Воздавая должное почившему, аноним долее всего задерживается на тщании, с каким тот регистрировал сделки, вел деловые документы, а его нравственные качества отходят на второй план. Создается впечатление, что это был подлинный рыцарь архивного дела, корифей делопроизводства. Как же в таком случае произошло, что опись его наследства и журналы операций ненаходимы?
С тех пор как средневековые папы обосновались в Авиньоне, а не Риме [236], провансальский городок и прилегающая местность (графство Венессен) вошли в состав папского государства.
Но в сентябре 1688 года раздоры между Людовиком XIV и Иннокентием XI привели к оккупации Авиньона французскими войсками. Менее года спустя в августе 1689 года папа Одескальки преставился. Новый понтифик Александр VIII Оттобони отказался от политики предшественника и открыто вступил на путь налаживания отношений с Францией. В знак примирения Наихристианнейший король согласился отвести войска от Авиньона. В конце 1689 года апостольский вице-легат Балдассар Ченчи наведался в провансальский городок с целью проконтролировать состояние папских сокровищ, подсчитать убытки, нанесенные французами, и взять в руки бразды правления.
Однако ему пришлось столкнуться с положением по меньшей мере неспокойным. Если Авиньону и был нанесен значительный урон, еще хуже обстояли дела в Оранском княжестве, принадлежащем принцу Вильгельму, по соседству. Оно уже не один год подвергалась разорительным набегам французских драгун. Кроме того, принц взошел на престол в далекой Англии, и его подданные ощущали себя – и не без оснований – брошенными на произвол судьбы. В большинстве своем протестанты, они опасались, что французы, движимые как религиозными, так и политическими побуждениями, не оставят в покое их и без того измученный край. Если в Авиньоне и стало поспокойнее, то в Оранже ситуация была взрывной.
Седьмого ноября Ченчи послал в Рим донесение, что в античном амфитеатре Оранжа (который тогда назывался в народе «Le Cirque»[237]) прошла ассамблея представителей всех подданных принца, на которой было решено предложить княжество Людовику XIV. Это был акт отчаяния: лучше было быть подданным врага, чем его противника.
Когда Ченчи отправился в Авиньон, авиньонский прелат, аудитор Роты Паоло де Сальвадор получил письмо от одного подданного принца Оранского, некоего г-на де Бокастеля, протестанта, только что обращенного в католицизм и представляющего жителей Оранжа при парижском дворе. В письме содержалось сенсационное предложение: измученные набегами французов, жители княжества желали перейти под протекторат папы.
Встревожившись и осознавая всю деликатность дела, Ченчи тотчас снесся с Римом, с государственным секретарем Ватикана и высказался в том смысле, что стоит принять это предложение Оранж предложил себя Франции, но Людовик XIV мог бы отказаться от него, если бы папа объединился с ним, чтобы оказать поддержку бывшему английскому королю католику Якову Стюарту в борьбе с изгнавшим его Вильгельмом Оранским Принимать в лоно папства владение еретика (к тому же с некоторых пор английского монарха) Церкви было как-то не с руки. Ченчи предлагает следующее: рассматривать княжество как вознаграждение за ущерб, нанесенный Авиньону столкновениями католиков и протестантов, долгие годы опустошавших Прованс.
Однако из Ватикана пришел приказ отказаться от предложения: Бокастелю мол лучше обратиться к Людовику XIV, который сможет защитить оранцев, взяв их под свое крыло.
И все же Бокастель встречается с Ченчи и в присутствии Сальвадора подтверждает предложение. Ченчи отвечает отказом. Тогда Бокастель изрекает нечто весьма двусмысленное: Святой Престол уже проделывал подобное, и ему по праву принадлежит графство Венессен «в силу раздела, свершенного королем Франции и папой после войны с альбигойцами»[238].
Намек был не из приятных: между концом XII века и началом XIII века, сорняки ереси были выкорчеваны из провансальской земли (G. Moroni,
Но вернемся к тайным переговорам между Ченчи и представителем оранцев. За хитрым намеком на прошлое следует выпад: «В нашем королевстве существует поверье, будто бы принц Оранский задолжал предыдущему понтифику крупные суммы, в уплату коих он считает возможным предложить свои владения, от которых ему самому никакого проку».
Выходит, и правда Вильгельм Оранский сильно задолжал Иннокентию XI и считал, что может частично в уплату долга предложить свои владения в Провансе, дававшие ему малый доход.
Ченчи еще раз докладывает Риму об этом деле и снова получает отказ, еще более категоричный, чем первый. Не может быть, чтобы папа Одескальки одолжил денег еретику. А тем временем скандальный слушок переходит из уст в уста. Ченчи снова пишет в Рим, прибавляя, что казначей Вильгельма Оранского, г-н де Сен-Клеман (бывший в курсе дел и говоривший о них со знанием дела), также советует соотечественникам стать подданными французов. По словам казначея, Ватикану уже было выплачено столько, что менее накладно взять на содержание вояк Людовика XIV, чем требовать «у святого духа» суммы, предназначенные в уплату папе. Если верить этим сведениям, княжество Оранское как раз и предназначалось для того, чтобы возмещать долг папе.
Таком образом, долги Вильгельма Оранского Иннокентию XI не являются тайной: казначей принца говорит о них открыто, а далее это под большим секретом передается по каналу (апостольский вице-легат Авиньона), у которого нет никаких оснований передавать пустые слухи.
Кардинал Рубини, государственный секретарь, отвечает Ченчи, что новый папа не имеет ни малейшего намерения принимать под свое крыло народ Оранжа, невзирая на «единодушное желание» того войти в состав папских территорий: понтифик не имеет охоты увеличивать число своих подданных. Зато король Франции мог бы пойти навстречу их пожеланиям. Рубини подчеркивает, что следует вообще отказаться от упоминания причины этой аннексии, а именно оттого, что «принц Оранский – по-прежнему должник предыдущего понтифика». Переговоры между Ченчи и Бокастелем ни к чему не привели, и Оранж вошел в состав Франции.
