того, нанкинское правительство хотя и вступило в переговоры с японским правительством, заняло жесткую позицию, не идя на те уступки, которые рассчитывали получить японские милитаристы.
В этот день ни та, ни другая стороны еще не знали, что «инцидент у Лугоуцяо» станет началом национально-освободительной войны китайского народа против японских захватчиков, которая продлится более восьми лет и окажет немалое влияние на судьбы милитаристской Японии в годы второй мировой войны, а для Китая станет поворотным этапом в его современной истории.
Правящие круги Японии в ответ на сопротивление китайской армии и неуступчивость нанкинского правительства приняли решение расширить конфликт, а также, воспользовавшись неготовностью Китая к войне и его международной изолированностью, нанести сильные военные удары не только в Северном, но и в Центральном Китае и быстро заставить гоминьдановское правительство подчиниться своему диктату. У этих расчетов были определенные основания. Западные державы еще по существу продолжали проводить политику попустительства японской экспансии в Китае, лишь на словах сочувствуя ему. А вооруженные силы Китая, несмотря на определенный прогресс в своем развитии, все еще отставали от хорошо отлаженной военной машины японского агрессора. По численности китайские вооруженные силы превосходили японские, однако существенно уступали по технической оснащенности, по выучке, по моральному состоянию, а главное — по своей организации. Из более чем двух миллионов находившихся в строю солдат и офицеров непосредственно главнокомандующему НРА Чан Кайши подчинялись только 300 тыс., а всего под контролем нанкинского правительства был примерно 1 млн. войск, остальные же войска представляли силы местных милитаристов. В Китае не было всеобщей воинской обязанности, не было и системы регулярного пополнения армии, организационная структура не была унифицирована. Командиры частей и соединений рассматривали их как свои «вотчины», от которых они «кормились». Тяжелое наследие традиционного милитаризма, таким образом, ослабляло китайскую армию.
Вот это соотношение сил и привело к быстрым военным успехам захватчиков. Однако, несмотря на расширение военных действий и тяжелейшие поражения китайской армии, гоминьдановское правительство во главе с Чан Кайши не продемонстрировало ожидавшейся агрессорами уступчивости, не пошло на военную капитуляцию или военно-политический компромисс. Это был принципиальный просчет японских правящих кругов, свидетельствовавший об их авантюризме и непонимании ими глубоких перемен, происходивших как в Китае, так и на международной арене.
К середине 1937 г. уже выявилось существенное усиление националистических настроений в правящих кругах гоминьдановского Китая, которым к этому времени удалось в основном объединить страну вокруг нанкинского правительства, укрепить свое военно-политическое положение, добиться определенных успехов в экономическом развитии страны. Летом 1937 г. продолжались начатые значительно раньше переговоры между советским и китайским правительствами, а также между руководством КПК и Гоминьдана, успех которых мог значительно укрепить внутреннее и международное положение страны. Честолюбивый националистический лидер Гоминьдана Чан Кайши претендует в этих новых условиях, принципиально отличающихся от обстановки 1931 г., на роль общенационального лидера, готового вести войну в защиту попранных национальных интересов Китая.
Чан Кайши хорошо видел значительное военное превосходство Японии, а также отсутствие реальной поддержки западных держав и именно поэтому шел на переговоры с агрессором, стараясь всячески выиграть время, которое, как он полагал, работало против империалистической Японии. Этот расчет Чан Кайши, судя по всему, строился на двух посылках. Во-первых, он резонно полагал, что японская агрессия должна повести к росту патриотических настроений, к усилению центростремительных
тенденций, к сплочению различных социальных сил вокруг национального правительства для ведения войны. Во-вторых, он предполагал, что расширение японской агрессии неминуемо приведет к усилению межимпериалистических противоречий, к расширению международной поддержки сопротивления Китая и в конце концов к военному столкновению Японии с США и СССР. И хотя Чан Кайши несколько переоценил темпы развития этих факторов, однако в целом он гораздо правильнее, чем его противники в Токио, понял тенденции развития.
Развитие этих тенденций сказалось прежде всего на быстром завершении советско-китайских переговоров и переговоров КПК с Гоминьданом, что решающим образом сказалось в дальнейшем на судьбах войны сопротивления.
