полторы сотни челюстей старательно пережевывали пищу. И лишь когда все было съедено и выпито, началось какое-то общение. Послышались голоса, смех, кто-то даже начал петь, закрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону.
Ким тоже чувствовал себя на удивление хорошо, даже сидевшие рядом с ним уголовники казались ему теперь вполне нормальными ребятами. На что Шнырь мерзкий тип, так и тот с улыбкой глядел на Кима и почему-то ему подмигивал. Ким улыбнулся в ответ, Шнырь радостно засмеялся.
Надзиратель взглянул на часы и подал сигнал об окончании ужина, смертники поднялись из-за стола и потянулись в свои каюты. Шнырь шел рядом с Кимом, обняв его за плечи и во весь голос вспоминая, как весело он проводил время с девочками из монастырской общины Святого Иова. Ким слушал, время от времени кивал и все никак не мог дождаться, пока Шнырь замолчит, — ему хотелось рассказать о том, как однажды он познакомился с сестрами-близняшками. Перехватить инициативу ему удалось только в каюте, причем слушали его все. История действительно была смешной, и когда Ким повествовал о том, как обманывали его сестры, выдавая себя за одну ненасытную девицу, смеялся даже всегда серьезный Стратег.
Потом слово взял Барон, он выложил во всех подробностях, как грабил виллу одного богатого идиота и случайно наткнулся на его жену, которая должна была куда-то уехать, но почему-то осталась дома. Барон в деталях передал, как забавлялся с ней, как купался с этой дамой в бассейне да потом в этом же бассейне ее и утопил. Когда он дошел до того, как бедняжка пыталась выбраться из воды, а он ногой заталкивал ее обратно, все смеялись, хохотал и Ким. Барон и в самом деле рассказывал презабавно, жестикулируя и корча рожи.
Веселое общение длилось больше часа, за это время Ким успел почувствовать себя здесь так, словно всю жизнь знал этих ребят. Шнырь даже показал ему свои журналы, пуская слюни и тыча пальцем в фотографии наиболее симпатичных девиц. Одну из них, обнаженную грудастую даму верхом на белом скакуне, он даже назвал своей женой.
— Правда, — добавил он, понизив голос, — она об этом еще не знает, но когда я выберусь отсюда, то обязательно найду ее и мы поженимся.
А потом свет стал меркнуть, это было сигналом отбоя. И пока свет не стал совсем тусклым, надо было успеть раздеться и лечь в постель. Укрывшись одеялом, Ким еще долго следил за тускнеющими лампами, и на губах его играла улыбка.
Проснулся он ночью от какого-то гула. Не сразу понял, где он, присел на кровати — и ткнулся головой в металлический потолок. Протер глаза и огляделся.
В каюте стоял густой сумрак, единственная лампочка едва светилась. Внизу громко храпел Стратег, Шнырь что-то бормотал во сне, уткнувшись лицом в стенку и с головой закутавшись в одеяло. Прислушавшись к сотрясающей корабль дрожи, Ким понят — они взлетают.
Поправив подушку, он снова лег, на душе почему-то было удивительно мерзко. Не иначе, он что-то пил вчера? — Ким попытался вспомнить прошедший вечер. Да нет, только стакан пива.
Медленно наваливалась тяжесть. Ким ждал, когда же это закончится, но тяжесть только нарастала. Стратег перестал храпеть, внизу вполголоса матерился Барон. Один Шнырь продолжал спать, разве что перестал болтать и теперь лишь тихо постанывал.
Наконец перегрузки достигли максимума, затем медленно ослабели. Ким понимал, что корабль военный, очень мощный, но неужели была реальная необходимость взлетать так быстро? Хотя возможно, пилоты и командир корабля просто наслаждались его мощью.
Прошло еще минут пятнадцать, все это время Ким лежал и вслушивался в дрожь корабля. Затем корабль тряхнуло в последний раз, и стало совсем тихо. Это тоже было понятно — включили маршевые двигатели, за бортом крейсера сейчас бьется в невидимых силовых вихрях искаженное и сжатое пространство.
Барон говорил, что они летят давить каких-то мятежников. Вспомнив об этом, Ким снова почувствовал себя нехорошо. Значит, это карательная экспедиция. Уж не к Седрику ли они летят? По слухам, принц везде понастроил своих баз.
