изображением для рекламы новых товаров. Нельзя сказать, что я был вполне счастлив в то время.

В 1958 году, когда ИАК (я об этом уже рассказывал) организовал национальную итальянскую экспедицию в Каракорум на штурм Гашербрума- IV высотой 7980 метров, меня и Вальтера пригласили принять в ней участие. Я был в восторге: наконец-то осуществлялась моя мечта — мечта всякого молодого альпиниста — помериться силами с великими вершинами Земли! После восхождения я вернусь с победой и продолжу кочевую жизнь; никакого сидения на месте. Андреа, который в то время был одним из сильнейших альпинистов Италии, не взяли в группу, что было для него болезненным ударом.

Мы возвратились с Гашербрума- IV победителями. Повсюду люди встречали нас цветами и овациями. Мне предложили занять чисто представительское место «консультанта» одного из крупных швейных предприятий, занимавшегося производством одежды для альпинистов. Охваченный восторгом и эйфорией успеха, я приобрел первый свой автомобиль — «Фиат-600».

Очень скоро я поехал навестить Андреа. На большом сельском хуторе, где он жил, я не застал друга. Однако мать его сказала, что Андреа можно найти в кафе на станции Вилла-Санта: фирма, где работал ее сын, закрылась, и он остался без работы. Довольно скоро я нашел Андреа. Он сидел в кафе в компании друзей, таких же безработных. Мой приезд доставил ему удовольствие оттого, что я, герой нашумевшего восхождения, о котором в те дни кричали газеты, радио, телевидение, приехал к нему. Но когда мы вышли из кафе, я заметил, что Андреа внимательно разглядывает меня: мой элегантный костюм, мою новую машину, радость и удовлетворение на моем лице. Он смотрел на меня и молчал, а я не знал, что сказать.

Спустя несколько лет мой друг, сильный и выносливый Андреа, погиб на Монблане от истощения сил. Причиной его смерти я считаю глубокое разочарование своей жизнью, которой, как оказалось, распоряжались другие.

Правда, в последнее время он участвовал в восхождениях, но делал это с безразличием побежденного. На стоянках он соглашался на самое неудобное место. Иногда казалось даже, что он нарочно стремится к неудобству. И если какой-нибудь острый камень, который легко можно было отодвинуть в сторону, врезался ему в спину, Андреа никак не реагировал на это.

Мне вот что думается: человек, изможденный многодневными высокогорными буранами, хочет покоя и сна. Тело при этом холодеет, становится нечувствительным к страданиям; человек ложится на лед, словно в постель, и в смертном ледяном холоде обретает долгожданное отдохновение.

Чтобы не случилось подобного, совершенно необходимо прислушиваться к голосу своих чувств, к чему-то всегда стремиться и, главное, понимать свою пользу для других людей.

На календаре 1968 год. Новое путешествие, которое я собираюсь начать, приведет меня в молчаливые просторы одного из самых холодных районов Земли, на Северный полюс. Туда, где наша планета теряет привычные черты, где день сливается с ночью, а причудливая игра света придает нагромождениям льда колдовской устрашающий облик. Я отправляюсь в это ледовое царство на краю земли в поисках его угрюмого владыки — полярного медведя, крупнейшего из современных хищников.

Организованная отнюдь не для забавы поездка служит этапом масштабной научной операции, скромным участием в которой я не устаю гордиться. Нам придется сорвать покров с многочисленных тайн, окружающих жизнь этих зверей, чтобы затем уберечь их от уничтожения, угроза которого, по мнению многих исследователей, уже нависла над ними.

Кроме меня в экспедиции восемь моих замечательных товарищей: Бруно Ваилати — спортсмен- подводник с мировой известностью, начальник экспедиции; Арнальдо Маттеи — римлянин, специалист по подводным съемкам; Мишель Лобре — парижанин (хотя родился и вырос в Новой Каледонии), спортсмен- подводник; Рамон Браво — мексиканец, олимпийский чемпион по плаванию, подводник; Герман Карраско — тоже мексиканец и тоже подводник; Ларе Странгерт — швед, подводник; Тур Ларсен — норвежец, биолог из университета в Осло; Чарльз Джонкель — канадец, зоолог.

