проплыть мимо переполоха на чужом в общем-то судне и удрать, пока не поздно, подальше от пиратов и проблем на свою бесшабашную голову.

И потом, словно на какой-то миг удаль взыграла, а может, и гордость человека из будущего — мы там тоже кое-что можем и умеем. Захотелось совершить подвиг. Ну вот и совершай теперь.

Мамба уклонился от просвистевшего мимо копья, прикрылся щитом от другого, летевшего прямо в него. Отбросил пробитый щит с торчащим из него древком. Рубанул сплеча прыгнувшего на него стражника. Отлично заточенное стальное лезвие легко разрезало кожаный нагрудник, а вместе с ним и кожу. Противник вскрикнул, сбился с ритма атаки, а в следующую секунду был проткнут клинком.

Руслан крутанулся на месте, отбил нацеленное ему в голову острие копья. И нырнул вниз, рубящим движением вскрыл живот нерасторопному стражнику. Тут же вскочил, отпрыгнул и принял на клинок удар топора дюжего воина. Закаленное лезвие выдержало удар, Руслан скользящим движением отбросил вниз оружие противника и через мгновение достал кончиком меча яремную вену.

Пока ему везло — он успел вывести из строя и отправить к богам троих врагов, а у самого ни царапины. А вокруг кипел бой. Его соратники рубились на мечах, размахивали палицами, тыкали копьями и метали дротики. Особенно отличался Алгур, который просто проламывал черепа вместе со шлемами своей устрашающего вида палицей. Мелькал бешеными высверками и меч Урала. Немало стражников пало замертво, но появились первые жертвы и среди нападавших.

Группа штурмующих увязла в схватке у парадного крыльца дворца наместника. И это предрешило исход сражения.

Мамба не заметил, как из дальнего конца двора, где виднелись среди пальм какие-то приземистые строения, к ним ринулось десятка два хорошо вооруженных воинов. И уж понятия он не имел, что это были гвардейцы из расквартированного неподалеку гарнизона, частью которых по приказу Зарикума недавно усилили охрану дворца. Словно чуял что проклятый наместник.

Вошедший в боевой раж хрононавт успел снести башку еще одному стражнику, как почувствовал сильный удар по корпусу. Бронежилет, конечно, сделал свое дело — защитил тело, но все равно гематома величиной с чайное блюдце ему теперь обеспечена. Руслан с перекошенным от ярости лицом обернулся, приметил заносящего копье для повторного удара охранника и сделал молниеносный выпад. Клинок проткнул панцирь с нашитыми на него медными чешуйками. Воин упал, но к Руслану вмиг подскочили двое. Один пошел в лобовую атаку, они скрестили мечи, а вот второй сзади обрушил тяжелую медную булаву на шлем повстанца.

Словно сверхновая вспыхнула под его черепной коробкой. Последнее, что он успел увидеть, были царевич и воевода, яростно рубящие и крушащие всех вокруг себя, но неуклонно теснимые врагами к воротам. А потом наступила тьма. И вместе с нею ушла боль…

Боль вернулась внезапно — вынырнула из черноты беспамятства вместе с сознанием. Она тупо сверлила череп, простреливая мозги, а еще рвала все связки и мышцы. Да что за наказание такое?!.

Пульсирующие перед заплывшими глазами разноцветные круги понемногу слабели, истончались и рассеивались. И когда он наконец сумел кое-как разлепить веки, то увидел под собой каменный пол, причем голова его находилась где-то на уровне двух метров. Твою мать, неужели…

Он с трудом, превозмогая боль в затекшей шее, повернул голову вбок, скосил до предела глаза. Ну да, так и есть: на дыбу повесили, мерзавцы ископаемые! Или что там у них заменяло это орудие пыток. Связанные за спиной руки — до посинения перетянули запястья канатами, палачи шумерские! — были вывернуты до невозможности в плечевых суставах. Блин, а ведь и впрямь так можно связки порвать!.. Как быть?

Он бросил все еще затуманенный контузией взгляд вниз. Ноги тоже оказались накрепко связаны в щиколотках. Бронежилета-разгрузки со всем его содержимым не наблюдалось. Сняли, значит, как и рюкзак с вещичками и аппаратурой. Лишь бы не сломали там чего… Ох, йо-о-о, да какая на хрен аппаратура?! Тут жареным запахло! Паленым, язви их всех в кочерыжку! А в первую очередь его самого язви. Это ж надо было так влипнуть — все приключений искал себе на известное место. Вот и нашел! Сейчас вот точно поджарят — на костре или в котле с кипящим маслом заживо сварят. Что там у них еще в почете было?..