Ким вздохнул. Выходит, теперь он не только смертник, но еще и каратель. Стоило ли это того, чтобы жить?
Ему не хотелось об этом думать. Повернувшись на бок, Ким закрыл глаза и постарался заснуть. Это получилось у него далеко не сразу, назойливые мысли никак не хотели его отпускать. В отчаянье он начал думать о Шейле и незаметно для себя наконец-то уснул.
Проснулся Ким от тихого и на редкость противного писка, доносившегося из укрепленного на стене динамика. Часы над дверью показывали семь утра, лампы ярко горели.
Динамик наконец-то затих, Ким устало приподнялся на кровати. На соседней полке заворочался Шнырь. Зевнув, он взглянул на Кима заспанными глазами, что-то пробормотал. Потом сполз с полки, не одеваясь, сунул ноги в башмаки и вышел из каюты.
Во рту стоял какой-то неприятный привкус. Ким слез с полки, оделся, потом заправил постель и пошел умываться. Стратег и Барон все еще лежали.
Когда он вернулся, Барон и Стратег одевались, Шнырь как раз заканчивал заправлять свою постель. Его любимые журналы лежали на постели у Кима. Взглянув на Шныря, Ким переложил их ему на кровать. И тут же свалился на пол, получив сильнейший удар в челюсть.
— Я говорил тебе, чтобы ты их не трогал?! — заорал Шнырь, стоя над ним и брызгая слюной. — Говорил?!
Мир перед глазами чуточку прояснился. И хотя в голове все еще звенело, Ким уцепился за кровать Стратега и медленно приподнялся.
От второго удара Шныря ему удалось уйти — присев, он стукнул Шныря в живот, поймав его на встречном движении. Охнув, Шнырь схватился за живот и согнулся, тогда Ким схватил его за голову и ударил в лицо коленом. Залившись кровью, Шнырь упал.
— Еще раз ко мне сунешься, убью… — прохрипел Ким, потом подошел к умывальнику и открыл кран. Сделав несколько глотков, умылся, ощупал языком зубы — вроде все целые.
Барон не сказал ни слова. Переступив через стонавшего на полу Шныря, он достал из кармана сигарету и вышел из каюты, его лицо было на редкость мрачным.
Зато Стратег явно оценил этот короткий бой.
— Хорошо дерешься… — прокомментировал он, поднимаясь с кровати. Устало зевнул и тоже вышел из каюты.
Оставаться со Шнырем Киму не хотелось. Взглянув на вчерашнего приятеля, он непонимающе покачал головой и вышел вслед за Стратегом.
Мысли у Кима были самыми черными. Не говоря уже о том, что поводов для радости и так не наблюдалось, стычка со Шнырем подействовала на него угнетающе. Может, именно поэтому Ким до самого завтрака был мрачен и нелюдим.
К удивлению Кима, Шнырь на завтрак все же пришел. Да и физиономия его пострадала не так уж сильно — Ким все же сдерживал удар, понимая, что это не тот случай, когда надо бить во всю силу. Мельком взглянув на Кима, Шнырь поставил в стороне от него поднос, сел и принялся за еду.
За ночь Ким успел проголодаться, он и не помнил, когда еще был таким голодным. Не иначе, в еду им что-то подсыпали, какие-нибудь регуляторы метаболизма. Это было вполне объяснимо, подобные добавки помогают наращивать мышечную массу. К тому же Ким знал, что сразу после завтрака начнутся тренировки. Боец должен быть умелым, без этого в современной войне не победить.
Аппетит и в самом деле был отменным. Ким ел и чувствовал, как разливается по телу приятная истома. Странно — он считал, что все дело в пиве, но ведь он еще не дошел до него…
Когда Ким выпил утреннюю порцию пива, ему стало совсем хорошо, мир уже не казался таким мрачным. Даже Шнырь теперь не выглядел в его глазах негодяем. Ну бывает, мало ли что нашло на парня. Ким сам с утра мог убить любого, до того ему было мерзко.
Сразу после завтрака все разошлись по тренировочным залам. Четверке Барона и еще двум таким же подразделениям выпал зал, в котором отрабатывались действия в темноте. Новый, еще не знакомый бойцам инструктор — им оказался высокий усатый офицер в форме капитана, — начал объяснять тему
