конечно же, веские основания для такого решения. Но в Москве на демонстрациях, которые проводились левыми радикалами, появились теперь портреты Горбачева в форме офицера войск СС. В декабре 1990 г. Нобелевский комитет в Норвегии присудил М.С. Горбачеву Нобелевскую премию мира за 1990 г. Однако, по признанию самого лауреата, он получил после этого сотни поздравительных телеграмм из всех стран мира, но также тысячи оскорбительных телеграмм со всех концов родной страны. Руководитель канцелярии президента Валерий Болдин позднее писал, что он просто не мог положить на стол Горбачеву большую часть полученных в это время писем и телеграмм, которые приносили в Кремль. «Достоин ли Горбачев Нобелевской премии мира? – задавал себе и читателям вопрос политолог Алексей Кива. – Да, Горбачев заслужил эту премию в гораздо большей мере, чем любой другой ныне живущий государственный и политический деятель. Но участь реформаторов, каковым является Горбачев, незавидна. Они несут на себе страшно тяжелый груз, их путь изобилует подъемами и спусками, он извилист и скользок. И никто не считает их своими, ни правые, ни левые»[189]. Такое обобщение неправомерно, ибо участь реформатора зависит от успешности или неуспешности предпринятых им реформ, от их разумности или неразумности. М. Горбачев и сам позднее пользовался сходными формулами и оправданиями, заявляя, что «счастливых реформаторов не бывает». Не знаю, как насчет счастья, но успешных реформаторов в истории было немало, в том числе и в России. Реформы – это действительно тяжелый груз, и путь реформатора извилист и скользок. Но именно поэтому дорога реформ требует очень хорошей подготовки и должного оснащения. Отправившись в этот путь налегке, М. Горбачев потерпел неудачу. Но он ведь шел не один. Теперь он и вовсе не знал, что ему делать, ибо видел вокруг себя совсем иные картины, чем те, которые он рисовал в своем воображении и в своих обещаниях в начале перестройки.

Горбачева уже называли на Западе «человеком года» – в одних журналах по итогам 1987 г., а в других – по итогам 1988 г. Подводя итоги всему десятилетию 80-х гг., популярный американский журнал «Тайм» назвал 1 января 1991 г. Горбачева «человеком десятилетия». В редакционной статье по этому поводу говорилось, что именно советский лидер оказал наибольшее влияние на события в мире в 80-е гг. Вероятно, это была справедливая оценка. Однако если на Западе оценивали это влияние Горбачева как позитивное, то в СССР большая часть наблюдателей склонна была говорить о негативном влиянии Горбачева на ситуацию в стране. И для такой позиции также было много оснований.

2 марта 1991 г. Михаил Горбачев отмечал свое 60-летие. Этот юбилей не стал поводом для каких-либо официальных церемоний или подведения итогов. Горбачева поздравили в его кабинете помощники, многие члены Политбюро. Из газет Горбачева поздравила только «Рабочая трибуна». Газеты КПСС обошли юбилей генсека молчанием. «День рождения, грустный праздник», – писала газета «Россия». «Господи! Что же пожелать Михаилу Сергеевичу в день его рождения?» – восклицал здесь Леонид Радзиховский[190]. В поддержку Горбачева выступил, однако, публицист Сергей Кичигин из еженедельника «Собеседник». «Я рискну доказать, – писал Кичигин, – что Горбачев – это крупнейший деятель не только советской, но и всей отечественной истории. Медленно и тяжело шагает он, перенося точку опоры слева направо и справа налево, но каждый его шаг – это все-таки шаг вперед. Если руководствоваться законом больших чисел, то мы неизбежно придем к выводу о том, что Горбачеву видны такие направления и тенденции политического развития, которые мы, находящиеся в водовороте жизни, воспринимаем лишь фрагментарно. Гибкость, которую демонстрирует Горбачев, было бы ошибочно принимать за беспринципность и слабость». Однако никаких доказательств этого тезиса в большой статье С. Кичигина под выразительным заголовком «На проклятом месте» не было [191]. Центральное телевидение показало нам в эти дни фильм «Быть самим собой» – о Горбачеве. Фильм был плохим и сам по себе, но и обстановка в стране не могла способствовать успеху подобной киноленты. Режиссер Сергей Толкачев начал готовить серию фильмов о Горбачеве еще в конце 1988 г. Вторую картину этого сериала, «Первый президент», предполагалось показать немного позже. Речь шла в ней о международной деятельности Горбачева. Тем самым была продолжена традиция, которая шла еще от фильма «Клятва» – о Сталине. Потом был фильм «Дорогой Никита Сергеевич» – о Хрущеве. Еще через 15 лет появился большой фильм «Великий ленинец» – о Леониде Брежневе. И вот теперь мы могли видеть кинофильм о первых шагах реформаторской деятельности Михаила Горбачева, но ее итоги мы могли видеть вокруг себя и без телевидения.

