был, по-видимому, создан труд Ягвиста, составлены эпические сборники: Книга браней Господних и Книга Праведного; собраны сказания об Иисусе Навине и судьях, написаны биографии первых царей, а также Книга дел Соломоновых — своего рода официальная хроника.

При Соломоне начинается сближение Израиля с Египтом, которое закрепилось на столетия. Многие еврейские цари в своей политике ориентировались на фараонов, а те в свою очередь смотрели на Палестину как на заслон от Ассирии и Халдеи. Женитьба Соломона на дочери египетского царя явилась фактом беспрецедентным (прежде фараоны не отдавали своих дочерей за иноплеменников). Такого рода контакты сказались и на культуре.

В Египте издавна существовал наследственный класс писцов, которые ведали школами, библиотеками, служили чиновниками и администраторами, создавали и публиковали произведения литературы. Литература эта включала научные трактаты и летописи, поэмы и повести, лирику и сказки, притчи и афоризмы.

По египетскому образцу Соломон завел у себя придворных писцов, или «соферов», во главе которых стояли Елихореф, Ахия и Иосафат (3 Цар 4,3). Вероятно, именно им было поручено сохранить для потомства изречения царя.

Слово «машал» переводят обычно как притча. Но это не были притчи-рассказы, наподобие евангельских. Они представляли собой краткие двустишия или трехстишия, содержавшие наставления житейской мудрости.

С именем Соломона Библия связывает два сборника таких изречений (Притч 10,1-22,16; 25-29). Какие из них принадлежат самому царю, а какие анонимным мудрецам — установить невозможно. Часть «притчей Соломона» была собрана через двести лет после него соферами царя Езекии (Притч 25,1), другие принадлежат писцам, имена которых предание сохранило: это Агур, сын Иакеев, и Лемуил, называемый царем (Притч 30,1-33; 31,1-9).

Многие из притч несут печать иноземного влияния и местами совпадают с аналогичными афоризмами египтян (см. приложение). Авторы их, ориентируясь на общечеловеческий опыт жизни, не ссылаются на Завет и св. историю. Они говорят о глупости и мудрости, о щедрости и скупости, о богатстве и бедности. Их заботят семейные отношения, поступки человека в быту, дружба, труд и правосудие. На первый взгляд изречения, собранные в Кн. Притчей, кажутся проповедью светской морали в том ее виде, в каком ее знало патриархальное общество. На этом основании Феодор Мопсуетский отрицал боговдохновенный характер книги и считал ее плодом обычной житейской мудрости.

Однако при более внимательном чтении и изучении Кн. Притчей предстает в ином свете. Идеал праведной жизни, который она рисует, не есть идеал светской нравственности. Он глубоко укоренен в вере. Библейские соферы, рисуя — с помощью народных афоризмов — образ праведного человека, указывают, что источник добра — Господь. Служить Ему человек должен всей своей жизнью: