– Если крестьяне под кланом ходят, то им такой захват по фигу! – подумав, ответил Пашка. – Приедут бредуны и отобьют деревню. А если вольные, как здесь… То… не знаю. Мелкую шайку они сами расколошматят, когда проснутся, а большой клан людей через тын ночью посылать не будет. Лучше приехать днем с пулеметами, да и договориться миром.

– С пулеметами, да миром? – расхохотался Виссарион и сержанты охотно подхватили смех командира. – Да, блин… умеете вы тут договариваться! Как там говорится? Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом!

– Ну да, как-то так! – совершенно серьезно подтвердил Пашка. – И еще вам совет – взрослых мужиков не берите – толку от такого «языка» не будет!

– Это еще почему? – удивился Виссарион. – Мы можем любого разговорить!

– Да вы его хоть на ремешки порежьте тупыми ножами! – усмехнулся Пашка. – Ничего не скажет, сколько раз пробовали… Упертый народ! Вы лучше девку какую поймайте или бабу молодую. Эти сразу расколются и всё сами расскажут. Их даже бить не надо, не то что пытать…

– Ага, – принял информацию к сведению Виссарион. – Учтем! Еще вопрос: если мы во двор проберемся и возле сортира засаду устроим – поймаем кого?

– Точно – нет! Они ночью во двор не ходят – гадят в горшки. Да и во дворе наверняка собака, а то и не одна – бесшумно не залезть! Берите часового у ворот и не парьтесь. Там, как правило, пацаны дежурят или девки – как раз то, что нам нужно. Мы ведь не упыри какие, чтобы живых людей мучать?

– Правильно, Паша! – одобрительно закивали головами южане.

Моряк, подтвердив своим авторитетом «легитимность» новой власти, слинял на третий день. Прихватив «малую» долю от взятого во дворце Бритвы хабара – два десятка новеньких АК-103 и несколько тысяч патронов. Но перед самым отъездом зашел проведать Пашку. После традиционных вопросов о здоровье и пожеланий скорейшего выздоровления, Пашка все-таки решился прояснить мучавшие его сомнения:

– Сёма, а откуда ты Вратаря, то есть полковника Пирогова знаешь?

– Да пересекались несколько раз, – небрежно отмахнулся Моряк. – Он, я так понимаю, уже лет двадцать по Подмосковью мотается. Ну, с перерывами… Я его иной раз по три-четыре года не видел. То, что он разведчик из Югороссии я только лет десять назад узнал.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – удивился Пашка.

– А как я должен говорить? – усмехнулся Моряк. – Орать на всю улицу? Смотрите – вот идет мерзкий шпион из Ростова-на-Дону! Бейте его, ребята!

– Ну… не орать и не бить, а… – Пашка замялся, не зная, что предложить в качестве альтернативы такому способу действий. – Да хрен его знает! Но что-то делать нужно! Он ведь…

– …Враг? Ты хочешь сказать, что Пирогов наш враг? – посерьезнел Моряк.

– Н-н-н-нет… Не знаю… – пробурчал смущенный Пашка.

– Что он тебе плохого сделал? Лично тебе? Или всем нам? А? – поинтересовался Моряк. – Молчишь? Ну, то-то! Никакого вреда от него и его действий нет. Иначе мы его еще тогда… на ноль помножили. Просто он собирает информацию для своего командования. Должны же они знать, что тут у нас происходит. И я очень сомневаюсь, что когда-нибудь они захотят полезть к нам с агрессивными намерениями. Так что он нам не враг, а потенциальный союзник. Всё-таки все мы русские люди, сумеем в конце концов договориться!

– Значит, ты считаешь – Пирогову можно доверять? – уточнил Пашка.

– Вполне! – кивнул Моряк. – Он слов на ветер не бросает. И, кстати, за своих всегда горой. И не только своих подчиненных, а всех, кто даже временно входит в зону его ответственности. Вот как сейчас та же Танюшка или даже… ты!

– Даже я? – оторопел Пашка.

– Ну, а как ты думал? – улыбнулся Моряк. – Ты сейчас в его команде, он считает, что отвечает за тебя.

– Вот как… – прошептал Пашка и задумался.

