оно незамедлительно должно отвязаться от него, то спустя мгновение он понял, что все далеко не так. Разъяренная тварь взметнула вверх и в сторону. Кто-то пальнул по ней с «Форта», но сверкающие пули тоже прошли мимо.

— Ну и живучая же, блин, уродина! — скорчил кислую мину Саша, следя за тем, как крылач, описав над заостренными верхушками деревьев кривую дугу, скрылся за пологим холмом.

Из последней базы, на ходу, громко взревев мотором и брызнув искрами от удара «кенгурятником» об асфальт, выскользнул «Разведчик». Развернулся на месте и с проворством юркого грызуна, обогнав и посигналив «Монстру» с «Чистильщиком», начал быстро удаляться, вертко обходя ржавые препятствия.

Но не успел отъехать и на полкилометра, как из-за раскинувшегося вдоль дороги пригорка, похожего на исполинского ежика благодаря остроконечным шпилям сухих деревьев, показалось сразу два крылача, с зажатыми в когтях бревнами. Судя по размеру бревен, вес они имели не малый, что не сулило ничего хорошего для того, на чью голову должны были падать. Издав пронзительный крик, один из крылачей сбросил свою ношу, целясь аккурат в кабину «уазика», и бревно немедля начало свободное падение.

— Ха! — выкрикнул Сашка, когда «Разведчик», вывернув в последний момент, вильнул в сторону, и бревно, словно упавший с небес заточенный карандаш, так и осталось стоять, вонзившись в дорогу. — Вот вам гребаные уроды! — Он согнул руку в непристойном жесте.

Второе бревно полетело сразу же за первым, и в этот раз зажатая в руке Тюремщика пиковая дама вздрогнула — часть деревянного ствола ударила «Разведчику» по крыше, и уазик, подпрыгнув словно на пружинах, резко свернул к обочине.

Издали не было видно, куда именно угодило сброшенное бревно, но всем, кто наблюдал за его падением, отчаянно хотелось верить, что пришлось оно не по водительскому месту. Куда угодно, но только не по нему, иначе шансов выжить у лихого татарина практически не оставалось — на вид бревно весило, по меньшей мере, килограмм под триста.

— Господи, Коран!

Поднеся рацию к лицу, Крысолов выкрикивал имя сталкера, приваленного бревном в замершем между опрокинутой автоцистерной, издали похожей на гигантскую сосиску, и изъеденным ржавчиной бульдозером, но в ответ слышался только сухой треск и шипение радиопомех.

Какое-то время он еще тешил себя мыслью, что возможно повреждена антенна на крыше «Разведчика», но чем ближе они подбирались к покореженному уазику, тем яснее становилось, что антенна здесь ни при чем. Крыша в передней части была вмята настолько, что фактически прижалась к спинкам сидений. Поверить, что Коран, если только он вовремя не заметил атаки и не покинул борт на ходу, мог после такого выжить, было очень сложно. Ведь «Разведчик», в пользу скорости и маневренности, не был укреплен ни каркасом безопасности, ни дополнительными пластинами и решетками. У него даже оригинальные запчасти были заменены на облегченные, в частности крыша…

— Остановишь! — перекрикивая пулеметное стрекотание, скомандовал Кирилл Валериевич Секачу, когда до «Разведчика» оставалось около двадцати метров.

— Но, Кирилл, рассвет…

— Останови, я тебе говорю! — крикнул Крысолов и поднял к губам рацию: — Мужики, мы останавливаемся, а вы продолжайте движение. За тем поворотом будет перекресток, поворачивайте налево. Мы догоним.

— Кирилл, ты…

— Борода, я все сказал! — оборвал командира БМП Крысолов. — Ищите место. Времени около семнадцати минут осталось. Давайте, давайте же, шевелитесь, чертовы клоуны!

Боже, надеюсь этот город не будет так же раскатан, как Березань! — мысленно обратился Кирилл Валериевич к Всевышнему: — Хоть бы в нем было место, куда можно укрыться!

Тем временем первый крылач, чей снаряд остался стоять вертикально в точности на двойной разделительной полосе, словно столб для дорожного указателя, сделал круг над движущимися машинами и, сноровисто уклоняясь от летящих в него пуль, снизился и подхватил бревно, собираясь повторить атаку.

