помешать развитию Северного похода японские войска захватили г. Цзинань (пров. Шаньдун) и 3 мая 1928 г. устроили там кровавую резню, убив и ранив более 10 тыс. китайских граждан. Однако нужного политического эффекта японская военщина не добилась — всплеск антияпонских настроений лишь способствовал упрочению националистического курса нанкинского правительства. В январе 1929 г. Япония была вынуждена признать новое правительство.
Начало ликвидации системы неравноправных договоров и соглашений было положено заявлением нанкинского правительства о восстановлении таможенной автономии и объявлением 7 декабря 1928 г. новых тарифных ставок, вступавших в силу с 1 февраля 1929 г. Первыми это решение признали США, подписавшие в июле 1928 г. с нанкинским правительством соответствующее соглашение, что в значительной мере предопределило успех этой акции китайских властей. Вслед за США аналогичные соглашения подписали еще 12 государств. Последней подписать такое соглашение была вынуждена Япония (10 мая 1930 г.).
Нанкинскому правительству путем переговоров удалось добиться возвращения Китаю 20 концессий из 33, что было, несомненно, большим дипломатическим и политическим успехом Китая. Развивался процесс пересмотра неравноправных положений, имевшихся в договорах и соглашениях Китая с рядом государств, в частности положений о консульской юрисдикции и экстерриториальности. К 1931 г. не пересмотренными эти положения оставались только в договорах с США, Англией, Францией и Японией. Но и здесь после заявления нанкинского правительства в мае 1931 г. о своем намерении в одностороннем порядке отменить неравноправные договоры наметился принципиальный сдвиг — державы были вынуждены пойти на уступки. Однако вторжение японского империализма в Маньчжурию 18 сентября 1931 г. принципиально изменило международную ситуацию, заставив Китай временно отложить решение этой проблемы.
Борьба нанкинского правительства против системы неравноправных договоров и соглашений носила антиимпериалистический характер, имела широкую общественную поддержку в Китае. К сожалению, эта борьба не встретила понимания и поддержки московского партийно-государственного руководства. Безоговорочная поддержка борьбы КПК против складывавшегося гоминьдановского режима не позволила московскому руководству объективно оценить историческую роль гоминьдановского режима, увидеть в нем реальную национальную силу, стремящуюся к ликвидации полуколониального положения Китая. По этим же причинам в Москве не разглядели тогда в Чан Кайши крупного национального и патриотического лидера, способного сплотить Китай на платформе национального освобождения.
Прямая поддержка Москвой коммунистического движения привела во второй половине 1927 г. к ухудшению советско-китайских отношений. Вовлеченность советских дипломатических представительств в борьбу КПК приводила к их прямым столкновениям с китайскими властями. В декабре 1928 г. нанкинское правительство в своей ноте Советскому правительству, переданной через консульство в Шанхае, заявило о том, что советские дипломатические и торговые представительства служат убежищем для китайских коммунистов и используются ими для пропаганды и потребовало закрыть советские консульства и торгпредства. Советское правительство ответило, что оно никогда не признавало «так называемого Национального правительства» и отклонило китайские требования.
Вместе с тем Национальное правительство в Нанкине делалось реальной властью в Китае, получало международное признание, вело активную внешнюю политику. Одним из аспектов этой политики было стремление Нанкина вернуть КВЖД, что встречало, естественно, поддержку китайской общественности. Ситуация в Маньчжурии осложнялась антисоветской активностью маньчжурских властей, действовавших зачастую вместе с белогвардейскими формированиями, спасавшимися на этой китайской территории. В мае 1929 г. власти Чжан Сюэляна совершили нападение на советское консульство в Харбине, в июле захватили в одностороннем порядке КВЖД, отстранив советских работников от всех должностей, многих из них арестовав. Эта акция маньчжурских властей встретила полную поддержку Нанкина, была чрезвычайно популярна в глазах китайской общественности, вызвав некоторый раскол мнений даже в коммунистической среде.
