заседание поправки к тексту Договора и даже одергивал скептиков, иронизировавших на счет неблагозвучности названия ССГ – Союз суверенных государств. «Ничего, привыкнут», – говорил Ельцин.

Прервав ненадолго свои труды над проектами Союзного Договора, М. Горбачев 30 октября 1991 г. вылетел в Мадрид на большую мирную конференцию по Ближнему Востоку. В последний раз он пожимал здесь руки западным лидерам как глава СССР. На совместной с Дж. Бушем заключительной пресс- конференции Горбачеву задали вопрос: «Михаил Сергеевич, кто Вас сейчас замещает в Москве?!» «Никто», – ответил Горбачев. Собравшихся в Мадриде журналистов гораздо больше волновали события в Москве, чем на Ближнем Востоке[272].

4 ноября 1991 г. на заседании Госсовета СССР в Кремле Горбачеву удалось, казалось бы, добиться важного продвижения вперед: речь шла о создании в Союзе суверенных государств единой армии. Даже Ельцин заявил здесь, что Россия никогда не пойдет на создание собственной армии, а поддержит создание единых Вооруженных Сил. Когда зашел вопрос о МИДе, Ельцин также сказал, что Россия «не рвется» создавать за рубежом свои посольства. 14 ноября на заседании Госсовета в Ново-Огареве, как под нажимом, так и благодаря уступкам Горбачева, главы семи республик договорились до конца года подписать соглашение о создании единого конфедеративного государства. Это были Россия, Беларусь, Кыргызстан, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан. В зале, где результатов заседания ждали десятки журналистов и телеоператоров, объявление об этом сделал не Горбачев, а Ельцин. «Трудно сказать, какое число государств войдет в Союз, – сказал Ельцин, – но у меня твердое убеждение, что Союз будет!» Ельцина поддержал Назарбаев: «Казахстан всегда стоял за сохранение Союза, не того, который был, а союза, который реально сегодня существует, это союз суверенных государств – самостоятельных и равноправных». Более подробно о достигнутом предварительном соглашении говорил Горбачев: в ССГ будут свой парламент, свое правительство, своя армия и свое высшее должностное лицо – президент, который будет избираться гражданами республик, входящих в Союз.

Горбачев торопился закрепить успех, и он назначил на 25 ноября новое заседание Госсовета, на котором лидеры хотя бы семи союзных республик должны были парафировать текст нового Союзного Договора. Горбачев объявил об этом журналистам еще до начала заседания. Но он слишком поспешил. Первым на заседании выступил Ельцин. Он заявил, что в российской позиции возникли «новые моменты», которые не позволяют ему парафировать проект договора в том виде, в каком он представлен. Ельцина поддержали В. Шушкевич и И. Каримов. Лидеры Украины и Азербайджана вообще не приехали в Ново- Огарево. Разгневанный Горбачев покинул заседание и поднялся в свой кабинет. Назревал скандал, которого, однако, никто не хотел. Уговаривать Горбачева отправились Ельцин и Шушкевич. «Ну вот, нас делегировали на поклон – к царю, к хану», – сказал, входя в кабинет Президента СССР, Борис Ельцин. «Ладно, ладно, царь Борис», – ответил Горбачев. Была выработана компромиссная формулировка о том, что проект Договора будет направлен на обсуждение в парламенты республик. Об этом Горбачев и сообщил собравшимся в Ново-Огареве журналистам. Самый последний вариант Союзного Договора был опубликован в газетах «Известия» и «Правда» 27 ноября 1991 г. Комментарии и российских, и западных наблюдателей были в эти дни крайне пессимистическими. И Горбачев, и Ельцин отдельно друг от друга сообщили прессе, что они «не мыслят Союза без Украины». При этом Ельцин сказал, что «надо будет сделать все, чтобы убедить украинцев присоединиться к Союзному Договору». Но он сделал при этом оговорку, на которую в те дни никто не обратил особого внимания: «Если этого не получится, надо будет подумать о других вариантах»[273].