Эх, хоть бы время заветное подошло. Кстати, сколько еще осталось? Часы-то наверняка увели…

К его удивлению, часы не тронули: он ощутил приятную шероховатость кожаного ремешка на левом запястье, как и обе камеры — в поясе и на головном обруче. Да, все до последнего увидят операторы из Сколкова, даже если по частям он вернется обратно. А до возврата осталось бог знает сколько — не дотянуться, не увидеть, и пошевелиться-то лишний раз невозможно — тут же боль в плечах резкая пронзает. Словно каленым железом изнутри жгут.

Но, по всем прикидкам, не мог он пребывать в бессознательном состоянии долгое время — значит, как вздернули, так и начал приходить в себя. А если так, то скорее всего еще часа два ему тут париться. Но до того его — сто пудов — запытают до полусмерти, а потом либо на костре зажарят, либо на кол посадят, как вон там, на дороге смерти. У этого наместника, видать, развлечения такие. Садист треклятый!..

Мелькнула мысль: «А что с остальными? Как Урал с Алгуром? Живы ли? Может, тоже в полон взяли?.. Если они сумели уйти и остаться на свободе, то как это повлияет на его положение?»

Додумать он не успел — в комнату вошли трое стражников и устремились к нему. Один из них с ходу заехал кулаком по лицу — наверное, таким способом решил привести в чувство. Ну привел — Мамба непроизвольно дернул головой и прошипел от боли, ибо здоровенный охранник свернул ему нос.

Второй с изуверской радостью на лице использовал беспомощного пленника в качестве боксерской груши. Двинул в ухо, тут же нанес удар под дых. «Давайте, мрази, бейте! — скрежетал зубами Руслан. — Мне бы руки развязать, вот тогда потанцевали бы вчетвером…»

Потом его сняли с дыбы, освободили от пут ноги, но руки оставили связанными. Толкнули в сторону двери — колени его подогнулись, и он рухнул, не в силах устоять, до того вдруг ослаб. Мучители попинали его для острастки — били, старательно целясь, чтоб ничего не сломать, видимо, приказа такого не было — калечить пленника. На минуту оставили, отошли, весело переговариваясь. Тоже слегка запыхались. Потом его подхватили под локти и повели куда-то длинными темными коридорами.

Наконец пришли — его подвели к высоким резным дверям. Створки распахнулись, несколько вооруженных до зубов охранников приняли пленника из рук товарищей. Его довели до середины обширного зала и бросили оземь, точнее, на выложенный декоративными плитами пол. Прямо перед высоким постаментом, на котором в широком, богато изукрашенном кресле («Трон это такой», — не к месту мелькнула мысль) восседал бугай в халате, усыпанном драгоценными каменьями, тянущими на целое состояние по нынешним расценкам.

К Руслану тут же подскочил пожилой мужик в чуть менее богатом одеянии, пнул его:

— Встань на колени, душегуб!

Мамба счел за лучшее подчиниться — опять его угораздило попасть в плен, потому не время права качать.

Пожилой — Мамба окрестил его про себя визирем — подобострастно уставился на правителя. Лугаль сделал небрежный жест рукой, понятный для слуги.

— Отвечай, — прикрикнул на него «визирь», — кто таков, откуда прибыл? Как с заговорщиками сблизился?

Мамба едва не расхохотался — если б не трудное положение, в котором он оказался, точно бы фыркнул. История повторялась: еще один Алгур выискался. Но делать нечего, нужно что-то отвечать, и от того, что именно он скажет, зависит его дальнейшая судьба.

Он повторил все — слово в слово, что ранее поведал своим боевым товарищам. Насчет того, как примкнул, решил слегка слукавить. Сказал, что его просто наняли, ничего толком не объяснив. Дескать, он тут человек новый, знать ничего не знал. А вот его умением поражать врагов воспользовались, посулили горы золотые. К тому же ведь не кто-то, а царевич, сын прославленного Ур-Намму, да упокоится его душа в небесных садах Энлиля!

Его выслушали, не перебивая, затем «визирь» глянул на хозяина. Наместник медленно поднялся, сделал шаг, другой, застыл на постаменте, этакой глыбой возвышаясь над всеми присутствующими. И неожиданно тонким голосом завизжал:

— Ах ты собака! Да как ты посмел поднять свои грязные лапы на моих воинов! Да за это тебе кишки