монгольских школ по китайскому образцу и обучение в них монгольской молодежи на китайских классических книгах, хотя и в переводе на монгольский язык.

Другой очень важной стороной благотворного влияния китайской культуры было историописание.

Пытаясь представить себя в качестве законных правителей — наследников предшествующих китайских династий, монголы много внимания уделяли составлению официальных династийных историй. Так, при их покровительстве после нескольких лет подготовительных работ всего за три года были составлены истории династий Ляо (907—1125), Цзинь (1115—1234) и Сун (960—1279). Таким образом завоеватели стремились учесть настроение коренного населения и особенно его культурные традиции и тем самым способствовать политической консолидации своей власти. Значительным шагом в этом направлении стало создание еще в начале 60-х гг. XII в. историографического комитета Гошиюаня, призванного хранить и составлять исторические записи и документы. Так была восстановлена традиция, уходящая в период Хань. Впоследствии Гошиюань была объединена с конфуцианской академией Ханьлинь в целях написания не только вышеназванных китайских историй, но и для составления хроник правления монгольских императоров на монгольском и китайском языках.

Историографическая работа над династийными историями стала сферой идеологической борьбы. Одним из главных вопросов дискуссии был вопрос о легитимности некитайских династий Ляо и Цзинь, а это означало, что ставилась под сомнение и законность существующей монгольской династии.

Подводя итог культурным заимствованиям монгольской элиты, можно сказать, что их политика, особенно в области образования, явилась своего рода компромиссом, уступкой высшим слоям покоренного этноса со стороны монгольской правящей прослойки, вынужденной пойти на это вследствие потребности страны в чиновниках (как монгольских, так и китайских), из-за ослабления монгольской власти над Китаем и определенной китаизации монгольского двора и знати. Побежденный этнос как носитель древнего культурного субстрата и укорененной политической традиции постепенно одержал победу над формами традиционных институтов, привнесенных монголами.

В связи с осознанным курсом на разделение подданных на различные слои строилась и социально- экономическая политика государства, и прежде всего в аграрной области.

В условиях дезорганизации экономики страны монгольские правители совершили поворот к упорядочению управления подвластными территориями. Взамен бессистемных хищнических поборов они перешли к фиксированию налогообложения: было создано налоговое управление в провинциях, проводились переписи населения.

Монгольская знать распоряжалась землями в Северном и Центральном Китае. Значительную часть финансовых поступлений монгольские правители получали с удельных владений. Новые хозяева раздавали пахотные поля, угодья, целые селения монгольской знати иностранцам и китайцам, поступавшим к ним на службу, буддийским монастырям. Был восстановлен институт должностных земель, кормивших привилегированную часть общества из числа образованной элиты.

На юге Юаньской империи большинство земель осталось у китайских владельцев с правом купли- продажи и передачи по наследству. На Юге налоги были более тяжелы, чем на Севере.

Политика завоевателей способствовала разорению слабых хозяйств и захвату земли и крестьян монастырями и влиятельными семьями.

В ходе покорения Китая монголами исконное население оказалось на положении невольников, чей труд в сельском и домашнем хозяйстве, в ремесленных мастерских фактически был рабским. Немногим легче оказалась и доля арендаторов частных земель — дянъху и кэху, страдавших от нефиксированных налогов. Они отдавали большую часть урожая хозяевам земли — монгольским и китайским чиновникам, и буддийским монастырям.

Тяжелыми поборами облагались цеховые ремесленники. Нередко их вынуждали дополнительно отдавать часть товара, бесплатно работать на гарнизон.

Купцы и их организации также облагались тяжелой податью и платили многочисленные пошлины. Китайским торговцам для перевозки товара требовалось специальное разрешение.

Финансовая политика монгольских властей ухудшила положение всех слоев населения. Резко обострились отношения и с китайской элитой общества. Китайцы, служившие Хубилаю, недовольные его правлением, поднимали мятежи. В 1282 г. в отсутствие хана в столице был убит всесильный Ахмед. Иностранцы постепенно стали покидать страну.

Правители династии Юань — преемники Хубилая — были вынуждены со временем пойти на сотрудничество с господствующим классом Китая и заполнить учреждения чиновниками из ханьцев.

Хубилай, продолжая войны с южными китайцами, бросил свои силы на восток. В 1274 г., а затем в 1281 г. он снарядил военно-морские экспедиции для покорения Японии. Но корабли его флотилии погибли от бури, так и не достигнув японских островов. Затем завоевательные устремления юаньского императора обратились на юг. Еще в 50-х гг. XIII в. войска Хубилая вторглись в Дайвьет, где встретили решительный отпор. В 80-х гг. хан вновь предпринял попытки завоевать страну, но там началась ожесточенная партизанская война. Китайский флот, посланный монголами на юг для завоевания портов, был потоплен в дельте Красной реки. Монгольские военачальники увели остатки своих войск на север. В 1289 г. дипломатические отношения двух стран были восстановлены.

Преемники Хубилая, правившие в Пекине, некоторое время еще продолжали активную внешнюю политику. В 90-х гг. XIII в. ими была предпринята военно-морская экспедиция на о. Ява. С ослаблением военной мощи империи юаньские императоры отказались от завоеваний.

К середине XIV в. империя Юань пришла в полный упадок. Политика властей разрушительно действовала на жизнь города и деревни Северного Китая. К тому же разразившиеся стихийные бедствия — разливы рек, изменение русла Хуанхэ, затопление обширных равнин — сокращали посевные площади и вели к разорению земледельцев. Городские рынки опустели, мастерские и лавки ремесленников закрылись.

Казна компенсировала сокращение натуральных поступлений выпусками новых бумажных денег, что в свою очередь вело к банкротству ремесленников, торговых компаний и ростовщиков.

Обстановка в стране чрезвычайно накалилась. Юаньские власти, опасаясь массового взрыва, запретили народу хранить оружие. При дворе был даже выработан проект истребления большой части китайцев — обладателей пяти наиболее распространенных в стране фамилий.

В 30-х гг. XIV в. крестьяне повсеместно брались за оружие. Их поддерживали горожане и народности Юга. В песнях, популярных рассказах бродячих сказителей воспевались непобедимые герои, храбрые полководцы, отважные силачи и справедливые мужи прошлого. На эти темы разыгрывались театральные представления. Именно тогда появился роман «Троецарствие», воспевавший славное прошлое китайского этноса, и прежде всего воинскую доблесть, необычайное мастерство древних китайских военачальников. Ученые-астрологи сообщали о зловещих небесных знамениях, а гадатели прорицали конец власти иноземцев.

Среди тайных религиозных учений разных толков и направлений особо популярной была мессианская идея о пришествии «Будды будущего» — Майтрейи (Милэфо) — и начале новой счастливой эры, а также учение о свете манихейского толка. Тайное буддийское «Общество Белого лотоса» призывало к борьбе с захватчиками и формировало «красные войска» (красный цвет — символ Майтрейи).

В 1351 г., когда на строительство дамб на Хуанхэ власти согнали тысячи крестьян, восстание приняло массовый характер. К нему присоединились земледельцы, солевары, жители городов, мелкий торговый люд, представители низов господствующего класса. Движение было направлено на свержение чужеземного ига и власти династии Юань.

«Общество Белого лотоса» выдвинуло идею воссоздания китайского государства и восстановления власти династии Сун. Один из руководителей восставших Хань Шаньтун, будучи объявлен потомком некогда царствовавшего дома, был провозглашен сунским императором. Руководство военными действиями принял на себя один из вождей тайного братства Лю Футун. Предводители восстания обличали монгольских