— Крысолов готовится к выходу, — глядя как впопыхах облачался в свою «защитку» Кирилл Валериевич, обратился к остальным членам экипажа по внутренней связи Секач. — Братки, прикройте командира.

— Прикроем, прикроем, не волнуйся, — заверил его кто-то. — Стражники постараются уж.

Нахлобучив шлем, Крысолов выдернул закрепленный в специальном пазу «калаш» и, не дожидаясь полной остановки машины, толкнул дверь, впуская в кабину разогретый воздух.

Пулемет на крыше, бивший до этого короткими очередями, перешел на непрерывный огонь. Крылач с бревном возвращался, чтобы закончить начатое. Крича диким зверем от дырявящих крылья пуль, крылач спикировал над остановившимся тягачом и, более не пытаясь вилять между блистающими на фоне зреющего утреннего неба трассерами, скинул бревно, целясь в уазик.

Контрольный…

Крысолов на какой-то миг застыл у трапа в нерешительности. В его голове стало темно и пусто. Если это толстое, имеющее больше полуметра в диаметре бревно рухнет на то же место, что и в первый раз, резон проверять жив ли Коран отпадет сам по себе.

Но время снова как бы замедлило свой ход. Паузы между выстрелами стали удлиняться, крик изрешеченного крылача, становился все басовитее и грубее, будто запись на затянувшем ленту магнитофоне, а летящее бревно будто летело не по воздуху, а продиралось сквозь толщу воды.

Когда снаряд приземлился, громко ударившись оземь, Крысолов невольно втянул шею и глупо осклабился.

Можно было вздохнуть с облегчением. Если бы брошенное крылачом бревно, перекувыркнувшись в воздухе, перед самым приземлением приняло бы горизонтальное положение, проверять, что там с Кораном, ему действительно не было бы уже никакой необходимости. Кто-то сказал бы: как такое может быть? Чтоб два раза упасть на торец? Ни за что не поверю. Ну и на здоровье, но у фарта странное чувство юмора. Но в этот раз оно раскололось на несколько частей, брызнув фонтаном щепок.

Теперь можно было еще раз вздохнуть с облегчением — расстрелянная стражниками тварь, словно ощипанная курица, вдруг часто-часто замахала порванными крыльями, из последних сил стараясь цепляться за воздух, но обессилев, камнем полетела вниз. Больше не взмахивая крыльями и не издавая никаких предсмертных воплей, крылач с характерным треском проломил просвечивающуюся от проеденных ржавчиной дыр крышу «Туриста» и вольготно развалился на задних сиденьях единственным пассажиром.

Но Крысолову было не до вздохов. Подобно берущему с авианосца разгон истребителю, он рванул с места, несколькими, поистине громадными шагами он обогнул опрокинутую посреди дороги автоцистерну, и, подскочив к уазику, обеими руками схватился за ручку на покореженной дверце. Несколько раз с силой потянул на себя. Ударил, снова потянул. Дверца не поддавалась.

— Коран! Коран!!! — кричал он, слепо нашаривая ручку задней дверцы.

Все надежды на то, что Коран покинул борт до того, как на него свалилась трехсоткилограммовая тяжесть разбилась в прах при одном только виде забрызганных кровью стекол. Самого же Корана было видно лишь отчасти — крыша спереди была прогнута настолько, что разложила спинки сидений. Из-за руля виднелись забрызганные кровью штаны и подрагивающая рука.

С другой стороны машины появилась темная фигура Секача с выведенной на шлеме красным эмблемой в виде перекрещенных серпа и молота, которая всегда вызывала у Кирилла Валериевича непреодолимое желание окунуть Секача в бочку с черной краской.

— Он жив! — радостно закричал Секач, приподняв край искореженной крыши с пассажирской стороны. Через узкое забрало шлема выражения его лица Кириллу Валериевичу не было видно, но и без того ясно, что тот не просто рад — он весь светится от счастья. Это значило, что Коран жив.

— Я здесь. — Его окровавленная рука слегка шевельнулась.

— Успел, бродяга, залечь! — так же радостно выкрикнул Секач. — У-у-у, водила, мать твою так! Кирюха, тяни дверь, я крышу подержу!

Похоже, что азиат все-таки не так уж и прост, как это могло показаться попервоначалу. Живуч оказался, зараза! И Слава Богу!