21 августа 1937 г. был заключен советско-китайский договор о ненападении сроком на пять лет. Подписанный в самый тяжелый начальный период войны, договор стал серьезной политической поддержкой сопротивления китайского народа, стал политической основой быстро расширявшегося советско-китайского сотрудничества, которое разорвало фактическую международную изоляцию Китая.
Особенно важное значение имела советская помощь, направленная на повышение боеспособности китайской армии. Для обеспечения поставок советского оружия СССР предоставил Китаю кредиты на общую сумму 450 млн. дол., а сами поставки начались уже с осени 1937 г. За первые четыре года войны в Китай было отправлено через пров. Синьцзян 904 самолета, 1140 артиллерийских орудий, 82 танка, 9720 пулеметов, 50 тыс. винтовок и другое оружие и снаряжение. Не меньшее значение имело и прямое участие в боевых действиях советских военных советников, инструкторов и других военных специалистов в рядах китайской армии. Первые военные советники прибыли в Китай весной 1938 г., а к началу 1941 г. их количество достигло 140 человек. Среди них были известные уже советские военачальники, имевшие опыт гражданской войны в России, некоторые из них были советниками во время гражданской войны в Испании и в прежние годы в Китае. Это В.И. Чуйков, А.И. Черепанов, П.Ф. Батицкий, П.Ф. Жигарев, А.Я. Калягин, П.С. Рыбалко, П.В. Рычагов, Г.И. Тхор и другие. Они помогали разрабатывать планы военных операций китайской армии, готовили офицерские кадры, обучали войска и т.п. Непосредственно в боевых операциях участвовали 2 тыс. советских летчиков-добровольцев, более 200 из которых отдали жизнь за свободу китайского народа. Активная помощь советского народа сыграла огромную роль в срыве японских планов молниеносного разгрома не готовой к войне китайской армии.
Прямой военно-политической поддержкой борьбы китайского народа против японских агрессоров был отпор СССР японским провокациям на Дальнем Востоке: разгром Красной Армией японских агрессивных поползновений у оз. Хасан (1938) и на р. Халхин-Гол (1939), стал серьезным уроком для японской военщины. В результате японский империализм вынужден был считаться с военной силой Советского Союза в этом регионе.
Важно подчеркнуть, что эта политическая и военная помощь китайскому народу пришла в то критическое время, когда западные державы не оказали поддержки борющемуся Китаю. Однако сам факт возрастающего советского военного и политического влияния на развертывание событий на Дальнем Востоке не мог не подтолкнуть западные державы изменить свою позицию — осознать необходимость поддержать борьбу Китая, успешный исход которой соответствовал правильно понятым интересам самих этих держав. Все это способствовало не только прорыву международно-политической блокады сопротивлявшегося японской агрессии Китая, но и тому, что Китай оказался участником международной антифашистской коалиции, внеся свой вклад в общую победу.
Советско-китайское сближение решающим образом способствовало и ускорению переговоров между Гоминьданом и КПК, имевших своей целью создание единого фронта борьбы против японской агрессии. Уже в воззвании ЦК КПК от 8 июля 1937 г. было требование ускорить создание единого фронта, а 15 июля в ходе переговоров делегаций КПК (Чжоу Эньлай, Цинь Бансянь, Линь Боцюй) и Гоминьдана (Чан Кайши, Шао Лицзы, Чжан Чжичжун) руководству Гоминьдана было вручено обращение ЦК КПК, содержавшее важные уступки со стороны КПК, направленные на достижение национального примирения и в основном исходившие из тех условий, которые Гоминьдан предлагал еще до начала войны. В этом документе руководство КПК признавало три народных принципа Сунь Ятсена в качестве идейно-теоретической основы политического сотрудничества, отказывалось от борьбы за свержение гоминьдановского режима и за советизацию Китая, а также от насильственной конфискации помещичьей земли, заявляло о преобразовании советского правительства в местную демократическую администрацию, отказывалось от наименования «Красная армия» для вооруженных сил КПК и соглашалось на их преобразование в соединения национально- революционной армии (НРА). 17 июля Чан Кайши выступил с заявлением о необходимости общенациональной борьбы сопротивления. Наконец, 22 августа, сразу же по завершении советско-китайских переговоров, гоминьдановское правительство издает приказ о преобразовании вооруженных сил КПК в 8-ую армию НРА. Командиром был назначен Чжу Дэ, его заместителем — Пэн Дэхуай. Численность армии