В бесконечных просторах Арктики у нас назначено свидание с «Польстьерной» — кораблем-штаб- квартирой исследователей, участвующих в операции «Медведь».

Разработка этой темы находится в первой фазе. Как уже говорилось, наука располагает пока что скудными и неточными сведениями о жизни белых медведей. Информация отдельных исследователей носит фрагментарный характер. Из рассказов эскимосов трудно уяснить границу, отделяющую вымысел от правды. Неизвестно даже, сколько медведей бродит по арктическим льдам. По одним оценкам, их поголовье составляет 5000, по другим — более 20 000. Следовательно, необходимо прежде всего осуществить перепись белых медведей. Нам придется не только фотографировать их под водой, но и вплотную приблизиться к некоторым экземплярам, детально осмотреть их, измерить и даже «прокомпостировать»: прикрепить к ушам зверей металлическую бирку, которая впоследствии позволит распознавать их. Медведи, конечно, и не подозревают о том, что все это делается, чтобы уберечь их род от полного исчезновения, и боятся нас, как огня. Что же делать? А вот что: мы будем усыплять их, стреляя в зверя из ружья специальным зарядом наркотика.

Операция будет фантастическая. К шее каждого из усыпленных медведей прикрепят маленький радиопередатчик. Его сигналы будут приниматься спутником «Нимбус» (способным контролировать 32 000 объектов) и пересылаться на наземную станцию слежения для последующей обработки и точного изучения миграционных привычек животных.

Мы встречаемся в норвежском городке Тромсё, находящемся за Полярным кругом и насчитывающем 23 000 жителей. Это самый населенный из всех расположенных на этой широте городов мира.

Обсуждается план действий. Официальный язык экспедиции — английский, но то и дело слышатся итальянские, испанские, шведские, норвежские, французские слова. Даже в стаканах, которые мы поднимаем за успех экспедиции, плещется напоминание о наших столь не похожих друг на друга странах: виски, текила, граппа, коньяк и особая норвежская водка.

Мы покидаем Тромсё 4 августа на корабле «Годонес», оборудованном для охоты на тюленя. В течение пяти часов скользим по затянутому туманом фьорду. Несмотря на безветрие, кое-где в тумане возникают прогалины, и тогда удается разглядеть высокие обрывистые берега по обеим сторонам водного «языка» и густые леса.

Неожиданно поднявшийся ветер указывает на то, что мы вышли из фьорда. Холодные воды становятся беспокойнее. Мы выходим в пустынные просторы Северного Ледовитого океана. Высокие грозные волны, кажется, вот-вот поглотят наше суденышко. Наблюдаю за членами экипажа, мечтаю научиться у них равнодушию к этому пугающему своей призрачностью морю.

Первый остров на нашем курсе носит название Медвежий. Здесь неуютно, крутые, высокие берега. Бросаем якорь в укрытом от ветров заливе. Наши голоса тонут в пронзительных криках миллионов птиц. Здесь нет ни деревьев, ни кустарников, ни травы. Лишь кое-где пятна лишайника и мха. Большой русский корабль бросил якорь на рейде, остальные, намного меньше, суетятся вокруг него, то отдаляясь, то приближаясь вновь, Они доставляют на неподвижный корабль-матку тонны свежей рыбы, которая тут же немедленно консервируется.

По-прежнему идем к северу. Первые айсберги и далекий силуэт кита знаменуют начало полярного пейзажа. 7 августа видим остров Хопен. Продолжаем движение к северу; льды становятся плотнее. И вот мы на территории фабрики холода: отсюда, как и в Антарктике, распространяются ветры и морские течения, балансирующие климат Земли. Корабль с трудом находит путь во льдах среди зеленых глыб из пресной воды и серых матовых из морской. Это вершина мира, царство тюленей и белых медведей. Мы достигли цели нашего путешествия.

Стада тюленей, расположившиеся на ледяных островках, с любопытством разглядывают нас, потом в страхе бросаются в воду. Одного из тюленей придется отловить и изжарить: паленое тюленье мясо с его едким запахом — лучшая приманка для медведей.

Продвигаемся, насколько возможно, среди больших старых льдин. Решаем стать на якорь, а точнее, зацепиться за крупный айсберг. Так и поступаем, после чего все сходим на берег. Мы говорим «на берег»,