данное им Кунти. А сын Панду добрался до колесницы Юдхиштхиры и, взобравшись на нее, укрылся там, мучимый стыдом, вздыхая тяжко, как змея, посаженная в кувшин.
Карна же обрушился с новой силой на панчалов. На колеснице с пышными стягами, запряженной конями, белыми, как лунное сияние, врезался предводитель Кауравов в самую гущу несметного вражеского войска. Солнце достигло уже зенита, но не знала усталости могучая рука сына возничего, и великое кровопролитие творилось в тот час на поле боя. Многие витязи панчалов были тогда убиты, и многих унесли замертво с поля, меж тем как колесницы их разбились и рассыпались на части, стяги и знамена свалились во прах, пали кони и возничие. И слоны, лишившиеся седоков, метались там под стрелами Карны, словно при лесном пожаре, и всадники, потерявшие коней, и витязи, чьи колесницы были разбиты, бежали, спешенные, спасая свою жизнь. И в смятении отступало войско панчалов, а сын возничего преследовал отступавших и продолжал истреблять и конных, и пеших, и воинов, сражающихся на колесницах и на слонах.
Вслед за Карной и другие воители стана Кауравов ринулись тогда в битву, сокрушая вражеских ратников. Доблестный Улука схватился в бою с грозным Сатьяки; великое искусство проявили оба воина, бросая копья и пуская стрелы один в другого; но, отражая удары противника, убил Улука его возничего и коней, стрелами разнес в куски его колесницу и обратил могучего Сатьяки в бегство. И сринджаи и панчалы бежали тогда от Улуки, чьи стрелы разили неприятельских воинов и валили их толпами.
Шакуни, неукротимый и беспощадный в бою, обрушил ливень стрел на храброго Сутасому. Под стрелами Шакуни рассыпалась на тысячи кусков колесница Сутасомы и сломался лук в его руках. Без колесницы и без лука, под градом вражеских стрел, не дрогнул Сутасома – схватив свой меч, он отражал им смертоносные удары. И только когда вражеская стрела переломила надвое меч Сутасомы, он покинул поле боя, швырнув оставшийся в руке обломок во врага.
Могучий Крипа появился среди сражающихся, вселяя страх в сердца воинов. И когда увидели колесницу его приближающейся к колеснице Дхриштадьюмны, в смятении уверились все в близкой гибели сына Друпады. И говорили воины Пандавов, конные, и пешие, и сражающиеся на колесницах: 'Нет сомнения, великий витязь исполнен гнева и жаждет отомстить за убитого Дрону. Избегнет ли ныне руки его Дхриштадьюмна? Спасемся ли и все мы от истребления? Он подобен Шиве, Разрушителю Вселенной'.
Недвижимый, охваченный страхом, стоял Дхриштадьюмна под градом стрел Крипы, не в силах поднять руку для своей защиты. 'Беда нависла над тобою, сын Друпады! – молвил Дхриштадьюмне его возничий. – Не устоять тебе перед этим витязем. Диво, что еще не поранила тебя насмерть одна из его стрел. Я поверну колесницу прочь от этого страшного места'. Тихим голосом отвечал Дхриштадьюмна: 'Дух мой в смятении, о благородный, и ужас сковал мои члены. Тело мое трепещет, и волосы встали дыбом. О колесничий, увези меня прочь от этого воина, туда, где сражается Арджуна. Только вблизи Арджуны или Бхимасены я могу спастись от смерти'. И колесница Дхриштадьюмны помчалась в сторону Бхимасены, преследуемая грозным Крипой.
А Критаварман схватился в бою с Шикхандином, и в жестокой схватке оба витязя омылись кровью бесчисленных ран. Оба имели устрашающий вид, пронзенные многими стрелами, торчавшими из доспехов, но продолжали сражаться с неослабевающей яростью, пока не нанес Критаварман страшный и сокрушительный удар, поразивший сына Друпады в грудь. Теряя сознание, ухватился славный Шикхандин за древко стяга, чтобы не упасть с колесницы, а возничий его повернул поспешно коней и погнал их прочь из боя, увозя от гибели раненого воина. И после поражения Шикхандина войско Пандавов, истребляемое со всех сторон, в смятении и страхе бежало с поля боя.