В то время как Горбачев был занят поисками новых формул Союзного Договора, а Ельцин формировал новый состав российского правительства, в российской печати, а также в структурах Верховного Совета РСФСР начала набирать силу новая антикоммунистическая кампания. Сама Компартия, деятельность которой была приостановлена, не давала для этого никакого повода. Да, конечно, продолжали выходить в свет многие коммунистические издания, в том числе газеты «Правда», «Советская Россия», «Гласность», но они сохраняли предельную лояльность к новым органам власти. 5 сентября 1991 г. Владимир Ивашко собрал остатки Секретариата ЦК КПСС, чтобы принять формальное решение о роспуске аппарата ЦК КПСС и всех партийных органов, – «считаясь с реальностью». Без работы остались около 170 тысяч профессиональных работников партийного аппарата, которые нуждались в помощи и трудоустройстве. Эти люди должны были получить необходимые документы, которые позволяли бы им найти новую работу или оформить пенсию. Для этих целей была создана ликвидационная комиссия во главе с Валентином Купцовым, которая получила несколько помещений на улице Куйбышева и на Старой площади и разрешение работать до 10 ноября 1991 г. Еще 25 августа Борис Ельцин издал указ о передаче всех зданий и имущества КПСС в государственную собственность Российской Федерации. Но этот указ был некорректен с юридической точки зрения, так как деятельность КПСС была не запрещена, но лишь приостановлена. Для окончательного решения вопроса о собственности КПСС необходимо было решение судебных инстанций. Общее имущество КПСС было очень велико. По данным Прокуратуры РСФСР, в собственности КПСС значились на 1 августа 1991 г. 4228 административных зданий, более 180 общественно-политических центров, 16 институтов по общественно-политическим исследованиям, 41 учебное заведение, 134 гостиницы, 145 автобаз, 840 гаражей, 23 санатория и дома отдыха, а также тысячи загородных дач и дачных комплексов. В различного рода банках страны на счетах КПСС имелось более 5 млрд. рублей и около 150 миллионов долларов[274]. Я не упоминаю в этом перечне больницы и поликлиники, так как они продолжали работать, тогда как большая часть других зданий и учреждений, принадлежащих КПСС, стояли опечатанными. Именно вопрос об имуществе КПСС стимулировал новую антикоммунистическую кампанию. Некоторые газеты писали даже о том, что, кроме взятых под контроль в банках легальных партийных средств, у КПСС имеется большая сеть нелегальных финансовых структур и «касс», в которых запрятаны десятки млрд. рублей, много золота, валюты, бриллиантов и т.п. Все эти богатства были якобы заблаговременно укрыты не только на территории Союза, но и за границей.

Наиболее активно выступали против КПСС писатели, правда, не самые известные. Московский писатель-сатирик Александр Иванов требовал от Ельцина решительно изгонять с государственной службы всех людей, уличенных в симпатиях к коммунистической идее. Коммунистов надо искоренять, беря пример с Пиночета в Чили. Иванов считал, что главным критерием для государственного служащего должен быть антикоммунизм. Писатель из более молодых Леонид Шорохов истерически восклицал: «Всегда и везде, сколько себя и других помню: «мы» и «они». «Мы» – это нормальные люди, трудящиеся; «они» – это паразиты, коммунисты. Власть имущих, конечно, ни один народ не любит, но так, как в России поганых их ненавидели, – это заслужить надо. Десятками миллионов людей КПСС воспринималась как враг злейший, поработитель хуже чужеземного, хуже Гитлера. Ленины да Сталины, Бухарины да Троцкие, Пельши да Брежневы – не русские, не грузины, не латыши, они коммунисты, денационализированный элемент, перекати-поле, маргиналы. И выбивали они по преимуществу РУССКИЙ интеллект, РУССКОЕ национальное самосознание, РУССКИЙ нравственный дух... Не христиане и не нехристи, шваль советская!»[275]. Еще одна писательница, Олеся Николаева, использовала не политическую ругань, а библейские образы. «У меня, – писала она, – есть общее ощущение некоего преднамеренного хитроумного замысла и тончайшего расчета. Но кто придумал, подстроил и разыграл? КТО? Уж не сам ли бывший генсек? Но сия стратегия разворачивалась выше человеческого «могу», на уровне народной, мировой судьбы. И потому дождевая вода московского неба покрывала мятежников подобно библейским волнам Черного моря, потопившего фараоновы колесницы, почти уже настигавшие богоспасаемый народ. Мы прощены! Россия прощена и помилована, выведена из земли Египетской, 74-летнего Вавилонского плена. Призрак, сильно припозднившийся в своих европейских прогулках, прянул во тьму и исчез с первым же петушиным криком. Пора приниматься за свои дела: сеять хлеб, строить жилища, молиться, учить древнегреческий»[276].

Не отставали от писателей и многие ученые, в том числе и активные еще недавно члены партии. Основатель и директор научно-технического комплекса «Микрохирургия глаза», член КПСС с 1957 г., народный депутат СССР от КПСС Святослав Федоров писал: «Еще в 1917 г. в России была создана империя зла и в качестве ее главного идола везде поставлен, повешен, нарисован, вычеканен, вылеплен Ленин. Создана новая религия, основой которой служат три главных принципа человеческих отношений: обожать и пресмыкаться перед высшими; ненавидеть и завидовать тебе; понукать и подавлять подчиненного тебе. Только при выполнении этих правил нам было обещано жалкое существование в этой стране... Для