Не успели стихнуть боевые действия на участке 33-й армии, как из штаба Западного фронта начали поступать грозные телеграммы по поводу выполнения приказа Ставки ВГК № 0428 о сжигании населенных пунктов в полосе боевых действий войск. Имеется немало воспоминаний сослуживцев Михаила Григорьевича Ефремова, которые помнят, как переживал командарм по поводу каждого сожженного крестьянского дома. Он, родившийся и выросший на берегах русской реки Оки, в старинном русском городе Тарусе Калужской области, который находился не так далеко от Наро-Фоминска, хорошо знал и помнил быт обычных тружеников России и прекрасно понимал душой и сердцем, что каждый сожженный населенный пункт нашими войсками — это большая человеческая трагедия. Но приказ есть приказ, и его необходимо было выполнять.
Несмотря на то что противник вроде бы смирился со своей неудачей на Наро-Фоминском направлении, от активных действий на отдельных участках он не отказался. При первой возможности подразделения 258-й ПД старались атаковать позиции частей 222-й СД, понимая, что те еще не полностью восстановили свою боеспособность. Несмотря на значительное пополнение, полученное дивизией в последние дни, укомплектованность ее стрелковых полков продолжала оставаться на очень низком уровне и составляла всего 31 % от численности на 1 декабря 1941 года.
«В 6 часов 30 минут после 30-тиминутной артиллерийской подготовки противник силою до батальона пехоты пытался наступать в стык между 32-й и 222-й СД. Атака была отбита огнем артиллерии и минометов. Наши части, перейдя в контрнаступление, овладели Мякишевом. Противник бежал и на бегу расстреливался нашими частями», — записано в журнале боевых действий 33-й армии за 7 декабря[164].
Около 13 часов до батальона пехоты противника, сосредоточившегося в районе деревни Литвиново, предприняли попытку наступления в направлении Любаново, однако и эта атака была отбита огнем подразделений 1-го батальона 18-й стрелковой бригады. Понеся значительные потери, противник был вынужден отойти в исходное положение.
1-я Гв. МСД занимала прежний рубеж обороны. Личный состав, прибывший накануне на пополнение дивизии, сразу же был распределен по частям. Значительная часть его была отправлена в 1289-й СП.
В 9 часов утра по просьбе командира 222-й СД в помощь дивизии была направлена стрелковая рота 175-го МСП с пятью танками для отражения атаки противника на правом фланге дивизии. Указанные в предыдущих сводках штаба дивизии, как не вернувшиеся с поля боя, танки KB и Т-34 были найдены: танк KB сгорел в бою в районе военного городка, танк Т-34 возвратился своим ходом в район расположения бригады.
В этот день, сдав должность командира дивизии майору Беззубову, полковник И. И. Матусевич простился со 110-й СД и убыл в распоряжение Наркомата обороны СССР.
Принявший дивизию майор Н. A. Беззубов, зная, что укомплектованность частей дивизии личным составом очень низкая, добился того, чтобы в ее состав, приказом командарма, временно был включен 183 -й запасный СП.
Противник в течение дня в полосе обороны 110-й СД, как и 113-й СД, активности не проявлял, изредка ведя артиллерийский и минометный огонь. Разрывом снаряда в этот день был убит один из лучших командиров рот 113-й СД младший лейтенант Дредитов.
На дворе стояла настоящая русская зима, температурный столбик на протяжении последних двух дней не поднимался выше — 18° мороза. Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок в этот день сделал в своем дневнике такую запись:
«Ужасный день… Начинаются потери от мороза. Докладывают, что в одном полку насчитывается 318 обмороженных…
…В ошеломляюще короткий срок русский снова поставил на ноги разгромленные дивизии, бросил на угрожаемые участки фронта новые из Сибири, Ирана и с Кавказа и стремится заменить свою потерянную артиллерию множеством ракетных орудий. Сегодня перед фронтом группы армий стоит на 24 (в основном доукомплектованных) больше дивизий, чем 15 ноября. В противоположность этому, сила немецких дивизий в результате непрерывных боев уменьшилась более чем наполовину; боеспособность танковых войск стала и того гораздо меньше. Потери офицерского и унтер-офицерского состава пугающе велики и в настоящее время могут быть пополнены меньше, чем потери в рядовых.
Приказы на не считающееся ни с чем продвижение вперед и преследование противника были оправданны до тех пор, пока у высшего командования имелись для того отправные точки и когда враг, из самых последних сил, сражался за свою жизнь. Стремление разгромить его коротким штурмом, как того требовало Главное командование сухопутных войск, „стоило максимального использования всех сил“. Но это было заблуждение, и теперь группа армий вынуждена в самых тяжелых условиях переходить к обороне…»[165].
Поздно вечером штабом армии была получена телеграмма штаба Западного фронта, в которой требовалось немедленно передать в состав 5-й армии 18-ю ОСБр, 136-й и 140-й ОТБ. Причем не просто передать, а доукомплектовать танковые батальоны до 40 единиц танков за счет 5-й ТБр.
Полученное накануне вечером распоряжение командующего войсками Западного фронта вынудило командование 33-й армии и 222-й СД всю ночь работать над планом смены войск. К утру решение было принято. После уточнения всех вопросов, связанных со сменой войск, с командирами 222-й СД, 1-й Гв. МСД, 5-й ТБр, 18-й ОСБр, 136-го и 140-го ОТБ указанные части и соединения немедленно приступили к его выполнению.
Приказом командующего армией к исполнению должности командира 222-й СД, вместо пропавшего без вести полковника М. И. Лeщинского, с этого дня был допущен полковник Бобров Федор Александрович, который стоял у истоков формирования этой дивизии.
Весь день части дивизии производили смену подразделений 18-й стрелковой бригады.
Командир 222-й сд полковник Ф. А. Бобров. Фото 1940 г.
К исходу дня все мероприятия по смене 18-й стрелковой бригады были завершены.
Части 1-й Гв. МСД занимали прежние участки обороны. В полосе обороны дивизии в течение дня велась редкая артиллерийская и минометная перестрелка.
110-я СД, занимая прежний рубеж обороны, вела инженерные работы по восстановлению разрушенных в ходе боев блиндажей и окопов. Противник в течение дня вел редкий минометный огонь по переднему краю обороны. 24-й лыжный батальон, в соответствии с распоряжением штаба армии, рано утром убыл в район Рассудово.
Изменений в положении частей 113-й СД за день не произошло. В полосе обороны дивизии велась редкая минометная и пулеметная перестрелка. Действовавшие ночью западнее Мельникова и в районе Романова полковые разведгруппы были встречены огнем противника и вернулись без результатов.
Наряду с ведением боевых действий войскам по-прежнему приходилось выполнять ряд не свойственных им задач. Условия, в которых находился тыл страны, требовал неординарных подходов к решению многих проблем. Без этого нельзя было выстоять и победить в той войне. Вот одно такое распоряжение, поступившее из штаба Западного фронта:
«…1. Под личную ответственность командиров частей и соединений организовать сбор и отправку убитых лошадей с передовых линий фронта, откуда последние будут направляться на машинах в мясокомбинаты.
2. При отправке убитых лошадей должен быть использован максимально весь свободный транспорт, идущий с передовых линий в тыл, где находятся ДВЛ…»[166].
8 декабря 1941 года Гитлер, наконец, дал принципиальное согласие на отход войск на новые рубежи