– Да, именно так! – подтвердил Моряк. – И вот что я тебе еще скажу… по секрету… Вы правильно решили ехать на юг. Там – жизнь, а здесь – выживание. Я сколько угодно могу говорить вслух, что наша свобода – это лучшее, что у нас есть. Но в глубине души до сих пор мечтаю о горячем душе по утрам… Так что – держитесь за Пирогова. Он – ваш реальный шанс влиться в цивилизованную жизнь. Ты учиться пойдешь, профессию какую-нибудь получишь. Врачом станешь или инженером. А здесь ты сможешь только убивать, чтобы в конце самому оказаться убитым!

И Моряк, похлопав Пашку по здоровому плечу, пошел собирать манатки. А Скорострел еще долго сидел, бессмысленно глядя на некрашеную стену, вконец охренев от таких речей «идеолога бредунского движения».

Уехал Моряк на рассвете. Выходивший его провожать Пашка в тот же день слег с температурой. То ли какая-то грязь изначально все-таки попала в рану, то ли он сам разбередил ногу, шатаясь в поисках «клада» – тайника с боеприпасами по всему немаленькому зданию от чердака до подвала, но организм не выдержал. Из-за этого Нахамсон отложил их отъезд, вплоть до полного выздоровления.

– Правильно, Паша! – одобрительно закивали головами южане.

За разговором не заметили, как сгустились сумерки. Разведчики осмотрели оружие и запасные магазины, попрыгали на месте, проверяясь на стук и бряк. Всё было в порядке.

– Ну, с богом, пошли! – скомандовал Виссарион. Сержанты бесшумно скользнули в темноту. – А ты, Пашка, если с нами что случится – не пытайся отбить, а сразу рви на место сбора, понял? – напоследок напутствовал бредуна лейтенант.

– Понял, понял! – кивнул Скорострел и буркнул себе под нос, когда спина командира исчезла во мгле: – Сам разберусь что делать, не маленький!

Он удобно устроился на еще теплом капоте джипа и приготовился ждать. Ночь была тихая, в деревне, естественно, не светилось не единого огонька – керосин слишком дорог, чтобы жечь его для развлечения. Пашка даже не заметил, как незаметно задремал, пригревшись.

Разбудил его выстрел. Судя по положению луны, с момента ухода разведчиков прошло около двух часов. Поэтому они с высокой вероятностью находились именно там, где стреляли – в деревне.

«Спалились, черти! – подумал Пашка, забираясь на крышу автомобиля и прислушиваясь. – Но собаки вроде не брешут, странно… На чем же они спалились»?

Раздался еще один выстрел и сразу после него два десятка псов подняли жуткий лай. В ясно видимой при свете неполной луны серой ленте заборе вдруг образовалась черная дыра – распахнулись ворота. В проеме что-то блеснуло. Пашка пригляделся – по дороге двигалось несколько человек. Сколько точно – распознать при таком освещении на расстоянии в пятьсот метров не представлялось возможным.

«Это, наверное, парни «языка» тащат! – сообразил Пашка. – Надо подъехать ближе, подхватить их»! Он залез в джип, завел с третьей попытки остывший мотор и тихонько тронулся с места, маневрируя буквально «на ощупь». Выбравшись из кустов на дорогу, он прибавил скорости, но не сильно – колея едва просматривалась перед капотом. Всё равно проехать до бегущих по дороге людей оказалось делом полуминуты. Не доезжая до них тридцати метров, Пашка притормозил и высунулся в окно, приглядываясь. Ему показалось, что он видит больше, чем четверых человек.

Так и есть – впереди бежали трое, причем двое по бокам тащили того, что посередине, практически волоком. А за троицей виднелся почти десяток фигур.

«Твою мать! Это же мужики разведчиков преследуют! А те, видимо, раненого тащат! – понял Пашка. – Эх, не повезло ребятам! Надо помочь»!

Не глуша движок, Пашка выскользнул из-за руля и вскарабкался в кузов. Старенький ДШК звонко клацнул затвором и тут же гулкая очередь крупняка разорвала тишину. В самый последний момент Пашка передумал стрелять по толпе преследователей, взяв прицел на палец повыше. Трассирующие пули прошлись точняком на самыми головами мужиков, шевельнув волосы на макушках. Крестьяне мгновенно упали на землю и прикинулись ветошью.

Троица преследуемых добежала до «Гелена». Между Виссарионом и Бородой болталось нечто худенькое, на сержанта Котова непохожее. Разведчики рывком закинули «трофей» в кузов. Лейтенант влез за руль, а Борода запрыгнул на подножку.