В это время Дурьодхана встретился с Юдхиштхирой. Как два разъяренных льва, устремились они друг на друга, непрестанно посылая тучи стрел из тугих луков. Стрелою с широким и острым концом Дурьодхана поразил насмерть возничего Юдхиштхиры, Юдхиштхира же убил одного за другим четырех коней, запряженных в колесницу Дурьодханы. Перейдя на другую колесницу, сын Дхритараштры продолжат сражаться, и стрелы его вонзались в грудь и в плечи Юдхиштхиры, и кровь забурлила из многочисленных ран на теле витязя, как горные водопады. Но не склонился старший из Пандавов под жестокими ударами, стойкий в бою, и, собрав все силы, послал во врага стрелу с острым и твердым, как алмаз, наконечником. Та стрела тяжко поразила Дурьодхану и, пройдя сквозь его тело, глубоко вонзилась в землю. Тогда Дурьодхана, полный ярости, поднял свою огромную палицу и хотел метнуть ее в Юдхиштхиру, дабы покончить одним ударом с враждой и войной, но, прежде чем он успел это сделать, дротик Юдхиштхиры пронзил его грудь. И, потеряв сознание, упал властитель Кауравов на своей колеснице.
В это мгновение Бхимасена, помня о своей клятве, вскричал, обращаясь к Юдхиштхире: 'Да не будет он убит тобою, о царь!' И Юдхиштхира воздержался от последнего удара, а возничий Дурьодханы повернул между тем коней, увозя своего господина туда, куда не достигали вражеские стрелы.
Когда солнце начало клониться к закату, войска Кауравов с Карной во главе ринулись с новой силой на неприятельские рати, тесня их и обращая в бегство. В этой ужасной битве, подобной битве между богами и асурами, отважные воины сокрушали слонов и колесницы, коней и людей, поражая их боевыми топорами и мечами, палицами и копьями. И земля, как драгоценным убором, украсилась сотнями отрубленных голов, блистающих золотыми диадемами и серьгами, и реки крови заструились по ней. Поле, покрытое трупами слонов и коней и телами витязей с застывшими лицами и зияющими ранами, выглядело как владения бога смерти в день кончины вселенной.
Сатьяки, украшение рода Чини, первым противостоял этому яростному натиску Кауравов. Сотнями стрел, сверкающих, как солнечные лучи, осыпал его Карна, и сотни стрел, смертоносных, как ядовитые змеи, выпустил Сатьяки в Карну. И в то же время Дхриштадьюмна во главе сильного войска преградил путь наступающим Кауравам, и жестокий бой закипел вокруг его стяга. Когда же появилась на поле колесница Арджуны, сотрясая землю и словно раскатами грома оглашая окрестность, страх объял воинов Карны, и хлынули они прочь, как волны бурного океана, отраженные от берега. Подняв свой грозный лук и словно приплясывая на своей колеснице, затмил Арджуна тучами стрел небо над головами бегущих. Сокрушая вражеские колесницы, слонов с их седоками и пеших воинов, мчался он по полю, подобный Яме, богу смерти.
Дурьодхана, оправившийся от ран, один преградил ему дорогу. Семью стрелами Арджуна сразил возничего Дурьодханы и его коней, сбил его стяг и разорвал тетиву на луке. Затем Арджуна направил на Дурьодхану стрелу, ужасающую своим видом и несущую смерть всем живым существам на своем пути. И не миновал бы в то время гибели старший сын Дхритараштры, если бы не пришел к нему на помощь Ашваттхаман, разбивший ту стрелу в полете своими стрелами на семь частей.
Обрушившись на Ашваттхамана, Арджуна сразил его коней, разорвал стрелою тетиву на его луке и помчался дальше, сметая неприятельских витязей перед собой, туда, где Карна теснил рати Пандавов.
Оставив Сатьяки, Карна устремился навстречу Арджуне и в одно мгновение