Как народный депутат СССР и как член ЦК КПСС, я получал весной 1991 г. от 20 до 50 писем ежедневно – из разных концов страны. Почти половина этих писем была о Горбачеве. «Читаем, смотрим по ТВ передачи работы Верховного Совета СССР, – писала мне группа рабочих из Астрахани, – и глубоко возмущены, удивлены, а то и просто взбешены – как вы, грамотные и умные люди, можете не понимать, что дальше такое руководство страной терпеть нельзя, невозможно! Почему нам, простым людям, видно и понятно, что страна скатилась в пропасть, а вам это не видно?! Ведь давным-давно ясно и понятно, что эта должность не для Горбачева. Для такой большой и сложной работы – умение предвидеть, опередить события, разобраться в сложностях экономики, политики, национальных отношений и понять, куда и что может привести и чем обернуться в настоящем и будущем – у Горбачева нет ни ума, ни знаний, ни опыта, нет (если хотите) ни совести, ни чести, ни внутренней культуры и эрудиции, честности и гражданской ответственности. Не дано ему иметь эти качества! Это серая, бесцветная личность, в течение 5 лет одна легковесная болтовня, он извивается, как ящерица между камнями. А страна развалена, ограблена, разложена и стала посмешищем всего мира». И это было не самое резкое из писем. О желательности, даже о неизбежности отставки Горбачева писали и многие из авторитетных российских газет. Политический обозреватель «Независимой газеты» Виктор Гущин писал: «Объективный анализ положения в стране приводит к выводу: все, что нам предстоит увидеть, будет не только жалкой и жестокой агонией политической карьеры Горбачева, но и часом страданий народа. Спасение возможно только в одном случае. Если сам Горбачев, осознав критический характер ситуации, сойдет с политической арены добровольно. Абсолютно все убеждены, что вывести страну из кризиса М. Горбачеву не удастся. Процесс разрушения его политического имиджа, падения авторитета и влияния стал необратимым. Слишком много за минувшие шесть лет допущено ошибок, просчетов, сделано невыверенных ходов. Многое делалось невпопад, с опозданием или, наоборот, преждевременно, с разрушительным для Горбачева и его политического авторитета эффектом. Переоценив себя, не осуществив в необходимых масштабах личной перестройки, Горбачев неизбежно должен был оказаться в роли вселенского обманщика. Что это, вина его или беда?»[192] . Михаил Горбачев и сам мучительно размышлял весной 1991 г. о возможности ухода в отставку, но с поста Генсека, а не Президента СССР. На апрельском Пленуме ЦК КПСС, когда один за другим несколько ораторов – первых секретарей обкомов партии – подвергли Горбачева весьма резкой критике, он неожиданно стукнул рукой по столу и сказал: «Хватит! Ухожу в отставку!» – поднялся и вышел за кулисы, в свой рабочий кабинет. Пленум был прерван часа на два. Члены ЦК разбились на группы и в большой растерянности обсуждали ситуацию. Членов Политбюро в зале не было, они проводили свое совещание. Уже через час стало понятно: среди членов ЦК КПСС нет ни одного человека, которого можно было бы избрать хотя бы временно на пост руководителя ЦК КПСС, да никто на этот пост и не претендовал. Еще через час нам объявили, что «в высших интересах партии» Политбюро просило генсека взять обратно свое заявление и вернуться к исполнению своих прежних обязанностей. Горбачев с этим согласился опять-таки «в высших интересах страны и партии».

Все более громко звучали, однако, голоса тех деятелей союзного и республиканского руководства, которые требовали отставки Горбачева в первую очередь не с поста генсека, а с поста Президента СССР. Этого требовала, в частности, большая группа народных депутатов из объединения «Союз», возглавляемого Виктором Алкснисом и Сажи Умалатовой. Под их обращением в апреле поставили свои подписи 400 депутатов. Обсуждались и кандидатуры возможных преемников – Лукьянов, Янаев, даже Ельцин. В эти же дни в газете «Комсомольская правда», которая выходила в свет тиражом в 16 миллионов экземпляров, политический обозреватель Леонид Никитинский писал: «Через несколько месяцев Борис Ельцин может стать первым российским президентом, и Горбачев в качестве мальчика для битья ему уже больше не будет нужен. По отношению к Ельцину он тоже отыграл свою историческую роль, раз семь наступив на одни и те же грабли и поспособствовав своему сопернику собрать все очки, которые только мыслимо было взять в оппозиции. Вечный поиск компромисса привел Горбачева к тому, что сегодня он оказался трагически никому не нужен – лишняя фигура на доске, где продолжается упорное противоборство двух главных политических сил. Он – камень на дороге. Но если одним он мешает идти вперед, то другим – назад, и этого нельзя не