никому не показывал.

— Хотя… ведь ты, Бетси, теперь тоже вроде как золотоискатель. Что верно, то верно. И ты, Бил. Олл райт, смотрите.

Туа-Туа стояла уже возле стола. Миккель тоже. Незнакомец повернул зовутку так, что она оказалась на свету.

— Не знай я, что это зовутка, подумал бы — просто табакерка, — сказал Миккель.

— Выглядит как табакерка, это точно, — объяснил незнакомец. — Нарочно так сделано. А на самом деле зовутка. Если постучать, а потом дунуть вот сюда… — Он показал в одном конце отверстие величиной с горошину, — то зовутка все скажет, что тебе нужно.

Глаза Туа-Туа под рыжей челкой горели любопытством.

Миккель смотрел недоверчиво.

— А сейчас она что говорит? — осведомился он.

Чужеземец набрал полные легкие воздуха и дунул в дырочку.

— Совсем воздуху нет, слышите? — сказал он.

Он дунул еще. На этот раз зовутка вроде проснулась.

Она задвигалась на ладони чужеземца — сама!

— Скрипит что-то, — прошептала Туа-Туа.

— Если вы помолчите три секунды, я услышу, что она геворит!.. — буркнул чужеземец. Он прижал зовутку к уху и вслушался. — Не может быть? — воскликнул он. — Нет, правда?

— Что, что? — Туа-Туа сгорала от нетерпения.

Незнакомец покачал головой.

— Нет, это просто невероятно, — произнес он.

— Вот как? — недоверчиво заметил Миккель.

— Послушайте, — перебил его чужеземец, — зовутка говорит, что в тот самый вечер, про который я спросил, плотник выходил на лодке. И ты был с ним!

— Я? — Миккель покраснел как рак.

— Ты, — подтвердил незнакомец. — Зовутка никогда не врет. Она говорит, что у тебя был фонарь и ты сидел на корме.

Глаза Туа-Туа округлились, словно шарики.

— А ведь… правда, — прошептала она. — Все-все точно. Ты ведь сам мне рассказывал, Миккель.

— Видите, от зовутки ничего не укроешь. Помните об этом, когда начнем золото искать. Только правду!

Он откинулся назад и закрыл глаза:

— Ну вот хоть скажи, к примеру, Бил: зачем вы с плотником вышли в тот вечер в море?

Миккель глядел на стол, весь изрезанный ножом Симона Тукинга.

— Там… там корабль был, — заговорил он через силу. На мель наскочил. Они сигнал жгли, помощи просили.

— Точно, это самое и зовутка сказала. — Незнакомец ухмыльнулся. — Еще она сказала, что там один человек был, стоял на корме и орал, чтобы его на берег свезли, да поскорее.

Миккель снова покраснел.

— Я… я нечаянно, — шептал он. — Честное слово, не нарочно!

— Что? — Чужеземец наклонился над столом, и глаза его сверкнули под косматым чубом. — К делу! Что ты сделал нечаянно?

— За борт выбросил… — бормотал Миккель. — То, что он в лодку уронил. Пропало…

Незнакомец съежился. Голова его бессильно легла на сжатые кулаки.

— Значит, за борт бросил? — произнес он наконец. Э-эх, Миккель Миккельсон!..

Он даже забыл про «Била». Долго чужеземец сидел, будто в забытьи. Туа-Туа опять стало страшно, она взяла Миккеля за руку.

Вдруг незнакомец встал, да так быстро, что табуретка упала.

— Но ведь она же не тонет! — воскликнул он. — Конечло, не тонет!

— Кто не тонет? — спросил Миккель.

Незнакомец сел опять и объяснил, что это он просто так, вспомнил одну вещь, о которой ему зовутка еще раньше говорила. А теперь, продолжал он, самое главное — поскорее начать рыть золото.

Прежде всего, сказал он, надо как следует осмотреть весь берег. Мол, можно найти морское золото, а оно куда дороже речного. Что найдут — все нести ему, пусть даже то будет старая клеенчатая сумка с чем- то вроде чурбана внутри. Поняли? Клеенчатая сумка с чем-то вроде чурбана внутри. Это очень важно!

— Меня зовите Пат О'Брайен, или, просто, Пат, — заключил чужеземец. — Теперь мы во всем заодно.

И он пожал руку: сначала Туа-Туа, потом Миккелю.

Миккелеву руку он держал особенно долго, причем закусил нижнюю губу и что-то делал со своим лицом.

Потом сказал:

— Не забудь сигары и свинину. И кофе! Я буду здесь завтра вечером, в это же время.

— Придем, — заверил Миккель. — И весь берег обыщем. Подо льдом и то посмотрим.

— Добро, Бил, — сказал Пат. — Я полагаюсь на тебя.

Лицо у него было при этом очень взволнованное.

Гедда Соделин, тетка Туа-Туа, была худая, как кочерга.

Она укладывала волосы в узел на затылке; ее маленькие глаза постоянно щурились. Вечером она в постели выпивала чашку бузинного чаю, потом спала без просыпу до девяти утра.

На следующий день после удивительной встречи в лодочном сарае Туа-Туа уже в пять часов сказала ей «спокойной ночи» и пошла в свою комнату. В семь часов тетушка Гедда выпила бузинный чай.

В восемь на дворе воцарялся кромешный мрак, только снег светился. А Пат ждал их в сарае не раньше восьми…

Туа-Туа и Миккель шли крадучись по дороге через Бранте Клев. Рука Туа-Туа была намазана бараньим салом, но медвежьи волоски отлетели. Кто способен в такой момент думать о бородавках?

Миккель весь день рыскал по берегу, искал морское золото, но нашел только ржавый бидон без ручки и полвесла.

— Ты как думаешь: это важно или нет? — спросил он Туа-Туа.

— Кто его знает! — ответила Туа-Туа. — Клеенчатая сумка с чурбаном внутри — это что же такое, а, Миккель?

— Если бы я не знал, что это невозможно, — сказал Миккель, — подумал бы на судовой журнал. Как по-твоему, похож он на чурбан?

Они бросили каждый по камню на могилу викинга, не стишок читать не стали — некогда. В сарае было темно. Неужели Пат не пришел?

— Может, он вовсе и не станет сидеть здесь до самой весны? — сказала Туа-Туа.

Миккель промолчал. Он думал о своем побеге. «Если Пат уйдет, — думал он, — то и я с ним». И вдруг ему пришло в голову такое, что он даже похолодел от волнения. «Зовутка! Она все знает — она должна знать, где отец! Надо спросить Пата».

До сарая оставалось всего шагов двадцать.

— Плотно завесил, — сказала Туа-Туа. — Ни одной щелочки не видно.

Миккель нагнулся и вытащил из тайника бидон, полвесла и покупки, за которыми ходил через залив.