В ответ Советское правительство 17 июля 1929 г. официально объявило о разрыве дипломатических отношений с Китаем. Были предприняты и военно-политические акции. Так, 6 августа объявлено о создании Особой Дальневосточной армии (ОДВА) под командованием недавно вернувшегося из Китая В.К. Блюхера. Обстановка на советско-китайской границе в Забайкалье и Приморье обострялась, участились вооруженные столкновения на границе. Советское правительство обратилось к силовым методам решения проблемы. 17 ноября 1929 г. части ОДВА, включая и большое число танков, пересекли границу в районе станции Маньчжурия и за три дня разгромили две усиленные бригады китайских войск численностью 20 тыс. человек, взяв в плен около половины из них. 21 ноября китайские власти предложили начать переговоры. В конце концов они завершились подписанием 3 декабря 1929 г. в Никольск-Уссурийске протокола с властями Чжан Сюэляна, а 22 декабря в Хабаровске — с представителями нанкинского правительства о восстановлении на КВЖД положения, предусмотренного соглашением 1924 г.
Урегулирование конфликта на КВЖД не привело к восстановлению советско-китайских дипломатических отношений. Хотя переговоры с нанкинским правительством были продолжены, они проходили бесплодно, ибо Нанкин в русле своей политики ликвидации неравноправных договоров настаивал на возвращении КВЖД. Взаимопонимания между Москвой и Нанкином не складывалось. Ситуация стала принципиально меняться после развертывания японской агрессии в Маньчжурии. В Москве и Нанкине стали приходить к новой оценке значимости советско-китайских политических связей перед лицом японской опасности. 12 декабря 1932 г. дипломатические и консульские отношения между Советским Союзом и Китайской республикой были восстановлены. Расценив объединение Китая под властью Гоминьдана как нарушение своих непосредственных политических и экономических интересов, японский империализм переходит к политике прямых колониальных захватов в Китае и к военно-политической конфронтации с гоминьдановским правительством. 18 сентября 1931 г., спровоцировав инцидент, Квантунская армия начала наступление на основные центры Маньчжурии и почти без боя захватила ее. С этого времени проблема японской агрессии делается основной внешнеполитической (и не только внешнеполитической) проблемой Китая. Пытаясь заставить Нанкин признать эти захваты, японские империалисты в январе 1932 г. предприняли новую крупномасштабную провокацию — высадили десант в устье Янцзы и начали бои в шанхайском районе. Почти двухмесячные бои не принесли японцам ни военных побед, ни политической капитуляции Нанкина благодаря героическому сопротивлению 19-й армии и жителей города. Тогда японцы пошли на прямое отторжение Маньчжурии, инспирировав предварительно «Движение за независимость от Китая». В марте 1932 г. была провозглашена «независимость» Маньчжоу-го во главе с японской марионеткой Пу И — свергнутым последним императором маньчжурской династии, который в 1934 г. был провозглашен «императором» Маньчжоу-го. Полными хозяевами Маньчжурии стали японская военщина и японский капитал, постепенно «осваивавшие» эту новую колонию.
Однако японский империализм этим захватом не удовлетворился и продолжал оказывать давление на Китай. Гоминьдановское правительство категорически отказывалось признавать японские захваты и притязания. Но вместе с тем оно и не пыталось оказывать военного сопротивления, считая, что до тех пор, пока Китай полностью не объединится, а коммунистическое движение не будет подавлено, у него нет реальных военных сил для разгрома японского агрессора. Во многом уступчивость правительства объяснялась также влиянием японофильских элементов в Гоминьдане (Ван Цзинвэй и др.), рассчитывавших на установление «особых» отношений с Японией, а также фактическим потворством японским захватам со стороны западных держав, несмотря на обострявшиеся межимпериалистические противоречия.
В январе 1933 г. японские войска захватили китайскую крепость Шаньхайгуань — ворота в Северный Китай, а к весне — всю пров. Жэхэ, которую затем включили в Маньчжоу-го. 31 мая захватчики заставили китайское правительство подписать соглашение в Тангу, предусматривавшее демилитаризацию пров. Хэбэй. Его продолжением явилось секретное соглашение гоминьдановского военного министра Хэ Инциня и командующего японскими войсками в Северном Китае генерала Умедзу от 9 июня 1935 г., фактически отдававшее Северный Китай под японский военный контроль. В 1935—1936 гг. японцы спровоцировали сепаратистские выступления феодалов Внутренней Монголии («князь» Дэван и т.п.). Военно-политическое давление агрессора сделалось постоянным. Развитие японской агрессии вело к подъему националистических настроений в стране, к стихийным выступлениям в защиту родины представителей самых различных социально-политических слоев, к росту национально-объединительных тенденций. Вместе с тем лозунги национального сопротивления демагогически эксплуатировались и некоторыми милитаристами в их борьбе с
