Все поднялись в библиотеку. Пейджел опустился на колени рядом с трупом и раскрыл свой чемоданчик. Гриссел и Деккер стояли неподалеку и тихо переговаривались.

— Франсман, она его не убивала, — сказал Гриссел.

— Ты на сто процентов уверен?

Гриссел пожал плечами. На сто процентов нельзя быть уверенным ни в чем.

— Дело не только в том, что она рассказывает о вчерашней ночи. Все как-то не вяжется…

— Она могла кого-то нанять…

Гриссел задумался. Безусловно, в доводе Деккера есть рациональное зерно. Последняя южноафриканская мода: жены нанимают киллеров, которые помогают им избавиться от надоевших мужей. Тем не менее он покачал головой.

— Сомневаюсь. Зачем нанимать киллера и обставлять все так, будто убийца — ты?

— В нашей стране возможно все, — возразил Деккер.

— Аминь, — отозвался Пейджел.

— Кстати, профессор, насчет «моря бедствий»… Вы были знакомы с Барнардом? — поинтересовался Гриссел.

— Лично — нет. Но о нем ходит много слухов и сплетен.

— В связи с чем? — оживился Деккер.

— В связи с музыкой, — ответил Пейджел. — И с женщинами.

— Его жена утверждает то же самое, — кивнул Гриссел.

— Как будто ей мало досталось, — сказал Пейджел.

— Что вы имеете в виду, профессор? — спросил Деккер.

— Вам известно, что в свое время она была звездой первой величины?

— Ну да? — поразился Деккер.

Пейджел говорил, не поднимая головы и умело орудуя инструментами.

— Барнард ее, что называется, «открыл» — терпеть не могу это выражение. Впрочем, в современной музыке я полный профан. Как вам известно, моя истинная любовь — классика. Известно, что Адам Барнард был юристом, а позже сделался одним из столпов нашего шоу-бизнеса. Ксандра стала его первой звездой…

— Ксандра?

— Ее сценический псевдоним, — пояснил Гриссел.

— Значит, она была певицей?

— Конечно. И очень хорошей певицей, — ответил Пейджел.

— И давно это было, профессор?

— Лет пятнадцать-двадцать назад.

— Никогда о ней не слышал. — Деккер покачал головой.

— Она сошла со сцены. Довольно внезапно.

— Застукала мужа с другой женщиной, — сказал Гриссел. — Тогда-то она и начала пить…

— Да, так говорили. Итак, вот вам пока неофициальные и неподтвержденные данные: по моим прикидкам, смерть наступила… — Пейджел посмотрел на часы, — между двумя и тремя часами ночи. Как вы уже, несомненно, установили, причина смерти — две огнестрельные раны, нанесенные из малокалиберного пистолета. Локализация ранений и малое количество частиц пороха позволяет предположить, что стреляли с расстояния двух-четырех метров… Убийца — неплохой стрелок: раны расположены на расстоянии менее трех сантиметров друг от друга.

— И убили его не здесь, — сказал Деккер.

— Вот именно.

— Всего две раны? — уточнил Гриссел.

Патологоанатом кивнул.

— Из этого пистолета произвели три выстрела…

— Профессор, — сказал Деккер, — его жена алкоголичка. Известно, что вчера вечером она напилась в стельку. Я распорядился взять у нее кровь на анализ, но будет ли от него толк восемь или даже десять часов спустя?

— Дорогой Франсман, сейчас в нашем распоряжении имеется этил-глюкуронид. С его помощью можно определить наличие алкоголя в крови и через тридцать шесть часов. А если брать на анализ мочу, то и через пять суток после приема алкоголя.

Деккер вздохнул с облегчением.

— Не скрою, я согласен с Никитой. Не верится, что Барнарда убила жена.

— Почему, профессор?

— А вы сами на него взгляните, Франсман. Рост у него под метр девяносто. Слегка толстоват; по моим прикидкам, килограммов сто десять, а то и больше. Даже нам с вами с трудом удалось бы втащить его труп наверх по лестнице, а мы ведь трезвые. — Пейджел споро собирал инструменты. — Его необходимо доставить в морг; здесь я больше ничего сделать не могу.

— Кому-то пришлось здорово попотеть, чтобы втащить его на второй этаж, — заметил Деккер.

— «Да, вот помеха»… — снова процитировал Пейджел.

— Женщины… — вслух рассуждал Деккер.

Пейджел выпрямился.

— Кстати, Франсман, не нужно недооценивать нравы в кругах южноафриканской музыкальной индустрии. Постоянные конфликты, столкновение интересов…

— Простите, не понял…

— Вы читаете массовые издания?

Деккер неопределенно пожал плечами.

— Да, жизнь представителя закона — не сахар: одна работа и никаких развлечений. Франсман, в музыкальной индустрии, в сегменте музыки на языке африкаанс крутятся деньги. Большие деньги. Но деньги — только верхушка айсберга, или, как говорят у нас, только ухо гиппопотама. Постоянные интриги. Скандалы. Разводы, сексуальные домогательства, педофилия… Здесь чаще наносят друг другу удары в спину, чем в «Юлии Цезаре». Грызутся из-за всего — записи аккомпанемента, контрактов, участия в том или ином фестивале или концерте, вознаграждения, кому дозволено поставить мюзикл об исторических личностях, кто какого места достоин в истории музыки…

— Но почему так, профессор? — спросил разочарованный до глубины души Гриссел.

— Никита, люди есть люди. Если на кону богатство и слава… Обычное дело: в музыкальной индустрии, как везде, есть свои клики, враждующие лагеря. Добавьте сюда огромное самомнение, артистический темперамент, повышенную ранимость, ненависть, ревность, зависть. Бывает, люди годами не разговаривают друг с другом, становятся заклятыми врагами… Список можно продолжать до бесконечности. Наш Адам находился в самой гуще событий. Неужели этого недостаточно для убийства? Как совершенно верно заметил Франсман, в нашей стране возможно все.

В библиотеку вошли эксперты-криминалисты Джимми и Арнольд.

— А, профессор уже здесь! Доброе утро! — поздоровался толстяк Арнольд.

— Входят Розенкранц и Гильденстерн. Доброе утро, господа.

— Профессор, можно кое о чем вас спросить?

— Конечно.

— Вот в чем дело… — начал Арнольд.

— Мы тут поспорили… — подхватил Джимми.

— Профессор, зачем женщинам такая большая грудь?

— Я что хочу сказать, если посмотреть на животных…

— У них различия не так заметны, профессор…

— Вот болтуны! — в сердцах воскликнул Франсман Деккер.

— По-моему, все дело в революции, — глубокомысленно заметил Арнольд.

— Не в революции, а в эволюции, дубина! — уточнил Джимми.